Брюс Стерлинг - Zeitgeist
— Просто я сломалась, — призналась Вана со вздохом.
— Ей уже десять лет?
— Одиннадцать. Только не обвиняй в этом меня! Я всегда была сторонницей того, чтобы познакомить Зету с ее отцом. Но Джуди была категорически против. А теперь… Наш шабаш ведьм меня возненавидел. Мой брак с Джуди рухнул. Дома меня сторожат легавые из отдела наркотиков. Все летит в тартарары. Огромные медицинские счета и никакой крыши над головой. Плюс ко всему — клиническая депрессия. Ты только погляди, как я разжирела, как постарела! — Вана сорвалась на тихий визг. — Я сижу на таблетках, у меня сердечная недостаточность. Собственная дочь меня не выносит! У нее пятьдесят семь истерических приступов за день, и все из-за тебя и твоей дурацкой группы! Зета окончательно сведет меня с ума.
Старлиц оторвался от нутовой подливки.
— Ты хочешь сказать, что Зета — поклонница «Большой Семерки»?
— Совершенно оголтелая! — Вана чуть не раздавила в руке стакан. — Я ничего не могу поделать, Легги. Ни с ней, ни с собой. Это какой-то конец света!
Старлиц побарабанил пальцами по стойке.
— Вот, значит, как? А я? Мы не виделись много лет. Со мной ты сумела бы справиться?
— Понятия не имею, — отозвалась Вана сопя. — Но это неважно. Ты — все, что у меня осталось. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Ты моя последняя надежда, Оби ван Кеноби.
— Я рад тебя повидать, Вана, — честно сказал Старлиц. — Ты отлично выглядишь.
— Брось, я знаю, какой у меня ужасный вид. Хуже не бывает. Но я это заслужила. Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить.
— Просто ты перенапряглась, — тихо проговорил Старлиц. — Пора переключить скорость. Перевалить через весь этот миллениум и собрать осколки своей жизни в целую картину.
— Я пыталась. На самом деле! Все напрасно. Становится только хуже.
— В этот раз ты угодила в правильное место. В этом отеле есть неплохие номера. Например, мой. К тому же для меня здесь все бесплатно.
— Неужели? — Вана рассеянно рассматривала тающий лед на дне стакана.
— Знаешь что, давай поднимемся ко мне в номер. Прямо сейчас. Побарахтаемся в стогу, так сказать.
Вана чуть не подавилась. Поставив стакан, она вытаращила красные глаза.
— Ты выжил из ума? Кому ты это предлагаешь?
— А что такого? Идем!
— Я лесбиянка!
— Ну, один раз за двенадцать лет — это не смертельно. Держу пари, ты не занималась ничем таким уже больше трех месяцев.
— Больше трех лет…
— Тем более. Гляди, мы с тобой пьяны, настроение подходящее, у меня хороший номер. Мы все-таки какая-никакая семья, у нас есть общее прошлое. Вспомним старое!
Они враскачку добрели до его номера и с немалыми трудностями, отдавая должное возрасту, осуществили соитие.
— Здорово! — пропыхтел Старлиц, скатываясь с нее и отдуваясь. Закрывшись в ванной, он избавился от турецкого резинового изделия. Рев туалетного бачка пробудил Вану к жизни.
— Дай сигарету! — простонала она. — У тебя найдется аспирин?
— У меня есть золофт! — крикнул Старлиц.
— Еще лучше.
Старлиц достал из холодильника бутылку турецкой минеральной воды и пакет с разноцветными упаковками транквилизаторов. Выковыряв из одной таблетку, он принес Ване ее и бутылку. Она положила таблетку на язык и разом выпила полбутылки. Устало выбравшись из-под простыни, они скрестила посреди развороченной кровати целлюлитные ноги, не стесняясь потрескавшихся пяток.
— Господи, у меня такое чувство, словно меня возили по полу.
— Ничего страшного. Подумаешь, всего лишь ты да я.
— Не могу поверить, что я это сделала. Зачем я согласилась? Никогда больше себе этого не позволю!
— Подожди еще двенадцать лет, потом и говори.
— Тебя не затруднит надеть штаны? — взмолилась она.
— Не затруднит.
— И рубашку. Не обижайся.
— И не подумаю. — Старлиц, довольно посвистывая, натянул просторные трусы. — Я чувствую себя помолодевшим, — сообщил он, ныряя в костюмные брюки. — Как следует поддать и потрахаться — вот то, что мне требовалось. Такое ощущение, что вернулся 1977 год.
— Тебе понравилось? — недоверчиво спросила Вана.
— Очень. Жить хорошо.
— Если хотя бы одному из нас полегчало, значит, это был не напрасный труд.
— Еще бы! Как же иначе? Секс творит чудеса во всем мире.
Вана допила воду и уронила бутылку.
— Честно говоря, лично я ничего чудесного в этом не обнаружила, но… Возможно, ты прав. Наверное, благодаря тебе я ударилась о дно. Хуже уже не может быть. У меня ощущение полной опустошенности.
— Брось, ты выглядишь роскошно. Неземной вид!
— Нашел, что сказать! — подозрительно прошипела Вана и закусила нижнюю губу. — Помнишь безумный секс втроем в гамаке? Говорят, это меняет судьбу. Мою это точно изменило.
— Вот и сейчас то же самое.
Вана поднялась и побрела в ванную. Сначала она отвернула кран, потом посмотрела на себя в зеркало — и вскрикнула.
— Боже! Что со мной?
— Просветление. Внутреннее свечение.
— У меня кожа стала прозрачной… Я похожа на матовую лампочку.
— Влияние средиземноморского солнца, — заверил ее Старлиц как ни в чем не бывало. — Недаром Кипр — родина богини Афродиты. Естественный вид, веяние нового века. Красота!
— Кажется, подкралась моя смерть… Может, это от сочетания выпивки и лекарства? Неужели я сейчас окочурюсь? Лучше лечь.
Еле передвигая ноги от испуга, Вана доползла до постели и рухнула. Несколько минут из-под несвежих простыней доносилось тяжелое дыхание и беспокойное ерзанье. Старлиц тем временем, беззаботно напевая, причесался и повязал галстук.
Потом наружу высунулась всклокоченная голова Ваны. Совершенно новый голос позвал:
— Легс?
— Что?
— Я должна кое-что тебе сказать о Зете. Я решила оставить ее с тобой.
— Я так и думал, — отозвался Старлиц, не оборачиваясь. — Другого и не ждал. Ведь эта девочка… В общем, это единственное сделанное мной в двадцатом веке, от чего мне не откреститься.
— То есть?
— В том, что она объявилась в самый канун Y2K, есть бездна смысла. Ведь она — последствие, которое меня переживет. От нее мне не увильнуть и не отказаться. Не уползти и не отпрыгнуть. Раз я собираюсь быть самим собой, значит, надо смотреть правде в глаза. Я должен пройти насквозь и выйти с другой стороны.
— Послушай, я ее мать, и я ее люблю. Но у Зеты большие странности. — Старлиц промолчал. — И вовсе не в хорошем смысле. То есть иногда она бывает мила, но чаще это какой-то полтергейст.
— Одиннадцать лет, что ты хочешь? Наверное, обожает лошадей и прочую живность, безобразно ведет себя за столом? — Старлиц решил, что бритье благополучно завершено, и сполоснул бритвенный станок.
— Если бы! — вздохнула Вана. — Как тебе полеты из окна четвертого этажа? Телевизор, ломающийся от одного ее взгляда? И все такое прочее.
Старлиц махнул рукой, обросшей пеной для бритья.
— Дети вечно придумывает разные сверхъестественные чудеса. Они же умницы.
— Что толку разговаривать с тобой? — бессильно простонала Вана. — Ты последний, кто поймет, насколько это серьезно. Но я по крайней мере попробовала. Не забывай эту мою попытку.
— Ты права, детка, — проговорил Старлиц, внимательно разглядывая в зеркале свою выбритую физиономию. — Чем меньше болтать, тем лучше.
— Только бы она ничего не натворила с этими беднягами русскими! После полета она была сама не своя.
— Эти парни у меня на содержании. Они с ней справятся.
— Пускай попробуют. А я сдаюсь! — заявила Вана. — Так и знай: сдаюсь! — Она села в кровати. —
Я устала от тревог. Больше так не могу! Я забрела в тупик. — Неожиданно она улыбнулась.
— Видишь, тебе полегчало, — сказал Старлиц, по-прежнему не оборачиваясь.
— Я тебе скажу, что я надумала. У меня родился новый план. Целая новая программа. Пока я тут отдавала Богу душу, придавив лицо этой поганой подушкой, меня осенило.
— Поделись мыслями.
— Я отправлюсь в Канаду, на остров Ванкувер. Я там знаю секту колдунов. Славные люди! Живут в шалашах на деревьях. Займусь с ними травоедением и йогой. Йога и йогурты — вот спасение! Буду вставать вместе с солнцем и питаться вареными овощами. Так ко мне вернется здоровье.
Старлиц одобрительно кивал.
— Крепкое повествование!
— Это будет самоочищением! — От воодушевления голос Ваны креп с каждой секундой. — В унитаз антидепрессанты!
— Туда им и дорога.
— Конец сидению с чужими детьми и драмам слюнявого инь. К черту лазание по Интернету! Лучше штудировать «Бхагаватгиту» и каждый день грести на байдарке. Перестройка чакр — вот что мне требуется. Наступление Y2K мы отметим плясками вокруг здоровенного тотемного шеста.
— Потрясающе! То, что доктор прописал. Вперед и с песней! Нащупай свою внутреннюю сущность и больше не выпускай.
— Думаешь, у меня получится? Я миную рубеж Y2K?
— Как пить дать! — заверил ее Старлиц. — Великолепная идея, именно то, что тебе требуется. Кстати, не отдашь мне свой спутниковый телефон?
