Николай Трой - Война Теней (СИ)
Еще не понимая, почему возникла в такой момент именно эта мысль, я продолжал схватку. А из глубин памяти выныривали все новые и новые данные.
Вспомнилось, что в приготовления священников входило закрывание глаз мертвецу, чтобы никого не сглазил. Еще разбирали перед похоронами часть стены в доме, и выносилось тело именно через ту дыру, чтобы восставший не нашел пути назад. По той же причине на сани или телегу а-ля катафалк цепляли еловые ветви, заметая следы и рассыпая иголки на дороге, чтобы оживший мертвец колол ноги и не хотел идти обратно. Строили специальную домовину, “прибивая” гвоздями и придавливая камнем к ней не душу, а только кости; обносили место захоронения стеной. Если всего этого не делать, то мертвец вернется и будет летать в открытом гробу, “ездить” на крыше дома живых, пить кровь и убивать…
Помню об этом, ибо писал статью для какого-то эзотерического журнала. Статью, кстати, любители энергетических полей сразу переврали и дичайше извратили на свой лад, но — пусть. Главное, что все эти знания не могут подсказать способа борьбы с висельниками Седа. Это все ритуальные методы предотвращения, я не последствий.
Но что-то в этом определенно было. Жаль, пока догадки ухватить я не мог…
Мертвец занес меч для удара, обрушил, но я ловко ушел в сторону. Дважды кольнул его обоими мечами. Эффект был странным: отлетели цифры Урона, но висельник как ни в чем ни бывало продолжал бой.
Факт был доказан — все наше оружие бесполезно.
— Назад! — заорал я. — За телеги! Всем в оборону!
Парни будто только и ждали этого приказа, благо нас к тому моменту уже почти вплотную прижали к фургонам. Зато едва мы пролезли под днищем телег, с губ сорвался вздох облегчения. Седовы воины неожиданно присмирели.
Перед глазами появилось сообщение:
Режим защиты: Походный лагерь.
+5 % к восстановлению Ловкости и Здоровья.
Вот она, причина передышки…
— Так, — сказал я, пытаясь перевести дух, — всем внимание! Кто не верит — глядите в счетчик Урона. Говорю вам: эти твари без ХП. Вообще!
К счастью, спорить никто не стал. Не скажу, что мне поверили, но уж слишком наглядной была демонстрация: полтора часа боя — и ни одного убитого со стороны врага. При том что мы почти все уже свои абилки истратили!
— И что делать? — тяжело дыша осведомился Тор.
Я покачал головой, ответил хрипло:
— Это квест, не обычная драка. Нужно искать другие пути решения загадки.
Один из висельников запрыгнул на телегу, попытался прорваться на территорию лагеря. Велет красиво, будто только этого и ждал, сбил нарушителя периметра могучим ударом каменного молота.
И вновь я удивился. Удар был таким, что мертвец должен был, как в том анекдоте, пролететь на уровне церковной колокольни, но тот, словно весил тонну, просто опрокинулся.
Судя по растерянному лицу Тора, великан был того же мнения. Он открыл рот, желая что-то спросить, но его прервали.
Вокруг лагеря вдруг начался такой гвалт, что мы инстинктивно пригнули головы. Висельники снаружи орали, визжали, ухали звериными голосами. Трое или четверо каким-то образом запрыгнули на крыши фургонов, принялись скакать, прыгать. Телеги от их тяжести жалобно скрипели и угрожающе раскачивались.
Мы словно очутились в каком-то фильме ужасов, в хижине, которую атакуют орды нежити…
И тут у меня повторно перемкнуло в голове.
Сложилось два плюс два: все щедро рассыпанные знаки и намеки от разрабов. Веревки на шее висельников слишком красноречиво сообщают всем о смерти, которую принял разбойник, и никакими усилиями их не сорвать, никакой магией не убрать выпученные глаза и опухший посиневший язык. Это раз. Мертвецы невероятно тяжелые, это два. Они скачут по жилищам, коими в данном случае выступили фургоны, это…
— Драугры! — воскликнул я. — Твою же…
Стальные Ятра переспросил вкрадчиво:
— Чего? — и тут же, повернувшись к Тору, сказал с пониманием: — Я же говорил: спятил наш кэп. Уже двух слов связать не может и ахинею несет.
Не знаю, чему я больше удивился — своему неожиданному прозрению или тому, что эльф произнес хоть одно предложение без площадной ругани.
— Драугры, — повторил я громко. — Души могучих воинов, берсерков, которые отринули благородный путь воина и заветы Одина и пали не в честном бою. Именно они неуязвимы для обычного оружия, трупы их невероятно тяжелые, а вид принятой позорной смерти остается с ними навсегда.
— И как их убить? — прорычал Тор, сшибая еще одним метким броском молота мертвеца с крыши фургона.
— Ща, надо вспомнить… — пробормотал я. — Кажется, что-то связано с ритуальной магией… на тисовой ветке начертать руны, потом ее нужно сжечь при определенных условиях…
Стальные Ятра, вопреки моему приказу, не выдержал накала страстей. Привел в пример затейливую позу из “Камасутры”, которую пытается освоить инвалид-дегенерат и находящаяся при смерти старушка. Пораженный его образностью и отвратительной картиной, представшей перед моим взором, я не сразу понял, что весь смысл его тирады заключался в простом:
— Ты не видишь, что у нас нет ни возможностей, ни времени. Нужен другой способ.
— Отрубить голову, спрятать ее между ног и сжечь вместе с трупом! — внезапно вспомнил я.
— А трижды поплевать на восток не надо? — деловито уточнил Василевс. — Чтобы уж наверняка?
Тут не выдержал и я. Объяснил начальнику стражи, куда он может засунуть свой несвоевременный сарказм, а если не хочет, пусть диктует адрес в рилайфе, где я повторю то же самое ему в лицо.
Василевс не нашелся с ответом, а Стальные Ятра уважительно хмыкнул.
— Еще вопросы есть?! — я обвел озверелым взглядом наемников и охранников. Рявкнул: — За дело! Одна группа рубит головы, вторая затаскивает тела в лагерь и жжет!
Когда совместными усилиями Тора, Кросса и меня удалось свалить метателя кинжалов и отрубить ему башку, Василевс со своей группой схватили висельника за ноги и, кряхтя от непомерной массы трупа, протащили под телегами. Кони захрапели, но, благо тут не реальность, разбегаться не стали. Им, как и воскрешенной Дельте, было приказано стоять и не рыпаться.
— Эта зараза не горит! — завопил Василевс, тыча факелом в обезглавленное тело.
Я ругнулся, напомнил зло:
— Голову ему между ног положи, дурила! Это же ритуальная поза!
Охранники брезгливо, но быстро переложили голову, Василевс поднес факел… И отшатнулся от ярчайшего белого, с синей бахромой, пламени.
Враг повержен!
От неожиданности я заорал и сам себя не услышал, мой голос утонул в радостном реве трех десятков глоток!
Кажется, у нас опять появилась надежда.
За новой жертвой мы бросились, уже окрыленные. Загнали, как мамонта, постригли по самые плечи, а через минуту в лагере полыхнул еще один костер.
Враг повержен!
— Эх, братцы! — внезапно пропел Тор. — Любо, братцы!
— С нашим атаманом не приходится тужить! — подхватил Стальные Ятра. — Мочи мертвяков, спасай Россию!
И вновь изнурительная мясорубка. Правда, теперь перед глазами был виден результат, да и врагов с каждой минутой становилось меньше. Я и сам не заметил, как оказался лицом к лицу (точнее — лицом к железной маске) с Седом.
Мертвец где-то успел раздобыть меч, широко замахнулся и обрушил удар. Я уже давно один клинок вернул в ножны и еще в середине его маневра перехватил свой меч двумя руками, отвернул заточенную грань, подставив площадь клинка. Рубятся грань в грань в “Престолах” либо только новички, никогда не державшие в руках настоящего меча, либо обладатели волшебных клинков, чье ХП превышает норму. Отец еще с детства меня научил: мечом и его гранью не блокируют удар, а парируют, чтобы провести прием и контрудар, да и то не гранью, а плоскостью.
Мечи столкнулись. Удар был настолько силен, что по моим рукам, от кисти до локтя, прошла волна онемения. Однако эффект был достигнут: лезвие мертвеца не вгрызлось в грань моего меча, а бессильно скользнуло вдоль. Я тут же воспользовался моментом, поймал его на гарду, оттолкнул в сторону и вниз, вынуждая противника одновременно опускать меч и открывать туловище. И тут же крутанул меч, высвобождая из клещей гарды, нанес колющий удар в солнечное сплетение.
Меч почти не встретил сопротивления. С легкостью, под сочный хруст костей и треск ткани, он пронзил висельника насквозь.
На секунду мне показалось, что все кончено, враг повержен, но не тут-то было! Сед запрокинул голову, взвыл утробно, при этом из-под маски у него полилась черная кровь. Чувствуя, как волосы на затылке поднимаются дыбом, я рванул меч на себя. Получилось не слишком удачно — покойник рванулся тоже. Пришлось уходить в сторону, чтобы не войти в клинч. Седа занесло на повороте, он не удержался, упал в снег. Меч с чавкающе-скребущим хрустом выскользнул из его груди. Из-под маски Седа загудело, по обнаженной шее пролегли струйки черной крови.
