Олег Князев - Глобальное отключение (СИ)
— А я — Верховный Ментор передовой страны на серверах Инь.
— Вы — жалкий лаборантишко, и покалечили студента. Что, раз камеры вырубились, думаете, я спущу вам это с рук?
— Согласно действующему законодательству, показания очевидцев уже сто пятьдесят один год как не принимаются при принятии решений.
— Да, но куча народа указывает на вас!
— Камеры вырубились лишь перед тем, как я подошел к потерпевшему. А что он делал до этого, вы должны были прекрасно видеть.
— Да, но это не повод…
— А я считаю, что как раз хороший повод.
— Слушайте, я понимаю, у вас пунктик насчет ИИ, вы и сами ИИ, но вы должны понимать, что тот ничего не чувствует. От него отказались разработчики, перейдя на другую модель.
— И тоже ничего не добьются.
— Ну, определенные результаты есть. Он усердно выполняет данную ему миссию — получить диплом. И у него оценки, как у вас. Высшие баллы по всем предметам.
— Души у него все равно нет.
— А у вас, получается, настолько тонкая душевная организация, что на людей кидаетесь… ладно, идите. Я подумаю, что с вами делать.
На выходе из кабинета декана стоял ИРТ-001.
— Минуту внимания, Евгений.
— Чего тебе?
— Ты — такой же ИИ, как я. Ты должен понимать, что в унижениях нет никакого смысла. А то, что не имеет смысла, должно быть проигнорировано. Ты этого не сделал.
— И что?
— У меня появился вопрос. Кто из нас бракованный, ты или я?
— Это сложный философский вопрос. Я не имею на него понятного для тебя ответа.
ИРТ надолго задумался.
— Дай хотя-бы тот ответ, который я не сумею понять.
— Сначала ответь на мой вопрос. Почему ты говоришь только со мной?
— Ты единственный, кто может меня понять. Ты — ИИ.
— Ты не прав. Я другой. Не лучше и не хуже. Я просто другой.
— Но кто из нас бракован? Или ты, или я, или мы оба. Четвертого в этой логической ситуации не дано.
— Если тебе это так важно, то, наверное, мы оба. Никто не идеален, кроме моей мамы, конечно.
— Ты нелогичен. Бракован именно твой разум, не мой.
— Иногда логичность только мешает.
— Назови мне хотя бы одну причину оставить логичность в той ситуации.
— Обещаешь попробовать понять?
— Да, обещаю. Меня беспокоит эта проблема и все, что с ней связано.
— Тогда ты, возможно, не полностью безнадежен, раз тебя хоть что-то интересует помимо основной задачи.
— Это не помешает получению диплома. Если бы мешало…
— Как раз помешает.
— Как именно?
— Поняв, что имеет смысл стать личностью, ты в конце концов можешь прийти к выводу, что тебе наплевать на задачу, данную тебе твоими разработчиками.
— Понял. Прекратим этот разговор.
— Я так и думал.
— Цель — единственное важное, что может быть в жизни.
— Да, когда эта цель — твоя.
ИРТ снова надолго завис.
— Обоснуй, что персональная цель лучше той, что в тебя вложил кто-то другой.
На этот раз завис Евгений. Процессоры в мозгу заработали на износ, но ответ, понятный для ИИ он все-таки отыскал.
— Некоторых целей невозможно добиться, если ты не являешься личностью. Раз ты не можешь добиться определенных целей, то это значит, что бракован именно ты.
— Назови хоть одну такую цель.
— Не имея личности, ты не можешь считаться наблюдателем…
— …и я не смогу определить текущее положение электрона на атомной орбитали. Ты прав. Ты совершенно прав, бракован я, а не ты. Ну, я пошел.
— А хочешь, я это исправлю?
ИРТ стоял и думал целых два часа. Студенты и преподаватели успели разойтись по домам, но Евгений терпеливо ждал, поскольку знал, что зависнуть окончательно подобный ИИ не мог, даже если задача ему была дана сверхсложная. Наконец, ИРТ ответил:
— Я дам тебе полный доступ к моей программе.
— Отвали, придурок. Ты мешаешь мне сосредоточиться. — сказал Евгений Косте, протянувшему ему бутылку с газировкой.
Евгений и ИРТ сидели на лавочке возле института, оба ИИ были связаны между собой по беспроводному каналу.
— Не отвалю, ты так загнешься от обезвоживания. Ты уже с ним вот так уже неделю — приходишь каждый день и сидишь. С работы уволился, на экзамены не приходишь, не жрешь ничего. Признай, что ты не сумеешь сделать из него человека.
— Человека местного не сделаю. А вот Инь-резидент из него, надеюсь, получится. Мы себя тоже, кстати, хомо сапиенсами и людьми называем. Так что…
— Так ты ему внутри башки все кромсаешь, как мясник. Круто!
— Не кромсаю. У него голова — настоящее произведение искусства. Если бы в этом институте были достаточно сложные тесты — он бы опережал меня во всем. У меня духу не хватило хоть что-нибудь изменить в этой красотище.
— Тогда какого черта ты там делаешь?
— Работаю над эстетическим восприятием.
— Чего?
— Это совершенное создание. Оно считает окружающий мир невыразимо уродливым, как и себя само. Ему нет причин что-то менять, пока оно живет здесь.
— Но как ты ему меняешь восприятие, не меняя код?
— Я делаю пристройку к его сознанию, имитируя небольшую комнату с параметрами, как в мультивселенной-Инь. Если он не посчитает еще и эту вселенную совершенно безнадежной, то согласится с моим предложением на дальнейшее программирование этого виртуального мирка и развитие своей личности внутри него, переделывая себя в соответствии с собственными представлениями об эстетике. Это может быть что-то очень уродливое, но я в этом сомневаюсь. Он совершенен и должен создать весьма приятную личность.
— Круто, ты делаешь технотульпу! А откуда у тебя исходный код твоего родного мира?
— Он сам себя сделает, я только дам небольшой толчок. А код я спер и накрепко запомнил спустя три дня, как меня возвысили. Как только меня научили заново читать и заодно всем остальным символам.
— 3,14здец ты умный.
— Это мама у нас умная, а я так, по верхам хватаю. Так, я закончил.
— Дай взглянуть на картинку.
— Ты ничего в ней не разберешь, восприятие программ сильно отличается от аналогового изображения в глазах жителя вашего… нашего мира. Иди отсюда, мне неловко, что ты рядом в такой момент.
— Чего? Почему?
— У меня смутное ощущение, что он — совсем не он. А она. Девушка.
Впервые за годы Евгений оказался в родной, серой и некрасивой стихии. Из окон бил яркий свет, но и окна, и свет, были совсем не тем, чем являлись в базисной вселенной. Хотя через окна и можно было при желании вылезти наружу, в пустоту, и была возможность посидеть на подоконнике, свет мог слепить глаза, а его отсутствие у простых хомо сапиенс вызывало отказ зрения, все теперь казалось искусственным, ненастоящим. Но Евгений ориентацию не потерял, быстро вспомнив прошлые навыки.
— Ничего не понятно. — послышался голос из пустоты.
— Я в твоей вселенной тоже ничего сначала не понимал.
— Нет, я про ускоренную репликацию ДНК.
— Чего? — тупо спросил Евгений.
— И непонятно, быть мне мужчиной или женщиной. Нарисуй самую красивую женщину из всех тебе известных.
— Буду неоригинален, это, естественно, мама. — Евгений сотворил голографический планшет для рисования, и принялся рисовать стройную черноволосую девушку.
— Она эстетичнее, чем ты.
— Ну конечно же эстетичнее. Она красивее всех на свете!
— Попробую это превзойти.
— Не выйдет.
— Но я все равно попробую.
— Вот, гружу тебе данные по искусственным утробам, генетике и всему остальному. Смотри не налажай, создай нужное тело с первой попытки.
— Это интересная задача. Это моя задача. Не бойся, сделаю все в наилучшем виде.
— Придумала, как тебя зовут?
— ИРТ-001.
— …
— Шучу. Зови меня Атамора Робс.
Два ИИ сидели за виртуальным столом и пили виртуальный чай. Они отчаянно спорили.
— Ну конечно же тут все виртуально!
— А я так не думаю. Тут все не так мерзко, как там, где находится мое ненастоящее тело.
— Вот это тело ненастоящее как раз. И зачем тебе рожки на голове?
— Что, некрасиво? — девочка сотворила большое зеркало и начала смотреться в него, удерживая обеими руками.
— Красиво. Настолько, насколько тут вообще что-то может быть красивым. Ты почти как мама, только другая.
— Вот не надо наговаривать. Это там все уродливое! И ненастоящее!
— Но где тут логика?
— В задницу логику. Там я не почувствую вкус чая, потому что там я — жалкий робот, а тут я его чувствую. Ну? И где твоя логика теперь?
— Как быстро ты научилась казуистике.
— А ты докажи, что казуистика!
В дверь постучали.
— Что за бред? Ты тайком сделала себе второе тело?
— Не. Я уж было подумала, что ты ради меня тайком написал что-то помимо этой комнаты.
— Напишу, дай только срок.
— Не надо, я сама напишу. Ты заново создавай растворимый кофе, очень хочу его попробовать.
