Майкл Суэнвик - Вакуумные цветы
– Видите их оружие? – спросил Уайет. – Это пневматические винтовки. Их сделали в резервуарах, в Кластере такие штуки запрещены, но мне без них никак. Лазерное оружие здесь неприменимо – слишком тонкая оболочка, а холодное годится только для ближнего боя.
– Вы же его убили! – воскликнула Констанция.
– Мы здесь не в игрушки играем. – Самураи уносили труп. – Уверяю вас, у меня были веские основания.
– То же самое сказал бы Хайсен, – пробормотала Ребел.
Уайет бросил на нее острый взгляд, но тут двери лифта раскрылись, и ввели первую группу из двадцати комбинов. Их кожа была выкрашена под цвет оранжевых скафандров, такой не затеряется в толпе. Но Ребел поразил не жуткий цвет их кожи, не общая для всех прическа – длинная косичка, а то, что у них были разные лица. Ребел этого не ожидала. Пусть они жили, думали и двигались одинаково и являлись лишь частью огромного единого разума, но каждое лицо сохранило отпечаток индивидуальности.
И от этого становилось еще страшнее.
Группа двигалась колонной по одному, некоторые шли с закрытыми глазами, другие с интересом глазели по сторонам. Радиокоммуникационные импланты, для надежности вживленные глубоко в тело, были незаметны. Старшая в группе вышла из строя и направилась к Уайету. Справа и слева в ногу с ней шагали два самурая.
Уайет поднял голову и стал ждать.
– Нам понадобятся тренировочные площадки, чтобы поддерживать эти тела в форме, – сказала женщина-комбин. – Кроме того, металл этой конструкции ведет себя как слабая клетка Фарадея. Мы требуем, чтобы через все жилые зоны проложили трехжильный аксиальный кабель с местными отводами. – Уайет кивнул. – Кроме того, мы потеряли одно из наших тел. Его убили ваши силы безопасности.
– И что?
– Земля полагает, что плату за предметы потребления следует сократить на соответствующую долю процента, так как оно больше не сможет ничего потреблять.
– Я позабочусь об этом.
Женщина вернулась в строй. Первая группа удалилась, двери лифта раскрылись, и вошли следующие двадцать. Уайет язвительно улыбнулся:
– Чудесные создания, правда? Кластер так торопится от них избавиться, что перегружает их в двух шагах от двадцати с лишним резервуарных поселков. Впусти пятьдесят этих типов в резервуары, и потом целая армия их оттуда не выкурит. Через месяц они всех жителей резервуаров подключат к своему групповому разуму.
– Это чистый предрассудок, – возразила Констанция. – Просто на Земле человеческий интеллект принял другую форму. А вы ведете себя так, будто перед вами враг.
– Да, это враг, мисс Мурфилдз. Это худший враг человечества в его истории, хуже лишь глупость, заставляющая нас думать, что можно играть с Землей и не обжечься. И единственная наша здесь защита – это я. Я из них всех дух вышибу, но ни одного не прозеваю.
Негодующая Констанция резко повернулась и ушла. Уайет оперся ладонями о край стола и подался вперед. Он смотрел на проходящих мимо комбинов горящими, как угли, глазами.
Ребел зябко поежилась.
* * *Сопровождаемые караулом комбины еще долго проходили через холл. Формально они считались постояльцами, так как платили за переезд на орбиту Марса. Поэтому, несмотря на ножи, копья и палки, самураи встречали пятьсот своих подопечных улыбками и поклонами. Комбины, разумеется, не выказывали ни одобрения, ни неудовольствия.
На транспортном кольце вспыхнули новые огни, сначала желтые, затем оранжевые.
– Как работает эта штука? – спросила Ребел.
Уайет пожал плечами:
– Я ровным счетом ничего не понимаю в физике. И потом, земляне достигли в этой области таких высот, что опередили нас на столетия. Если перепрограммировать меня и сделать вторым Миико Бен-Юсуфом, я и тогда не смогу объяснить принцип работы этой хреновины. – Тут его лицо расплылось в мальчишеской улыбке, и он стал другим человеком. – Однако я могу прочитать тебе лекцию для идиотов. Я ее выслушал и понял вот что: кольцо обхватывает лежащее внутри пространство и ускоряет его. То есть пространство движется через пространство, и все, что находится внутри перемещающегося пространства, в нем и остается и едет вместе с ним. Так что мы здесь и будем здесь, но это «здесь» движется. В результате возникает мгновенная скорость. Скорость без ускорения. Отпадают все трудности, связанные с инерцией. Поняла?
– Э-э... нет, не совсем.
– Я тоже. – Он рассмеялся, по кольцу побежали зеленые огоньки. – Оп-па! Поехали.
Ребел невольно ухватилась за край стола. Транспортное кольцо вместе с Лондонградом, Новым Верхним Камденом, астероидом и всеми другими элементами Кластера исчезло с экрана. Его как будто стерли со стены, оставив на ней только неизменные звезды.
– Это что, то самое? – спросила Ребел.
– Не слишком впечатляющее зрелище?
– Что будет с транспортным кольцом дальше? Кластер оставит его себе?
– Да уж не отказались бы! Но произойдет вот что: оно само распадется на части. Затем Служба безопасности Кластера исследует эти части и попробует сообразить, как их составить наново, но ничего из этого не выйдет. Комбины собаку съели на киберсистемах. – Он посмотрел на экраны, и выражение его лица изменилось. – Послушай. У меня сейчас куча дел. Почему бы тебе не пойти к себе в номер – поешь, поспишь. А завтра утром мы наметим стратегию, о'кей?
– О'кей. – Ребел направилась к лифту и остановилась. – Уайет! Ты волновался, когда увидел, что Хайсен хочет меня убить?
– Не очень. В этой части здания дежурят самураи. Почему ты спрашиваешь?
– Просто так.
* * *В верхнем ярусе, где находился номер Ребел, было полно отдыхающих после смены самураев, пьеро, пьеретт и прочего обслуживающего персонала. Здесь царило праздничное настроение, люди срывали фрукты с деревьев, смеялись и плескались в фонтанах. Краска на лицах уже начинала размазываться. Кто-то открыл ящик с бумажными птицами, в воздухе замелькали хлопающие крыльями игрушки, они неторопливо описывали круги под потолком, пока раскручивались их резиновые моторчики. Ребел шагала мимо этой веселящейся компании, чувствуя прилив какой-то мрачной энергии, и на этот раз она не отстранилась, когда Максвелл обнял ее за талию и пошел рядом.
– Кажется, тут затевают оргию в пруду с кувшинками, – сказал он. – Что ты на это скажешь?
– Не люблю, когда слишком много народу. Я пойду к себе в комнату. – И, зная заранее, что делает глупость, но не придумав ничего лучше, добавила:
– Хочешь пойти со мной?
Это был обычный номер «люкс» овальной формы с программируемыми стенами и потолком и стоящей сбоку кроватью. Ребел и Максвелл разделись, набросили накидки на комнатный монитор и повалились на оранжево-красное пятнистое покрывало. Пока Ребел давала указания стенам показать пейзаж окружающего их звездного неба, Максвелл собрал всех бумажных птиц, завел их, а потом запустил в воздух одну за другой.
Пышная кровать плыла среди звезд, бумажные птицы тихо кружились над головой, парочка занималась любовью. Сначала Ребел сидела сверху и делала всю работу, отталкивая руки Максвелла, когда он начинал к ней тянуться. Затем, когда парень разогрелся, Ребел склонилась к нему, и он грубо схватил ее и перекатился наверх. Ребел повернула голову в сторону и стала смотреть на уходящие в бесконечность крошечные яркие звезды – Млечный Путь.
Приятно заниматься любовью при нормальной силе тяжести. Не надо все время держаться руками, чтобы не оторваться друг от друга, половина работы делается сама собой. И еще хорошо чувствовать на себе основательный вес. Это вселяет уверенность.
Страсть сменялась глубоким, безмятежным покоем, необозримым ментальным пейзажем, где мысли не выражались словами и были кристально чисты, как холодный горный воздух. Телесные ощущения превратились во второстепенное – хоть и приятное – обстоятельство, и Ребел примирилась с собой. Все стало просто и ясно. Надо только заглянуть в себя и найти причину непонятной тревоги, которая терзает ее уже давно, выловить этот тайный яд, отравляющий ее душу.
Все от нее чего-то хотят. Это во-первых. «Дойче Накасоне» жаждет заполучить ее личность. Ежи Хайсен жаждет ее смерти. Сноу и ее дружки хотят снять копию с ее личности. А Уайету она нужна как приманка, чтобы поймать в ловушку и уничтожить организацию Сноу. Если верить Уайету, они предатели, продались Комбину и служат интересам Земли. Если учесть, насколько тесно Сноу и ее друзья связаны с различными машинами, вполне возможно, что они сторонники окончательного слияния человеческих умов в одну машину. Но в этой неразберихе больше всего ее беспокоили намерения Уайета. Он ее использует. По не совсем понятной причине это волновало ее даже больше, чем покушение на убийство.
Теперь Максвелл двигался быстрее, приближаясь к оргазму. Но Ребел уже знала ответ на свои вопросы. Хоть и не желала смотреть правде в глаза.