Девятый - Сергей Лукьяненко
На первый взгляд кажется, что цилиндры с кораблем ничем не связаны, но на самом деле они пристыкованы к четырем тонким тросам. Там использована какая-то сложная мономолекулярная технология сращивания вольфрамовых и титановых нанотрубок, благодаря которой тросики толщиной в карандаш прекрасно удерживают баржи при разгоне и торможении. Но чудес не бывает, боковые нагрузки для тросов опасны, поэтому «Гаргантюа» разворачивается плавно и величественно, пока не «подвесит» баржи по оси вектора движения.
Сейчас разворот был завершён, все четыре двигателя работали, создавая тягу торможения примерно в половину земной. Выглядел корабль совершенно нормально — дрожало голубое свечение в дюзах, светились никому не нужные сигнальные огни, в нескольких настоящих иллюминаторах из просветленного титана горел жёлтый свет.
«Пчела» приближалась к кораблю по спирали, будто наматывая нитку на гигантскую катушку. Я осматривал «Гаргантюа» и глазами, и на экране радара, хотя искин уже вынес своё заключение: никаких чужих объектов поблизости нет, корабль не выглядит повреждённым, ответчик отработал правильно, корабельный искин выдал траекторию на сближение с четвертым шлюзом.
— Сигма один, — сказал я, когда расстояние сократилось до двадцати пяти километров. — Приветствую грузопассажирский корабль «Голиаф». Моё имя Святослав Морозов, я прибыл согласно вашему запросу. Прошу разрешения пристыковаться и подняться на борт.
Никакой реакции. Хотя нет, реакция есть, у шлюза замигали зелёные огни, а створки внешнего люка раздвинулись. Но ни слова в ответ.
Да что ж это такое?
— Начинай медленное сближение, — велел я. — Установи связь с базой Титан.
— Выполняю, — ответил искин.
В динамиках возник звук. Сигнал цифровой, помех нет, но когда связь установлена, то даже тишина становится живой, будто дышать начинает.
— Сигма один, — сказал я. — Сближаюсь с «Гаргантюа», ничего необычного не наблюдаю, получил автоматическое визуальное подтверждение стыковки и курс сближения. У меня вопрос к генералу Уотсу. Прошу уточнить, на основании чего была принята версия о мятеже экипажа. Нет ли какой-либо дополнительной информации, которая может быть полезной?
Так, вопрос я задал. На ответ, даже если Уотс в штабе, а скорее всего так и есть, надо рассчитывать секунд через десять. От меня до Титана почти в четыре раза дальше, чем от Земли до Луны.
«Пчела» сближалась с буксиром. Мы шли с «Гаргантюа» почти по одной траектории, одновременно притормаживая относительно Титана и будто вальсируя друг с другом. В детстве у нас на один год ввели занятия танцами, но потом почему-то отменили. И ещё кучу всяких интересностей убрали — рисование, музыку, литературу. Видимо, не укладывались в план подготовки.
— База Титан — Сигме один, — раздалось в кабине. — Это Уотс, сынок. Сигнал чёткий, видим «Голиаф», твоё решение о стыковке одобряем. И тебя видим. Рад, что ты в хорошей форме.
Понятно.
За мной наблюдают, как я и ожидал. И мой разговор с искином Уотс слышал, пускай и в записи.
Как я этого и хотел.
— К сожалению, наши данные говорят о мятеже. С «Гаргантюа» шла контрольная трансляция на базу: фотография рубки и нескольких ключевых точек раз в минуту. Передача прервалась за четверть часа до сообщения капитана Дюваля. На последнем снимке инженер Себастьен Моро находится у пульта управления связью, положение его рук допускает отключение системы контрольной трансляции. Добавлю, что систему не отключить случайно и о её существовании знал только капитан.
Генерал замолчал.
А я внезапно понял, почему Уотс упустил этот маленький факт в разговоре. Такая же система, вероятно, стоит во всех истребителях. И каждую минуту, если связь с базой установлена, «пчела» сливает информацию о происходящем в кабине.
Да, мы все были уверены, что разговоры все пишутся, а по запросу включается камера. Но постоянную фото или видеофиксацию почему-то не предполагали.
Блин, как-то неприятно.
— Мне нравится твоя дотошность, — добавил Уотс. — Я принимаю твои размышления как знак доверия. Даю слово офицера, что никакой дополнительной информацией не располагаю и всецело на твоей стороне. Разберись, что там произошло, хорошо?
Я вздохнул.
И решил, что верю генералу. Он странный, конечно. Но в нём есть какая-то старомодная воинская честь.
— Спасибо, генерал, — ответил я. — Ценю ваше доверие.
«Гаргантюа» надвигался — тускло-серый, в бело-синих огоньках по корпусу, с зелеными проблесковыми маячками над тёмным провалом шлюза. Наши скорости и траектории были идеально согласованы и «пчела», казалось, влетает в жадно раскрытый зев. Зажглось внутреннее освещение, надвинулись стены, стих гул двигателя — и пол шлюза упруго ударил по шасси.
Я был внутри.
— Спасибо, — сказал я искину, хоть и понимал, что это ненужная глупость, лишняя загрузка нейронной цепи.
— Удачи, — отреагировал искин. И добавил: — Возможно, вам будет полезна следующая информация: после получения траектории сближения у меня больше нет контакта с искином «Гаргантюа». Я пытаюсь выйти на связь, но нет даже подтверждения приёма.
Закрылся внешний люк, я ощутил дрожь «пчелы», когда стягивались створки. Зашумел врывающийся в шлюзовую воздух.
Вздохнув, я выбрался из костюма. Достал пачку гигиенических салфеток, обтерся, запихнул их в пакет для мусора. Потом вскрыл сверток с парадной формой.
Парадку мы носили раз-другой в год. Она красивая, из светло-голубой ткани, с пуговицами. К ней полагаются белые ботинки, полосатый бело-синий берет и белые перчатки. Совершенно непрактично и выглядишь будто малыш на маскараде…
Ругаясь и пыхтя, я натянул трусы, влез в брюки, застегнул рубашку. Не хотелось мне вылезать голым и одеваться снаружи.
Мешала кажущаяся сила тяжести — «Гаргантюа» тормозил со скорость четыре целых семь десятых метра в секунду, создавая эквивалент гравитации почти в половину земной. Помогало то, что я сейчас был невысоким и тощим, в реальные двадцать лет я бы не смог так крутиться и поворачиваться в кабине.
К счастью, никто меня не торопил.
Поверх формы я застегнул пояс с ножнами. Кортик, если честно, был элементом формы только у командиров крыла, но, когда я наотрез отказался брать пистолет, Гиора молча принёс свой и закрепил на моём ремне. Пистолет бы мало чем помог, был слишком крупным для меня и сразу настраивал на конфронтацию. Кортик всё-таки был частью парадки и выглядел не так агрессивно.
Последними я аккуратно натянул перчатки. Подушечки пальцев в перчатках были выпуклыми и утолщенными, но это не слишком заметно.
Интересно, кто и для чего их разработал. И догадывается ли экипаж «Гаргантюа», что оружие может выглядеть так безобидно?
— Пошёл… — пробормотал я, глубоко вдохнул и открыл фонарь. Давление уже было выровнено. Я встал на кресле, огляделся.
Ну, шлюз, он везде похож. Небольшой. «Пчела» занимала половину разметки на полу, всё-таки собственные корабельные
