Джеффри Томас - Панктаун
Обходя его вокруг на почтительном расстоянии, он пытался найти способ проникнуть внутрь, если это вообще окажется возможным. Одна боковая металлическая дверь оказалась закрыта намертво. Поцарапанные, с отколупывающейся краской двери погрузочной платформы также были заперты. Он заметил, что на них белой краской нанесен через трафарет какой-то символ — или логотип компании, или буква неизвестного ему языка. С противоположной стороны здания он нашел еще одну дверь и взялся за ее ручку, не питая особых надежд. Неожиданно раздался щелчок. Она была не заперта.
Он помедлил. В грязном стекле он увидел собственное отражение. Привлекательные черты чернокожего мужчины сорока одного года от роду, чья все еще гладкая кожа имела глянцевитый каштановый оттенок. Скрывавшиеся за очками белки его глаз были цвета слоновой кости, напоминавшего о клавишах старого пианино. Он считал, что у него печальное лицо. Оно смотрело на него ожидающе, будто за дверью стоял другой мужчина, ждущий, когда он ее откроет и выпустит его.
Он не знал, совершит ли он незаконное проникновение, но в любом случае смог бы искренне оправдаться собственным неведением. Он лишь проводил разведку, верно? Ему и раньше приходилось проникать во множество заброшенных зданий. Он потянул дверь на себя, и она открылась, даже не скрипнув.
Но на пороге он снова помедлил. За ним царил сумрак, хотя через не закрытые ничем окна внутрь и проникал серый свет. Он вынул из кармана брюк свой фонарик… И конечно, он не забывал о пистолете, на который имел разрешение и который носил в плечевой кобуре, скрытой под пальто. Даже в самых безлюдных районах Панктауна было небезопасно. Заброшенные здания были привлекательным убежищем для большей части весьма значительной популяции городских бездомных, тем более если учитывать надвигающуюся зиму.
Еще в «Крабовой лачуге» он выспрашивал об интересующем его строении у мужчины за стойкой, который его обслуживал.
— Я вроде бы слышал, как кто-то однажды сказал, что там был керамический завод. Если это то здание, о котором я думаю, оно сейчас пустует. Один из наших ребятишек, собирающих водоросли, рассказывал мне, что как-то раз они с приятелями забрались внутрь и натолкнулись на мутанта, который там жил. На мутанта, а может, и на инопланетянина, — кто их разберет? Они рассказывали, что существо выглядело как черт, скрещенный с ночным кошмаром, и гналось за ними до самого выхода.
— Слышал я об этом месте, — вступил в разговор еще один парень из обслуживающего персонала. — Они вроде делали там химикаты… Для, эээ, фотографии. А живет там старичок, всего один пожилой мужчина. Он, наверное, нацепил маску, а может, использовал голографический проектор или что-то в этом роде, чтобы выдворить оттуда эту шпану. Если это этот придурок Брэндон и его дружки, я бы и сам их выпер.
И вот теперь, стоя в дверном проеме, Титус не знал, высматривать ли ему престарелого бездомного или же какого-то опасного мутанта или пришельца. А может, пошутил он про себя, это был престарелый мутировавший пришелец. Логика подсказывала, что, скорее всего, здание служило приютом для множества потерянных душ. Что ж, ему и раньше приходилось иметь с ними дело — иногда даже применять силу. Он включил свой фонарик и шагнул внутрь.
Перед ним был открытый холл или что-то вроде внутреннего двора, проходящего через самый центр строения. Хотя его высокий потолок почти целиком скрывался во мраке, он явно был внутренней частью того самого купола, который он видел снаружи. Стены холла были тоже выложены из кирпича. С них глядели вниз сводчатые внутренние окна. Металлические мостики с перилами по бокам пересекали зал, соединяя одну сторону с другой на четырех уровнях, но поблизости не было видно ни лифта, ни лестниц. Пройдя через весь нижний этаж, Титус приблизился к металлической двери. Его темное отражение в ее узком окошке снова навело его на мысль о ком-то, стоящем по другую сторону и глядящем на него через стекло. Он посветил на окно и прогнал собственный призрак.
Как он и надеялся, за дверью оказалась лестница, и он начал подниматься. Если бы не фонарик, тьма в этом закрытом пространстве была бы непроглядной, и он вздохнул с облегчением, когда добрался до первой площадки и обнаружил, что она снова выводит его в холл с тусклыми заплатами солнечного света. Он ступил на первый из металлических мостиков, остановился посередине, чтобы допить свой кофе. Вместо того чтобы таскать с собой пустой стакан, он аккуратно поставил его сбоку мостика, а затем продолжил свой путь. Ему открылась еще одна дверь. Он оказался в длинном, выложенном кирпичом коридоре со сводчатым потолком, в паре шагов от двери лифта. Он все еще мог работать от аварийного источника питания, но Титус все же не рискнул им воспользоваться и пошел дальше по напоминающему туннель коридору, следуя за лучом своего фонаря.
Заглянув за одну из выходящих в коридор дверей, он обнаружил большой зал, заполненный темнеющими громадами сложного оборудования. Даже вплотную подойдя к одной из этих внушительных машин — осторожно, словно опасаясь, что та внезапно пробудится к скрежещущей и лязгающей жизни, — он не рискнул судить об их предназначении. Пробежавшись лучом фонаря по кирпичным стенам, он обнаружил несколько чертежей, схем или диаграмм, однако так и не смог найти на них следы письменного языка, которые могли бы поведать о происхождении последних владельцев здания.
Проходя по второму этажу, а затем и поднявшись на третий, Титус все больше дивился относительной чистоте завода. Не было следов пожравшего его огня, не было разливов химикалий, приведших к его эвакуации (хотя физические катастрофы редко становились причиной смерти заводов, экономические били сильнее, чем длань Господня). Но что самое удивительное, не было никаких следов проживания здесь бездомных и прочих маргиналов. Ни покрывающих стены граффити, ни разбросанных бутылок из-под пива и вина, ни примет употребления наркотиков. Ни запаха мочи, ни мусора, ни грызунов или насекомых, которых неминуемо привлекли бы отходы подобного вторжения. Такое огромное строение должно просто кишеть стаями бродяг, государствами бездомных, конкурирующими в своего рода микрокосме.
Так что же их отгоняло? Нужно признать, что это место полнилось жутковатой, беспокоящей тишиной. Но обитателей Панктауна никогда не отличала мягкотелость. Здесь каждый готов был пустить в ход клыки и когти, носил ли он запачканные лохмотья или же безупречный костюм. Так что в этом месте могло так насторожить банду, подыскивающую себе просторное логово, или сборище злобных мутантов, что они оставили его нетронутым и пустующим? Может, здесь действительно произошла какая-то опасная утечка, относительно которой Титус пребывал в блаженном и, возможно, смертельном неведении? Или же здание было настолько безвестным, что все попросту не подозревали о его существовании?
Теперь он поднялся на четвертый этаж и помедлил на мостике, перекрывающем холл, чтобы взглянуть с него вниз с высоты всей этой кирпичной пропасти. По мягкому стуку о выходящие наружу окна и угасанию света Титус понял, что начался дождь.
Стоп. Он перегнулся через перила и вытянул шею — обозреть мостики, что находились под тем, на котором он сейчас стоял. Он оставил пустой стакан из-под кофе на первом из них. И сейчас его там не было.
Значит, он был не один. Он снова почувствовал тяжесть своего пистолета, вжатого в ребра. Так что это было? Маленький сморщенный старикашка? Или же демон, пышущий яростью?
Он продолжил свой путь по мостику, решив все же кратко осмотреть последний этаж перед тем, как отправиться восвояси и заняться подготовкой первого отчета. Он поправил свои соскальзывающие очки. Они записывали все, что он видел и слышал, так что он имел возможность вместе с отчетом представлять полную запись своего расследования.
Наконец он вошел в еще один просторный, хотя и с низким потолком зал, заполненный циклопических размеров оборудованием. Словно живые корни или дикие лозы, пучки кабелей змеились по стенам и потолку и исчезали во мраке. Вокруг было тихо как в могиле. Хотя нет, откуда-то раздавался едва слышный тикающий звук, который Титус, задержавший дыхание в попытке его распознать, поначалу принял за стук капель по окну. Но окна он не увидел. Может, насекомое, пробегающее по полу? Озираясь вокруг в поисках источника звука, он остановил взгляд на одной из машин. Подошел к ней поближе, осветив фонариком. Приблизившись к ней вплотную, он выключил свет. Потому что слабое свечение исходило из маленькой узкой щели в самой машине — бледное сияние откуда-то из глубины. Он осторожно прижался глазом к отверстию.
Какая-то вакуумная трубка, издающая мягкое зеленоватое свечение. А еще крошечный поршень, поднимающийся и опускающийся, издавая тот самый тикающий, напоминающий сверчка звук, что он слышал ранее. Вот и все. Это было словно найти последний уголек, догорающий на пожарище… Последние, предсмертные удары сердца динозавра.
