Never Fade Away (СИ) - Барышников
И Ви, ощущавшему словно бы больше никогда не собирающийся исчезать ком в горле, пришлось смирить себя, собрать последние лохмотья чести и сил, оставшихся в нем, стать достойным Джонни, и твердо произнести: «Я сделал бы для тебя то же самое».
И это было самой искренней правдой, какую когда либо произносил соло.
— Да? Спасибо, — в голос рокербоя закралась какая-то мрачность, нелогичная для подобного ответа Ви. — Теперь о делах. Скажи, неужели ты и правда думаешь работать с Ханако Арасакой?
— Нам необходимо добраться до Микоши, ты сам говорил. Если у тебя есть идеи получше, то, конечно же, не собираюсь, — при воспоминании о прокси у наемника до сих появлялось желание сунуться под душ и отдраивать себя мочалкой пару суток без перерывов на обед.
— Идей еще нет, но есть просьба.
— Какая? — да какая бы ни была, после дара Джонни Ви готов был исполнить любую его просьбу осознанием того, что вряд ли сможет совершить что-то настолько же значимое в ответ.
— Адам Смэшер, тот хуй, который меня убил… — как ни странно, даже при упоминании давнего заклятого врага рокер не сбился со спокойного и какого-то умиротворенного тона, хотя дыхалку от ненависти перехватило даже у соло. — Что бы со мной ни случилось, я хочу знать, что его конец будет мучительным и страшным.
— Обещаю тебе, — несмотря на ореол ужаса, окружавший киборга, Ви и не собирался прощать ему убийство Сильверхенда. Он собирался убить его с особым, обычно несвойственным ему удовольствием, со всей бравадой и уверенностью, присущими молодости. Но, оказывается, рокербой еще не закончил свою мысль.
— И я хочу, чтобы с тобой пошла Бестия, — Джонни перенесся к окну, уже без авиаторов, и привалился лениво к стене в своей извечной картиной манере, гордо запрокинув голову. — Для меня это так же важно, как и для нее.
— То есть мне рассказать Бестии… все как есть? — от таких внезапных раскладов Ви немного охуел, не понимая, чего хочет добиться этим тандемом рокер. Впрочем, соло до сих пор многого не знал о прошлых связях Сильверхенда.
— Лучше, если я сделаю это сам. Лично, — рокербой вновь переместился, заходил нервно вдоль стены, а после остановился на фоне яркого прямоугольника, повернувшись к Ви спиной. С непрекращающимися мурашками по загривку наемник осознал, что Джонни… стыдно от того, что он собирается сказать. — Просто прими таблетки Мисти, а я по-быстрому решу все вопросы.
Сложить в голове два и два было несложно. Это смог сделать быстро даже Ви, все еще заходившийся от сваливающихся со скоростью пулеметной очереди новостей в пароксизмах тупняка. Уж если рокер просил соло принять псевдоэндотрезин, даже при учете его состояния, то это означало одно: он заканчивал дела, собирался закрыть мучившие его долги перед тем, как уйти навсегда. Сильверхенд воспринял ошарашенное молчание по-своему, повернулся к Ви темной тенью в солнечном проеме окна.
— Я поговорю с Бестией насчет Смэшера, скажу ей правду, попрошу о помощи, и сразу отдам тебе тело. Обещаю.
Почти физическое ощущение начала конца выворачивало наемника наизнанку, он не хотел прощаться с Джонни, он не хотел всего, что обещало будущее. Его настолько переполняли горечь, сочувствие и боль, что он, кажется, перестал сдерживать себя, соблюдая глупые границы, что так стойко и тщательно выстраивал, эти тупые оковы страха и опасений.
Качнувшись вперед, Ви обхватил плечи рокера, вжался всем телом, вплел пальцы в мягкие длинные волосы — большие пальцы на челюсти, остальные на затылке, уткнулся лицом в стык плеча и шеи, вдыхая родные запахи пота, хрома и никотина, и горячечно прошептал: «Я сделаю это… ради тебя». Вновь накрыло непередаваемое ощущение правильности и целостности, до того переполняющее, что невозможно было сделать ни выдоха, ни вдоха. Сильверхенд замер в его объятьях недвижимо, опустив руки. Ви только ощущал биение его сердца и в рваном ритме поднимающуюся и опадающую грудь.
Прошла пара секунд, прежде чем рокербой покачнулся, поднял руки, болезненно и жестко впился в бока наемника, словно в грубой попытке оттолкнуть. Но Ви поднял голову от плеча Джонни, в темноте наощупь нашел губами его губы, оцарапываясь о щетину, и в первый раз поймал его дыхание, тут же, не раздумывая, вжался еще сильнее, и наконец-то поцеловал, ощущая какой-то дикий восторг. Темнота под прикрытыми веками расцвела яркими пятнами.
Болезненная хватка пальцев на боках пропала, и соло в какой-то момент показалось, что, возможно, сейчас рокер его ударит, но Сильверхенд что-то хрипло, дико и отчаянно прорычал в его губы, хромированная жесткая ладонь сжалась на загривке Ви и притиснула возможно ближе. И Ви накрыло ураганом, которым стал Джонни. Зубы стукнулись о зубы, когда рокербой уже сам впился ртом в рот наемника. На губы попали пряди, пахнущие порохом. И это уже не было поцелуем. Это было ебаным безумием, это было больно, жадно и оглушающе, но так необходимо.
Джонни второй рукой обхватил спину Ви, развернул его так, что теперь соло оказался с силой вжатым в стену, а сам Джонни нависал над ним, все так же удерживая металлической рукой за загривок. Зубы впились в нижнюю губу Ви, кажется до крови, затем язык вторгся в рот до самого неба, с напором прошелся по верхним зубам наемника и как-то по-звериному с жаждой облизал истерзанные губы.
Глухо и хрипло застонав, все с тем же безумным грудным рычанием, Сильверхенд наконец-то отпустил саднящий затылок Ви, словно оттолкнув, а потом резко снова притянув к себе. Обе ладони рокера прошлись грубо по лицу наемника, огладили с усилием лоб, скулы, челюсти, спустились ниже, сжали шею почти до удушения, затем прошлись по груди, бокам и рельефному прессу.
Словно сгорая от внезапного невыносимого жара, Ви с восторгом отдавался этому грубому сумасшествию, ощущая себя наконец-то желанным, нужным до крика — впивался в ответ в горячие плечи, в мускулистую спину, потащил вверх майку Сильверхенда, сорвал через голову рокербоя. Губы их на миг разъединились, но Джонни снова что-то совершенно нечленораздельно прорычал, отбрасывая ткань в сторону, с силой впечатал Ви обратно в стену и вновь жадно и настойчиво накрыл его рот своим, в этот раз с
