АнтиБожественная комедия 7 - Гектор Шульц
- Смутно. Хочешь сказать, что в твоем мире тоже все по пизде пошло?
- Да. Пока мы с Мортимером сдерживаем эти изменения, но они постепенно побеждают.
- О каких изменениях ты говоришь, колдун? – заинтересованно спросила Астра. – О тех же, что и твой брат ебанько?
- Именно. Если говорить грубо и по существу. Все отражается словно в зеркале, но в одну сторону.
- Хорошее становится плохим и далее по тексту? – спросил я, смотря на брата. Тот кивнул в ответ и тяжело вздохнул.
- Да.
- Хуево. Говорил же, блядь, что та бабка не просто так свою ахинею несла.
- Какая бабка? – заинтересованно спросил Тимофей, опершись лбом на посох.
- Ламия, за которой я гонялся. Съебалась их Хаоса, вырезала деревни, сожрала детей. Попутно еще и про Черную Мать с Черным Архангелом говорила.
- Значит, пророчество было произнесено, - вздохнул брат. – Это плохо.
- Так. Давай-ка по порядку. Заебался я уже догадки строить, - ругнулся я, отвешивая призрачному брату подзатыльник. Тот даже не шелохнулся и лишь укоризненно на меня посмотрел.
- Хорошо. Давай по порядку, Степка. Как я уже говорил раньше, ты влип в дерьмо. И в очень серьезное.
Тимофей откашлялся и, удостоверившись, что за нами никто не наблюдает, принялся говорить. Говорить он любил, и мне частенько приходилось возвращать блудного брата на грешную землю, если его начинало заносить не в ту степь. Даже в школе Тимка был тем еще занудой. Если учителю выпадала оказия вызвать юного Кляйна к доске, дабы тот прочитал свое сочинение, то весь класс мог смело бить баклуши до конца урока, ибо Тимофей за сорок пять минут редко доходил до половины своей писанины. Так вышло и здесь. Он постоянно скатывался в непонятные термины, какие-то формулы и прочий колдовской бред, пока у Ахиллеса глаза на лоб не полезли, сделав грека похожим на больного Базедовой болезнью. Но говорил он и много интересного. Паззл из тысяч деталей постепенно складывался в цельную картину, играющую не слишком радужными красками.
- Мне и Мортимеру удалось узнать, что некто освободил Лилит из Хаоса, благодаря чему миры стали меняться, - серьезно сказал Тимофей, но я перебил его, в который раз.
- Черный Архангел?
- Думаю, что он. Пророчество, произнесенное ламией, запустило цепную реакцию, а результат перед вами.
- Почему тогда меня и тебя это не затронуло? – хмыкнул я, дымя сигаретой.
- Затронуло. Помнишь, ты говорил о том, что тебе приписали кучу грехов, которых ты не совершал?
- Вот же пидарасы!
- Мягко сказано. Но то, что ты помнишь прошлое, стало для меня большим сюрпризом. Либо твоя воля столь сильна, что ты запросто воспротивился воле Лилит, либо…
- Кто-то хочет, чтобы я страдал, - закончил я за брата. Тот кивнул в ответ.
- Верно, Степка. Поэтому Астра и Ахиллес ничего не помнят, зато все помнишь ты. Этот кто-то мог специально подстроить все так, чтобы ты познал всю боль и беспомощность. Узнал, что такое страдать.
- И вновь ввергнул меня в Ад.
- Угу. Что насчет частицы Божественной искры? – Тима удивленно поднял бровь, когда Астра, стоящая рядом с ним, противно зашипела, услышав слово на букву «Б». – Прости, Олеся.
- Ты уж фильтруй базар, братан, - буркнул я. – Нечего заиньку мучить.
- Она тоже мучается, как и Ахиллес, - продолжил Тимофей. – Она стала демоном, а он слугой при очередном Владыке. Вы потеряли свои частицы, превратившись в обычных грешников!
- Открыл, бля, Америку, - кивнул я и повернулся к Ахиллесу, который робко тянул руку. – Чего, дружище?
- Вопрос хочу задать, бля, - покраснел герой. – Этому умнику, завернутому в занавеску.
- Задавай, конечно, - обрадованно воскликнул коротышка, пропустив мимо ушей шутку про занавеску. Ему льстило то, с каким вниманием его слушал прославленный грек.
- У меня, значит, вопрос есть. Да, вопрос есть. Вопрос, вот…
- Бля, да спроси уже. Хватит ломаться! – рявкнула Астра, хлопнув себя рукой по лбу.
- Вот знаешь, конфетки есть? Карамельки с начинкой. Пастилой, повидлом и вареньем.
- Знаю, - нахмурился Тимофей, не замечая, как я давлюсь со смеху в сторонке.
- Вот. Вопрос, значит. Как в энту конфетку варенье-то начиняют?
- Ты серьезно? – прошептал брат, массируя виски. – Мы тут разговариваем о возвращении Лилит, а тебе стало интересно, как в конфеты начинку запихивают?
- Ну, вы, бля, тут интересными словами сыпете. У, сука! Ногибатор, блядь! А я, как дурак, ничё не понимаю.
- Брось, Ахиллесушка. Я тебе потом объясню, - встрял я, пока Тимка не разорался на героя и не испортил всю малину. – И про конфеты, и про Лилит, если ты чего-то не понял. Идет?
- Лады, поляк, - кивнул грек и злобно погрозил кулаком удивленному Тимофею. – У, бля! Клюв, нахуй!
- Чего?
- Говорит, что ты баклан, блядь. Меньше пафоса и больше конкретики. У меня смена скоро начинается, - встрял я в увлекательную дискуссию. Тима вздохнул и продолжил, изредка косясь на красного от гнева Ахиллеса. – Что там с частицами и пиздецом, нам грозящим?
- Вспомни мифологию, - обиженно протянул он. – Все, что касается Лилит.
- В ранних апокрифах редко упоминалась. Я читал о ней в «Сефер ха-Зоар», но там мало, что известно.
- А в «Сатанинской Библии»?
- Темная Мать, Черная Женственность. Бля, у нее дохуя крутых имен. К чему ты клонишь?
- Есть еще одно, мало где называемое.
- Черная богиня?
- Да! – воскликнул Тима. – Губительница Света. Согласно древним текстам каббалистических теорий, она вступит в связь с Черным Архангелом, который будет новым Владыкой Зла.
- Погодь, погодь. И родится кастрированный слепой дракон, от которого появится нечистое племя…
- Которое возьмет штурмом Небеса. Все правильно, Степка.
- Ебать. Чисто сатанизм во всей, блядь, красе. Кастраты осеменяют, Падшие восстают. Вот оно «Жизнь – Зеркало»!
- Я рад, что до тебя дошло, - поджал губы брат, вставая с камня.
- И что теперь делать с этим знанием? Демоны мне нихрена не поверят. Если уж Элигос посмеялся надо мной, то остальные даже слушать не будут.
- Тебе нужно найти Черного Архангела до того, как он вступит в противоестественную связь с Черной Богиней.
- Вещаешь ты пиздато, братан. Но хули я могу? Я, бля, обычный грешник,
