Алексей Кирсанов - Первый судья Лабиринта
Но в случае с Артуром — так звали корректора — Щемелинский по какой-то причине изменил незыблемым принципам.
— Да с него пылинки сдувать надо, беречь как… А они его — в портал!
Отец метался по дому, словно раненый зверь в клетке. И в конце концов заработал инсульт.
Очаг поражения был небольшим и, слава богу, обошлось без параличей. Но корректоры — те самые корректоры, чьих собратьев Эдуард немало сжег за свою жизнь (ну и что, что не насмерть), — встали единым фронтом и категорически запретили ему раз и навсегда заниматься былым ремеслом. «Вы свое отработали! Займитесь разведением крокусов!» — сказали специалисты. Пришлось подчиниться. В глубине души трибунальщик и сам уже был не против.
Но Артура тем не менее ожидал костер. И открыть коллатераль попросили (или поручили, что ближе к истине) Дэна.
Позднее, когда Щемелинскому-младшему приходилось проделывать это во второй, в третий раз, особых эмоций процедура сожжения не вызывала. Дэн как-то быстро зачерствел, адаптировался, смотрел на сей факт как на неизбежность, правила игры большого мира. Но свой первый раз он запомнил надолго.
Артур был высоким худощавым двадцатисемилетним парнем, с темным-темными, почти непроницаемыми глазами, чуть оттопыренными ушами и совершенно невозмутимым, точно таким же, как у судей, выражением лица.
«Своего сжигают», — невольно подумал Дэн.
Даже когда костер разгорелся, это каменное выражение не изменилось. «Гигант!» — отметил Дэн, но тут же выпустил корректора из поля зрения: пора было открывать портал.
Дэн сделал все как надо: включил механизм, запустил программу. Деструктор работал.
Но ничего не происходило. Артур по-прежнему стоял в сердце огненного столба. «Увеличь мощность», — посоветовал Дэну трибунальщик, отвечающий за пожаротушение. Дэн прибавил. Костер полыхнул жарче. Артур напрягся, сжал кулаки. Но этим дело и ограничилось.
Присутствующие переглянулись. К Дэну и начальнику пожарной охраны подошел срочно вызванный Первый.
— Усильте еще! — жестко сказал он.
В этот момент в келью заглянул совсем старый, на вид даже древний, не то трибунальщик, не то эссенциалист — в мантии.
— Послушайте! — взволнованно заговорил он. — Если усиливать мощность огня, я не смогу дальше снимать ему боль. Мы его просто сожжем! И не ручаюсь, что возродим прежним.
Первый посмотрел на мага своим фирменным «дырявящим» взглядом.
— Ваши предложения?
— Может, прекратить? — несмело сказал тот.
— И как мы это объясним?
— Невиновные не сгорают! — гордо ответил маг.
— Кого же тогда считать виновными? Прибавляй!
Дэн мало что понял, но последнюю команду выполнил. Маг застыл неподвижно, побледнел, и видно было, что он испытывает огромное напряжение. Артур же в это время рванулся. Видимо, лопнула или сгорела веревка, связывающая руки. Левой он закрыл лицо, правой вцепился в значок на груди — Дэн знал, что он там.
— Да прекратите же это! — закричал кто-то.
Но в этот момент из системных блоков повалил дым, а экран компьютера потемнел. Все бросились во двор.
Костер гаснул на глазах. Артур стоял все в той же позе.
Живой.
* * *Корректор отделался глубоким ожогом правой руки. Коллатераль пришлось восстанавливать, полностью заменив сгоревший передатчик.
Когда отец Дэна узнал о случившемся, он возблагодарил бога, долго повторяя: «Я же говорил, я же предупреждал»!
Сам Дэн, во время портации проявлявший почти полное безразличие, только к вечеру того дня осознал, свидетелем какого чудовищного происшествия ему довелось стать. Его трясло как в лихорадке, курил сигарету за сигаретой.
«Запоздалая реакция на шок», — сказала Ксана, ничего не знавшая о причине.
Престарелый маг, тоже еле оправившийся после пережитого, долго говорил с Артуром. Результатов этого разговора ждал весь Трибунал, а больше всех — Эдуард Щемелинский, уже официально сложивший полномочия. Дэн понял, что решается судьба не только Артура, и даже не только Трибунала. И когда машина Первого появилась перед домом, он не удивился. Отец вышел к бывшему начальнику. Дэн осторожно пошел следом.
— Эд, он отказывается! Ну поговори ты с ним, больше некому!
Первый взбежал на крыльцо. Трибунальщики пожали друг другу руки.
— Макс, а ты бы на его месте не отказался? Мы вот с тобой за руку здороваемся, а он долго не сможет. Я не знаю, что сказать этому мальчику.
— Мальчик! Сжег деструктор, расплавил гармонитовый значок, закупорил путь. И жив при этом остался.
— А ты собирался его портировать! — фыркнул Эдуард.
— Ну что ты хочешь, чтобы я прилюдно покаялся? — вспыхнул Первый.
— О, Макс! Я бы дорого дал, чтобы это увидеть.
— Не увидишь! — отрезал Макс.
— Не сомневаюсь, — вздохнул Щемелинский. — А чем он мотивирует отказ?
— «Не могу причинять людям страдания».
— И все? — оживился Эдуард.
— Да.
— Тогда он наш. Едем.
Отец Дэна первым спустился с крыльца. Трибунальщики сели в мобиль, Дэн проводил их задумчивым взглядом.
— Ну и ну… — протянул он и зашагал в дом.
ГЛАВА 3
Прибор
Через два дня Артур вступил в должность Главного дознавателя, ранее занимаемую отцом Дэна, а сам Дэн был зачислен администратором портала, на что его согласия опять никто не спросил.
И тогда Щемелинский-младший решил, что лабиринт эссенциальной логики слишком сложен для него. А значит, не стоит и ломать голову над нравственными вопросами его будущей разработки. Новое назначение не требовало постоянного присутствия в замке, в обязанности администратора входило раз в неделю проверять состояние коллатерали и включать ее по необходимости.
Пока таковой не намечалось.
Свободного времени было хоть отбавляй, и Дэн уже без колебаний дал Лебедеву согласие на проект. Он получил целый пакет документов, включая удостоверение личности и водительские права на имя Щемелинского Дениса Эдуардовича.
— Наши автомобили управляются почти так же. Поездишь с моим шофером, научишься. Тебе часто придется бывать в городе, а без паспорта в центре — это нонсенс. Пешком же просто неудобно.
Позднее программист получил и ключ от съемной квартиры, где проводил большую часть времени. Не разубеждая родителей, что переехал к очередной невесте, не менее двух дней в неделю Дэн ночевал дома. Мама по-прежнему считала, что он работает в Институте ПФиПА. Отец если и догадывался о чем-то, не считал правильным вмешиваться в личные дела сына. Он чувствовал свою вину из-за того, что долгое время держал Дэна в неведении относительно технических достижений Лабиринта.
Новый мир поглотил Дэна незаметно. Ему понравился уклад: ты имеешь обязанности, имеешь цели и добиваешься их, если хочешь. При этом не мешая другим. Но никто не стоит у тебя над душой. Никто не копается в мыслях. Никто не указывает, во что верить и что считать моралью. Да и вообще: никому нет до тебя никакого дела. Так ему показалось по крайней мере. Вскружило голову ощущение нереальной свободы, бесконтрольности. Нет, в офисе Дэн, теперь уже Денис, носился как белка в колесе, шеф постоянно нагружал его какими-то поручениями. Но после работы программист мог делать что угодно, идти куда угодно, жить с кем угодно и ни перед кем не отчитываться. И вслед никто не бросал осуждающих взглядов.
Денис начал с экстрима: попробовал прыгнуть с парашютом. Новичка никто не пустил на вышку без сопровождения: Денису дали инструктора. В девяноста девяти процентах из ста прыжки в паре с инструктором заканчиваются благополучно. Денис попал под один процент: при неудачном приземлении сломал позвонок. Эссенсов рядом не было, шефа — тоже, и программиста отвезли в обычную травматологию.
— Ну ты не идиот ли, Щемелинский? Тебе здесь твою паутину никто не откорректирует. — Лебедев только диву дался, навестив один раз подчиненного в больнице. Потом захохотал. — Вылечат, вылечат и разговаривать научат!
Возможно, травматологи и были весьма неплохими специалистами, но условия, даже несмотря на отдельную палату, телевизор и личную сиделку, со скрипом оплаченную шефом, до того не понравились Денису, что он при первой же возможности кое-как передвигаться сбежал под расписку.
— Ответственности мы ни за что не несем в таком случае! — заявил лечащий врач.
— Как это? — искренне удивился Денис.
— «Так это»! — передразнил травматолог. — Не хочешь лечиться — до свидания!
«Прямо как в Трибунале», — подумал Денис.
Больше к местным целителям он не обращался.
И предавался более спокойным развлечениям. Ходил в кино (в Лабиринте не показывали откровенно кровавых боевиков или совсем уж жесткой эротики. Впрочем, Денису это быстро наскучило), в бар (он перепробовал в короткий срок весь ассортимент крепких напитков), в салон игровых автоматов (но внутреннее чутье подсказало ему, что лучше не увлекаться) или знакомился с девушками. Здесь это было еще легче и быстрее, чем дома. Но и местные девушки ему быстро надоели. Они совершенно не понимали его, и Денис вспомнил о Ксане. Тем более что в работе с камнем был явно нужен хотя бы один эссенциалист.
