Брюс Стерлинг - Зенитный угол
– Фотографию видел, – сознался Ван.
Его и его берлоги – или как там ещё можно было назвать невероятно грязную дыру, откуда действовал Долгоносик. На памятной встрече в Федеральном информационном центре – в Фениксе в девяносто шестом – во время пивной вечеринки на диапроекторе показывали кадры времен последней битвы с Долгоносиком. Ван до сих пор не мог забыть, как ржали компьютерные фараоны.
– А я повстречался как-то, – припомнил Джеб и поморщился. – В центре реабилитации заключенных. Нельзя было не посмотреть на Долгоносика! Ну как же – негодяй, взломавший четыре тысячи компьютеров. Федеральных в основном. Один за одним. Вручную. Даже тогда у него такой туннельный синдром был… – Толстяк задумчиво примолк. – Хотя правильно это называется «дегенеративный остеоартрит». Руки – точно хоккейные перчатки.
– О нет! – выдохнула Фанни.
– Да, Фанни. – Джеб одарил её отеческой улыбкой. На широкой его физиономии ласковое выражение выглядело неуместно, но Джеб хорошо знал Хаймена Гликлейстера.
Девушка с сомнением поковыряла носком дешевого мокасина грубый ворс конторского ковра.
– Правда?
– Правда-правда. Фанни, я не шучу. – Фанни поверила.
– И… э-э… что нам с таким типом делать?
– Ну, он же душевнобольной. ФБР его определяет как выдающегося ананкаста[22], и… – Джеб замолк, пытаясь подвести черту под своими мыслями. – Вот лицо нашего врага, – промолвил он в конце концов. – Я хочу сказать, пускай он не из «Аль-Каеды», но он наш клиент. С этим парнем невозможно договориться. Не поможет никакая дипломатия. Никаких компромиссов. Никакого здравого смысла. Его невозможно запугать, подкупить или выполнить его требования. Его система ценностей настолько отличается от нашей, что куда там боргам из «Звёздного пути»!
Ван подергал себя за бороду так яростно, что вырвал волосок.
– Откуда этот Долгоносик вообще знает о нашем существовании? Выше нас по кабелю только АНБ!
– А вот это мне уже совсем не нравится, – проворчал Джеб.
Ван поглядывал на дисплей. Печатал Долгоносик прескверно. Дошколята барабанят по клавиатуре уверенней. Ван сообразил, что Долгоносик печатает двумя пальцами. Возможно даже, двумя культями.
Чтобы довести до ума альфа-версию «Гренделя», у Вана приходилось в сутки по три кофейника и два часа сна. Но проект развивался бодрей, чем программист мог себе представить. Система работала прелюбопытнейшим образом. Она была изящна, и Ван ею гордился. Работа над «Гренделем» была достойна его талантов.
Он погрузился в работу с головой. Ван жил в одиночестве. Работал со страшным напряжением. Каждая мышца болела от того, что ежевечерне он загонял себя в тренажерном зале, чтобы рухнуть в холодную смятую постель и забыться.
А теперь – и мгновения не прошло, как в систему вошел первый пользователь, чтобы восхититься плодами Вановых трудов, первым же «гостем» оказался… оказалась… эта тварь. Конечно, Долгоносик не мог справиться с защитой системы. Всё равно что наблюдать, как термит точит бетонную стену. Но если тот не перестанет точить…
– Мы должны избавиться от этого типа, – заключил Ван.
– Ему никогда не взломать «Грендель». – Джеб пожал плечами. – Маньяк.
Ван понизил голос:
– Мы должны от него избавиться просто потому, что он – это он, а мы – это мы.
– Хорошие парни уже пытались, – напомнил Джеб. – Любому окружному прокурору хватает одного взгляда на Долгоносика. И начинается: вы хотите, чтобы я вот ЭТО выставил перед присяжными? Оно почти слепое! Безрукое! Немое! Оно в жизни никогда не работало. И жизни у него никакой нет. Я не уверен даже, умеет ли оно читать.
– А чем он питается? – спросила Фанни.
– У него вроде как родственники в Канаде. Пересылают ему наличные. Неплохие вроде бы люди, как я слышал. Но очень счастливы, что Долгоносик держится от них подальше.
Ван стащил очки с переносицы.
– Долгоносик – канадец?! Так он ещё и иностранец? Я не знал.
– Ну да, а что?
– Гос-споди! Всё! Шутки кончились! Партизан-террорист! Враг человечества! За колючую проволоку его! Джеб – это Гуантанамо. Карцер.
– Ван, успокойся.
Программист ткнул пальцем в монитор:
– Джеб, ты посмотри на это! Он взламывает Совет национальной безопасности! Это, если ты забыл, мы.
– Хм. – Джеб прокашлялся. – Ну… что-то в этом есть.
– Это его последняя выходка! Ему хана! Мы его раздавим!
– Ван, СНБ не полагается напрямую участвовать в оперативной работе. А мы всего лишь консультативный орган при совете. Координационная группа.
– Этот криворукий болван лезет в наши дела, – вскипел Ван, – а мы ему это спустим с рук? Он же знаменитость! Его каждая собака знает! Мы что, тряпки какие-нибудь, мы – жертвы насилия?! Дай мне его адрес! Он в Орегоне живёт, верно? Я ему вышибу дверь вместе с зубами…
Ван осекся. Бледные Фанни и Джеб не сводили с него глаз.
– Я перебрал, – понял он.
– Э-э… – выдавила Фанни. – Да.
Ван легонько погладил экран.
– Но, Джеб, ты же знаешь – это моё детище.
Толстяк кивнул не сразу.
– Может, мне не следовало бы этого говорить, но я понимаю, Ван. Интуиция тебя не подводит. Надо что-то предпринимать. Я тебя буду держать в курсе.
– Ладно.
– Но ты нужен нам здесь, при «Гренделе», Ван. Я не могу отпускать тебя на оперативные задания.
Наступила очередь Вану пучить глаза. Джеб взаправду поверил, что он, Дерек Вандевеер, помчится через всю Америку с пушкой наперевес и вышибет душу из негодяя. Положит его на пол и, наверное, пристрелит.
Ван наблюдал, как мучительно ползут по экрану рваные строки.
«А ведь я бы так и сделал», – понял Ван в приступе ошеломительного самопознания.
У него руки чесались пристрелить Долгоносика. И спал бы он после этого только крепче.
Где сейчас Дотти, где Тед? Где его место, где дом? Как всё плохо…
– Я бы предложил «проблемы с визой», – пророкотал Джеб. На лице его сгущались тучи. – «Нарушение закона об иммиграции». Я бы предложил даже «кибертерроризм». Звонок Джону Эшкрофту[23] лично, и полторы тонны кирпичей на голову.
– А они уже приняли этот закон? – поинтересовалась Фанни.
– Патриотический акт? Лапочка, они ещё и не такое примут.
Квартирка Вана в Вашингтоне была грязна и небезопасна. Кабинет в СНБ обставлен наспех и скверно. Но второй кабинет Вана, расположенный в четырёх часах езды от Вашингтона в том, что называлось Склепом, был настолько ужасен, что даже нравился хозяину, и быстро стал для него любимым рабочим местом.
На каналах CNN и MSNBC Склеп неизменно именовали «месторасположение засекречено». Предположительно здесь дневал и ночевал Дик Чейни. Вообще-то Ван ни разу не видел в Склепе вице-президента, но публика там подобралась интересная.
Кто-то, вооружившись весьма странными критериями, попытался составить список людей, которые станут управлять Соединенными Штатами Америки, если Вашингтон будет уничтожен ядерной атакой террористов. Это и был концептуальный замысел Склепа: бодрящая мысль о том, что федеральный округ Колумбия может в одночасье обратиться в свалку черного шлака.
Вашингтон будет разрушен мгновенно. А пять, от силы шесть минут спустя к жизни пробудится Склеп. Выжившие под его сводами толпы станут постъядерным правительством Америки.
Население Склепа постоянно циркулировало – оставаться надолго в зловещем бомбоубежище никому на самом деле не хотелось. Каждый мечтал побыстрее вернуться к нормальной жизни, даже если при этом рискуешь погибнуть от зарина, сибирской язвы или ядерного взрыва. Поэтому в Склепе царила постоянная неразбериха – всё та же «пайка труб», только помноженная на десять.
Обитатели Склепа спали на одинаковых стальных койках. Сидели на одинаковых железных стульях за одинаковыми армейскими раскладными столиками. Кем окажется завтра твой сосед, никогда нельзя было угадать: Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям, инженерные войска, даже почтовая служба США… Все они появлялись по очереди, чтобы провести, тиская ламинированные блокноты и озираясь испуганно, свои две недели в подземном убежище.
Склеп появился в 1962 году, когда страну ещё мутило после кубинского кризиса. Его удалось сохранить в тайне, потому что строилось ядерное убежище скрытно, в большой спешке, узким кругом лучших подрядчиков. Располагался Склеп в Аллеганских горах, на самой границе Западной Виргинии. Поверх него для защиты от русских и журналистов построили совершенно восхитительный роскошный отель. На протяжении сорока лет Склеп успешно оставался неведом миру. Работавшие в отеле семейственные жители Западной Виргинии никому из посторонних не промолвили и слова о затаившемся под их ногами гигантском муравейнике.
Склеп мог похвалиться огромными стальными воротами и угольной электростанцией, она же крематорий – на случай, если кто-нибудь помрёт от лучевой болезни. Телефоны все были дисковые, из красной пластмассы, словно одолженные на съёмках кубриковского «Доктора Стрейнджлава». Самым большим помещением в Склепе был тренажёрный зал – чтобы последние люди на Земле не свихнулись вконец от тесноты.
