Александр Зорич - Последний аватар
– Ты надпись на двери читал?
– Читал, – ответил Августин, ища глазами источник звука.
– Веришь, что убьет?
– Верю, – нетерпеливо ответил Августин.
– Тогда заходи.
"Ё-маё, – пробормотал Августин, – играются тут в командный пункт НОРАД, точно дети малые". На самом же деле его нервы были на пределе. В Веселом Квартале оказалось чересчур весело.
Щелкнул автоматический замок и дверь тихо отошла в сторону, открывая взгляду Августина просторное и очень грязное помещение.
На потолке горел длинный ряд неоновых ламп. Под ногами шуршали обрывки старых афиш. На одном из них Августин прочел "DJ", на другом – "Lyashka".
Поперек комнаты до самого потолка громоздились стойки старой виртуальной станции "IBM-Dreamloader".
У стены стояла обитая вельветом кушетка с несколькими отчетливыми подпалинами от бычков.
В дальнем углу тревожно сияли первозданной чистотой шикарный розовый унитаз, биде и опрокинутая набок душевая кабина. Новенькая сантехника составляла разительный контраст с интерьером комнаты и наводила на странные мысли. "Может у Ляшки хобби такое, перед сном унитаз зубной щеткой драить", – подумал Августин и посмотрел себе под ноги. Что ж, скомканные пачки из-под сигарет и презервативов, "битые" инфокристаллы, мятое белье унисекс и шприц, гордо воткнутый прямо в располовиненный арбуз, что лежал посреди комнаты, дополняли живописную картину.
– Заложи на срач и топай сюда, – пригласил голос из-за консоли.
Августин не стал спорить. Он покорно обогнул консоль и... увидел то, чего совершенно не ожидал увидеть.
Во-первых, там было на удивление чисто. Ни тебе синтетического мусора, ни примет морального разложения.
Во-вторых, сам диджей Lyashka был похож скорее на интеллектуального студента-анархиста, нежели на записного наркодьявола, извращенца и садомазохиста со страниц бюргерского журнальчика "Красавица и умница", где в особом разделе "Правда жизни" дамочек потчуют оной, не скупясь на черную краску.
На нем была серая водолазка и едва потертые для солидности брезентовые штаны с огромными накладными карманами из набивного ситца – последний писк клубной моды.
Вместо апельсиново-желтого парика или четырех кельтских кос его голову украшал короткий серебристый ежик с двумя аккуратными флюоресцирующими аквамарином полосами. Да, пресловутый Хмырь оказался седым. Или крашеным под седину – в этом не то что Августин, сам черт не разобрался бы.
Хмырь сидел во вращающемся кожаном кресле. Его взгляд скрывали от Августина очень старые, начала века ВР-очки с выносным микрофоном и прикрученной к ним с помощью липкой ленты небольшой видеокамерой.
Сейчас радужный объектив видеокамеры был направлен прямо в лицо Августину. А на столе рядом с Хмырем стоял... Августин едва не разрыдался от умиления... Стоял архаический электронный компьютер. Да, точно, Duo Teragertz выпуска 2011 года!
– Садись, – сказал Хмырь, радушным хозяйским жестом указывая на сверкающий чистотой пол под ногами Августина.
– Благодарю, – кивнул тот и, прекрасно понимая, что правила игры здесь диктует отнюдь не он, сел на пол, скрестив ноги по-турецки.
– Одно из двух, – сообщил Хмырь, пристально разглядывая Августина при помощи видеокамеры. – Либо ты не легавый, либо ты умный легавый. Но умных легавых не бывает и, следовательно, ты не легавый.
Августин догадался, что видеокамера Хмыря работает по меньшей мере в трех диапазонах – оптическом, инфракрасном и рентгеновском – и всех своих гостей Хмырь буквально насквозь видит. Не исключено также, что в ней находится устройство дистанционного сканирования бета-ритмов мозга и, таким образом, прилада Хмыря является заодно и детектором лжи.
Короче говоря, врать не стоило. Хмырь производил впечатление человека, который способен три часа рассуждать о преимуществах тонического стихосложения перед силлабическим, а потом выпустить своему собеседнику кишки с помощью "Унимага". С такими лучше быть правдивым.
– Ты почти угадал, – кивнул Августин. – Я либо легавый, либо не легавый. Все зависит от того, кем считать сетевого полицейского.
Хмырь хохотнул.
– Ты – сетевой полицейский?! И на что ты надеешься после этого?
– На то, что ты не опозоришь честное имя своей конторы и толкнешь мне добрый "форсаж" Джирджиса с хорошими хаками.
Хмырь посерьезнел.
– "Форсаж" Джирджиса... С хорошими хаками...
Камера испытующе впилась в переносицу Августина. "Всем, всем нравится хороший антропос Августин и все жаждут узнать, что у него внутри", – подумал он, изо всех сил стараясь не отвести взгляда. Эх, трудно оставаться спокойным, ожидая в любой момент поймать пулю в грудь или лазерный луч в затылок.
– Скажи лучше, – заговорил наконец Хмырь, – за каким хреном все вы лезете в Утгард?
Проницательность Хмыря не удивляла. Удивляло другое.
– А кто еще лезет в Утгард?
– Ну это за сугубо дополнительную.
– Пятьдесят, – брякнул Августин наобум.
– Давай, – неожиданно легко согласился Хмырь.
Хмырь принял от Августина деньги и с чарующей легкостью ударил по клавиатуре своего "Терагерца". Пискнул принтер и в руках Августина оказалась терпко пахнущая распечатка фотографии человека, сидящего на полу в той же позе, что и он сам, Августин. Ну да, понятно. Зря у него, что ли, видеокамера? Он заодно и базу данных клиентов ведет.
Складывая листок вчетверо и засовывая его в карман, Августин для проформы спросил:
– И давно он заходил?
– Да минут за двадцать до тебя, – пожав плечами, ответил Хмырь. – Но, как говорится, ближе к телу. Есть тут один изысканный "форсаж". Делал для доброго друга. Друга больше нет, а вот "форсаж" остался. Штука.
– Штука? – присвистнул Августин.
У него не было с собой даже двух сотен, но такие тонкости детектор лжи не ловит.
– Она, родимая – раздраженно подтвердил Хмырь. – Если будешь брать, полтинник скину. На такси. И – краями.
– А откуда мне знать, что это рабочий "форсаж", а не кусок гипсовой блевотины? – тянул время Августин.
– Ты теперь знаешь как меня найти, – пожал плечами Хмырь. – Зачем мне лишние проблемы?
– Покажи, – потребовал Августин.
– Покажу. Только сперва сдай мне свою уродскую пилочку с остатками кровянки. Только не говори, что порезался, когда ногти подпиливал. У тебя группа крови другая.
Да, камера была рентгеновская. И инфракрасная. И черт знает еще какая. С встроенным гемоанализатором, что ли?
Хмырь получил пилочку, которую небрежно бросил на стол, а Августин – заветный металлический цилиндр размером с одноразовый стаканчик.
Открутив крышку, он увидел внутри нечто, похожее на развитой кустистый коралл – стандартный блок виртуальной станции. Все то, что превращает человека в напичканного автоматическими пушками киборга или в бесплотный дух, владеющий магиями трех ступеней, у этого скромного на вид коралла находилось внутри. Так запросто его, разумеется, не увидишь.
– Послушай, Хмырь, я что-то не соображу... У тебя в какую сторону пробор-то? В левую или в правую?
– Чего? – Хмырь инстинктивно дотронулся до макушки.
Августин, за секунду до этого превратившийся в сжатую пружину, выпрыгнул вперед и вверх из такого положения, из которого приличному человеку даже не встать. Впрочем, на то, чтобы не путаться в собственных ногах, Августин потратил не один час своего свободного времени...
Охранная система Хмыря работала неплохо. Но все-таки лазерный луч ударил по пустому месту и, отразившись от специального защитного покрытия – вот почему пол был таким чистым, едва ли не полированным! – ушел в черную воронку улавливателя, на которую Августин уже давно кидал косые взгляды.
Сильный, на совесть поставленный Сергеем Гаспаровым удар Августина должен был выключить Хмыря часа на полтора-два. Но вместо теплой плоти диджейского горла его кулак встретил пустоту, под которой обнаружился лишь твердый металлический стержень каркаса.
Что-то мерзко хрустнуло, посыпались искры. Серая водолазка Хмыря потекла сполохами помех. Спустя секунду его тело растаяло как дым.
"С-сука!"
В опрокинутом кожаном кресле восседал ажурный каркас, снабженный виртуальными очками, двумя типовыми манипуляторами – они изображали руки – и речевым синтезатором. Все остальное было голограммой. Очень хорошо исполненной в техническом отношении, но все же голограммой!
– Я привык заботиться о своей безопасности, – раздался за спиной Августина торжествующий голос. Поскольку никаких предупреждений вроде "не оборачиваться" не последовало, Августин обернулся. Страх получить пулю в затылок был сильнее страха получить пулю в лицо.
Голографический Хмырь не был виртуальной копией Хмыря настоящего. Скорее уж проекцией сладких грез последнего.
