Тед Уильямс - Море серебрянного света
– Да, это альтернатива, – согласился Селларс. – У нас остались минуты, чтобы принять решение. Я уже говорил, что все произошло из-за моей глупости и эгоизма. Я не имею права голосовать.
– Голосовать? – сказал Нанди. – Голосовать за что? Вы согласны с тем, что эти существа угрожают существованию человечества. Они – замечательная иллюстрация к человеческой самонадеянности: вот что случается, когда люди пытаются присвоить себе силу и привилегии Бога. Взгляните на Братство Грааля! Они делали то же самое и заплатили за это жизнью. И тем не менее вы говорите, что мы должны голосовать, как если бы это... деревенский диспут.
– "Если присмотреться, демократия очень опасна для здоровья", – спокойно сказала Флоримель. – Кто же так говорил? Ах да, Жонглер. Прежде чем распасться на молекулы.
– Речь не идет о том, хороша демократия или нет, – запротестовал Нанди. – Но о том, можно ли решать судьбу Земли на основе школьного курса гражданского права.
– Нет, судьбу человечества, – тихо сказала Мартина. – Это совсем не то же самое. – Рени очень сомневалась, что кто-нибудь другой услышал ее.
– Я понимаю, что это не самый простой вопрос, – начал была Селларс. – Вот почему...
– Я чувствую их! – Клемент-Немезис начал ходить взад и вперед вдоль сияющей стены. Рени подумала, что он выглядит как карикатура на будущего отца – очень странного будущего отца. Почему, черт побери, эта тварь так волнуется? спросила она себя, чувствуя, как у ней самой по коже бегут мурашки. Огни ячеек тоже изменились, как если бы что-то заставило их светить менее равномерно. Ему то что?
Прежде, чем она успела спросить об этой маленькой, но неожиданной детали, из ниоткуда внезапно появилась еще одна фигура.
– Прошу прощения, но я больше не мог ждать, – сказал Селларсу Хидеки Кунохара. Не только Рени выдохнула от удивления. На Кунохаре была черное официальное кимоно и хитроватая улыбка. – Я внимательно слушал вашу дискуссию, пытаясь быть терпеливым, пока не придет мое время, но, боюсь, я могу пропустить самое зрелищное событие.
– Но... ты же мертв! – Пораженная Флоримель глядела на него во все глаза. – Твой дом обрушился.
– Это совсем разные вещи, – весело ответил Кунохара и подмигнул Мартине. – Гибель моего дома помогла вам, верно? Ты и твои друзья сумели убежать. Так что, возможно, немного благодарности не помешает. – Он на мгновение замолчал, потом слегка поклонился Флоримель. – Простите меня, но я не собирался никого оскорблять. Я рад, что вы все выжили. Просто времени совсем мало. – Он повернулся и посмотрел на ряды сияющих сот, на его лице читалось лихорадочное возбуждение. – Чудесное зрелище! Любой биолог в мире отдал бы десять лет жизни за возможность увидеть его своими глазами. – Он замолчал, потом заговорил злым голосом. – Голосовать, произойдет это или нет? – Он критически посмотрел на Селларса. – Вы действительно согласны с этим идиотизмом?
Селларс несчастно пожал плечами. – Я не вижу другого выхода. Никто в одиночку не вправе решать такие вопросы, и у нас нет времени для более взвешенного подхода.
Кунохара недовольно фыркнул. – Итак, собрание усталых и плохо разбирающихся в биологии любителей должно решать судьбу совершенно новой формы жизни?
– Минуточку, – сказал Орландо. – если мы действительно собираемся голосовать, у кого есть право голоса? Только у взрослых?
– Мы считаем, что вы и Сэм безусловно имеете такое право, – быстро сказал Селларс. – Вы доказали это своими действиями.
– Хотим, хотим! – закричали некоторые Озлобыши. – Голосуем! Мы хотим домой, домой, домой, и больше не хотим говорить.
– Малыши, потише! – прервала их Бонни Мей Симпкинс. – И не думайте, что я не смогу поймать вас!
– И это наш единственный выбор? – Рении повернулась к !Ксаббу, который все это время молчал, но казался очень взволнованным. – Это то, что мы должны решить? – Она хотела услышать выводы, которые он сделал из всего этого. – Мы должны выбирать между чем-то вроде геноцида и риском, что наш собственный вид исчезнет с лица Земли?
– Таких решений не бывает, – медленно сказал !Ксаббу. – Я знаю – существуют ситуации, в которых люди не должны бояться сложных решений. В мире есть много путей.
– Это могло бы быть правдой, если бы у нас было побольше времени, – сказал Селларс усталым и разочарованным голосом. – Пожалуйста! Мы не знаем, сколько времени осталось до...
– Стоп! – Удивительно громкий голос долго носился по пещере даже тогда, когда все уже замолчали – не-совсем-человеческий голос Немезис. – Я... мы... не понимаем ваши слова. – Существо с телом Рикардо Клемента еще не научилось изображать эмоции лицом, но Рени показалось, что ее голос намного более человеческий, чем раньше. – Я не понимаю, но я чувствую, что вы бояться тех кто идет. Следующие.
– Следующие к кому? – громко прошептала Сэм?
– Вы должны слушать... они мочь говорить. Тогда немного понимать. Возможно. – Немезис искал слова и Рени решила, что его бьет озноб, правда скорее от возбуждения. Немезис действительно хотел что-то сообщить. Кусок кода, хотя и достаточно сложный, хотел сделать что-то незапрограммированное.
Это не те создания, которых создали Селларс и Иной, подумала Рени. Различия между людьми и не-людьни все больше расплываются, не важно почему. Рени чувствовала, что ее мозг, как и у Как и Т-четыре-Б, вот-вот взорвется. Иисус милосердный, неужели мы должны считать гражданином каждый кусок кода и офисного оборудования?
– Мы не можем говорить с ними, – сказал Селларс, зло и печально. – Это информационная жизнь. Сама идея бессмысленна – даже если они смогут говорить, а мы слышать, смысл их слов находится далеко за нашим пониманием, и они, тоже, не поймут нас. Они отличаются он нас больше, чем мы от растений.
– Нет, – Немезис поднял руку и указал на голубую отвратительную вешь, которую держал во второй руке. – Мы слышим процессы... издали. Мы разделили себя.
– Кто это мы? – спросил Селларс.
Кунохара широко улыбнулся. – Очаровательно.
– Я... я Немезис – но я не весь Немезис. Я был создан как поисковая процедура, но я не могу выполнять свои первоначальные функции. Сеть была слишком большой и разной, и анормальность в этом секретном месте операционной системы слишком велика. Я... мы... сбились. И я... мы... разделились на три подверсии, чтобы справится с неожиданной сложностью и все еще иметь возможность выполнить первоначальную задачу.
Кусок кода говорит почти нормально, подумала Рени. Он слышала лекторов, особенно по математике, которые говорили куда более нечеловеческим языком.
– Я только часть оригинала, – сказало существо. – Я – Немезис Два. – Она подняла Синего Младенца, который странно замяукал. – Это то... что осталось от Немезис Один, который прекратил существование из-за логической проблемы. Я способен защитить себя от этой проблемы, и мое функционирование не прекращается, пока я занимаюсь исследованиями. Я нашел Немезис Один, сломанного и брошенного посреди кода системы.
Но есть и другая часть меня... нас... – Пустой взгляд Клемента переходил с одного лица на другое, и визуальный контакт только подчеркивал, насколько он далек от человека. – Немезис Три вскрыл анормальность и нашел эти процессы, увеличивающийся код. Следующие. Он находился с ними много циклов. Сейчас мы все вместе. Мы будем говорить вместе.
– И что это означает для нас? – голос Селларса звучал озабоченно и даже испуганно, и сердце Рени забилось быстрее – сколько времени у них осталось? – Да, ты можешь говорить с нами, – сказал Селларс, – но тебя создали люди. Эти... существа... они даже отдаленно не люди.
Немезис неловко кивнул. – Да, мы будем говорить вместе.
– Вместе?.. – спросил Селларс, озадаченный, но тут свет в стенах замигал. Рени подняла руку к глазам, не дожидаясь, пока они заболят от сильного стробоскопического эффекта.
Что-то образовалось рядом с одной из стен, вертикальное сосредоточение света. Это была не та пустота пространства пристранства, которое Селларс использовал, чтобы спрятать себя и мальчика Чо-Чо, но пенящаяся и пульсирующая струя света, уплотнение света, которое быстро приняло форму человеческого тела, хотя и без лица.
Все молча и тревожно уставились на появившееся приведение.
– И это одна из тех штук, которые мы должны типа поймать? – наконец тихо спросил Т-четыре-Б. Рени не думала, что он собирается даже попробовать. На самом деле, судя по голосу, он хотел быть где-нибудь в другом месте. Она тоже.
