Виталий Абоян - Заложники пустоты
Однажды ему повезло – подобрали местные крестьяне. Они подвезли Джио на телеге, запряженной двойкой чахлых лошадок. Каких-то четыре года назад не удалось бы и представить такое: в здешних краях крестьяне, да еще и на лошадях.
А пейзажи тоже изменились. До того августовского дня, когда рвануло на Станции, зелень здесь можно было увидеть только на довольно широких газонах, обрамляющих многоуровневые автострады, развязки, парковки и разнообразные торговые и увеселительные центры. Потом все это великолепие околоанклавной жизни в одночасье рассыпалось в прах, превратившись в руины. Джио не бывал здесь давно, но представить, как все это выглядело года три назад, нетрудно – горы бетонных обломков, торчащие во все стороны асфальтовые пласты, вывернутые землетрясением, грязь и тонны пыли. Наверное, здесь погибло много людей. Не так много, как в городах, но трассы в этих краях были весьма оживленными.
Сегодня людям не нужны огромные скоростные дороги. По ним не на чем ездить. Каждой эпохе своё. А эпоха, если судить по весьма обширным полям, которые уже заканчивали засевать местные фермеры, теперь наступила совершенно иная. Руины массивных опорных конструкций многоуровневых мостов и эстакад, развалины придорожных строений, бетонные прямоугольники фундаментов полностью разрушенных зданий всё еще оставались здесь. Но их было немного – все, что удалось убрать, убрали, освободив место под посевы.
Авиньон – городок небольшой. Даже если сравнивать его с муравейником непонятного статуса Марселем-нуво. Провинциальностью там сквозит изо всех мест. Кривоватые мощенные многовековым булыжником улицы, кучи мусора, куда ни глянь. А чего стоит крепостная стена, вызывающая непонятную гордость у местных жителей. Интересно, от кого они собирались обороняться этим декоративным сооружением?
Древним в Авиньоне, похоже, было всё. И атомная станция в окрестностях южного городка, неоднократно модернизированная, но работающая почти сто пятьдесят лет. История этой АЭС была опутана множеством слухов и странных фактов. Одних аварий, повлекших утечку радиоактивных элементов, за все время существования станции насчитывалось не менее десятка. Особенно странным казался тот факт, что в день взрыва на Станции обошелся малой кровью – оба действующих реактора заглушили буквально за пару дней до Катастрофы. Для проведения профилактических работ. Правдивость этой информации вызывала сомнения. Особенно если принять во внимание факт, что власти Авиньона в прошлом неоднократно скрывали проблемы с радиацией, ограничиваясь предупреждением о нежелательности купания в Роне.
Но Джио в Авиньоне привлекли не древности. Ему нужно было попасть на поезд. И провинциальный городок подходил как нельзя лучше. В Авиньоне досмотр с помощью наноскопа и в былые-то годы проводился не каждый день и без особой тщательности, а теперь и вовсе не применялся. Джио нужно было исчезнуть из Марселя-нуво, убраться из этого недоанклава как можно дальше. И, самое главное, не светить гаджет в черном мягком пластике.
Брусок непроницаемого для наноскопа пластилина лежал в кармане, но Джио так и не придумал, куда спрятать опасный «бютен». А спрятать его придется в любом случае – если просто запаковать в «пластилин», непрозрачный для наноскопа объект вызовет куда больше подозрений охраны, чем непонятный гаджет.
Пешком уйти из Марселя-нуво оказалось намного проще. Никаких досмотров и наноскопов, лишь приветственный взмах руки разморенным весенним солнцем безом – будто знакомы сто лет. С большинством шавок Франсуа Мажида этот номер до сих пор срабатывал на ура. Именно так и поступил Джио.
Солнце уже клонилось к горизонту. Однообразные пейзажи за окном окрасились в коричневато-красные тона, придав банальному виду художественный колорит.
– Добрый вечер, – сказал кто-то по-французски с ярко выраженным южным акцентом.
Джио встрепенулся, пытаясь понять, кто с ним говорит. Оказывается, он все-таки умудрился задремать. С открытыми глазами – потому что свежевспаханные поля, подсвеченные быстро густеющим красным, он продолжал видеть.
В купе появился пожилой господин с двумя раздутыми сумками в руках. Швы на сумках держались из последних сил, и если бы не несколько витков нейлонового шнура, давно расползлись бы.
– Добрый вечер, – кивнул в ответ Джио.
Пожилой господин, кряхтя, неуклюже развернулся внутри тесного купе, и, толкая Джио локтями, принялся запихивать багаж в соответствующий отсек.
Кроме них двоих в купе никого не было. Странно – Джио слышал, что в мире транспортный коллапс является основной проблемой, а здесь поезда ходят полупустыми. Хотя в любом месте есть свои странности. Тот же Марсель-нуво продолжал существование, да и развивался даже, только благодаря сохранившимся и восстановленным транспортным путям. А восстанавливали магистрали – Джио был в этом уверен – из-за «бютена», который тоннами вывозили в Европейский Исламский Союз и близлежащие Анклавы: Цюрих, Франкфурт и даже Эдинбург.
– Еду к детям, – объяснил старик.
Джио кивнул. Охоты поддерживать беседу не было. Очень хотелось спать. Сказывался стокилометровый вояж до Авиньона и нервное напряжение, не отпускавшее и теперь. Хорошо бы выпить чего-нибудь покрепче. Но в этом поезде напитков не предлагали. Может быть, позже?
– А вы по какому делу? – поинтересовался попутчик. – В гости к кому или по работе?
Что ему нужно? Не лез бы ты, старик, не в свои дела.
– По работе, – буркнул Джио.
Он старался выглядеть максимально неприветливо, чтобы старик отвязался. Но тому, видимо, было всё равно. Или у него какая-то иная цель?
Что ж тут думать, у твоих попутчиков может быть только одна цель. Ты же знаешь – она лежит в твоем кармане.
«Только не нужно превращаться в параноика, – сказал себе Джио. – Не стоит в каждом встречном прохожем видеть угрозу».
Странно, но Джио всегда испытывал уверенность в обратном, что именно так и бывает. И теперь эта уверенность только крепла с каждой минутой. Он понимал: подобные мысли иррациональны, но…
Но они соответствуют ситуации, чёрт их побери!
– А я вот детям везу гостинец, – похлопывая себя по коленям, сообщил старик.
Он уселся на потертое сиденье напротив Джио. Его руки нервно теребили светлую ткань брюк на коленях, время от времени похлопывая по ним. Сидел он на самом краешке. Так сидят, когда не испытывают уверенности, что попали в свою компанию.
Или когда готовы удрать в любой момент.
Нет, старик просто-напросто чувствовал себя неудобно в обществе незнакомого человека. И эта его говорливость из той же оперы. Пусть говорит, в конце концов, если ему так хочется.
Старик и говорил:
– Они под Эль-Парижем живут. Давно живут, переехали еще до Катастрофы. Я им говорил… – Старик обреченно махнул рукой: дети явно плевать хотели на его мнение. – Что уж теперь. Теперь там выжить трудно, там город, все в бетоне.
Интересная логика.
– А здесь – легче? – спросил Джио. Нет, он ведь не собирался начинать беседу. Но не сидеть же, отвернувшись к окну, когда к тебе обращаются.
– Здесь есть еда. Мы выращиваем её сами, нам не нужны фабрики.
Джио поднял глаза, всмотревшись в лицо старика. Тот немного улыбался, наверное, каким-то своим мыслям, и продолжал раскачиваться вперед-назад. Не исключено, что он сам верил в то, что говорил. Не иначе, старость и отсутствие нормальных лекарств брали свое, и старик просто выжил из ума.
Такое и в страшном сне не привидится: «Нам не нужны фабрики». Что бы они делали здесь со своими полями и чахлыми лошаденками (вот вопрос, где они вообще раздобыли копытных?), если бы не два восстановленных и еще три построенных заново в прошлом и позапрошлом годах пищевых фабрикатора в Марселе-нуво?
– У вас есть ферма?
Старик покачал головой. Нет у него никакой фермы. Но что тогда он тащит в своих переполненных сумках?
– Но у многих есть. В наших краях люди помогают друг другу. Вот – собрали.
Как-то с трудом верилось в бескорыстный сбор такого количества натуральных продуктов, за которые в Марселе-нуво давали весьма неплохую цену.
– Что у вас там? – Отчего бы не спросить прямо.
Старик вздохнул. Длинно и протяжно. Да ну его, на самом деле. Спать хотелось всё сильнее, и солнце уже скрылось за горизонтом. Скоро снаружи совсем стемнеет. В купе тоже царил полумрак, разгоняемый лишь бьющим откуда-то из-под потолка тусклым светом. Видимо, там было вентиляционное окно в коридор.
– То, что вырастили на полях.
– Что? Что конкретно?
Нет у него там никакой еды. Да и какую еду можно тащить так далеко – до самого Эль-Парижа на обычном поезде. Она же испортится. «Бютен» у него там. Может, и на самом деле старается для детей, только не едой он им помогает. Бизнес у них, наверное, семейный.
