Сергей Антонов - Врата испуганного бога
— Тебя мучит совесть, — говорил широкошляпый с пониманием.
— Ты меня понимаешь! — ликовал Маллиган, хлопая себя по лысой голове. — Ты меня понимаешь!
— Я тебя очень хорошо понимаю, — говорил широкошляпый успокаивающе. — Хрясь — пополам. Такая мука. Ты не виноват.
— В том-то все и де-ло! — втолковывал Маллиган. — Я ж не виноват. Это же фольклор. — Тут он заржал. — У него не было чувства юмора! — сказал он обличающе. — Он получил свое. А я теперь пария! Пария! Одинокий волк, скитающийся по Вселенной! О, мой кабачок!.. одного парнаса — до пятерки в вечер, ты представляешь! — Тут Дон рассвирепел. — Я этих ублюдков нюх топтал! Я сурлял на их поганую нацию, ниггеры пархатые, гадальщики лудильные, конокрады космодромные… Ненавижу! Он мне гитару сломал, гад! А я был беспомощен и одинок… — Тут Дон воспылал чувствами. — Друг! Братан! Дай я тебя поцелую! Ты мне жизнь спас! Ты меня от фараонов увел! Хочешь — на гитаре играть научу! Да я! Да у меня! Чего ты хочешь? — Тут Дон сделался совершенно трезв, спокоен и самодостаточен. — Поехали к бабам, — сказал он деловито. — У меня ж баб! — И упал носом в тарелку с жареной картошкой. Ломтики встопорщились, обрамляя лысину Быка, в лысине тускло отразился неяркий плафон. Широкошляпый потер руками лицо, чуть сдвинул шляпу набок, достал из складок плаща телефон и нажал на нем кнопку “redial”.
— Тимоша, — сказал он нежно негромко. — Слушай меня дальше. Подготовь эвакуацию к завтрашнему вечеру. Раньше не успеть. Свяжись со штабом, моим именем по формуле “Всем моим”. Пусть выходят на правительство Дублина. Кроме того, как я понял, у парня есть достаточно высокопоставленные друзья, он личность достаточно популярная… ну и умница, что понял. Да нет, ежу понятно, что сообщений по ТиВи не остановить… пусть хоть на улицах не стреляют. Тимоша, меня это мало касается. И это тоже. Мне необходим этот парень. Тимоша, ты давно не дефрагментировался, что ли? Вот так. Вот так. Да, диктуй… Как я туда доберусь? Слушай что, вызови мне такси к кабаку. Понял. Понял. Не понял! А… А… О! Какалов? Докуда он добрался? Эх, салабон! Ладно. Флаг, Тимоша, не свопься.
Широкошляпый спрятал телефон, хлебнул эля, закурил, разглядывая спящего Маллигана, потом, когда от блика на лысине засвербело в носу, он отвел взгляд и оглядел забегаловку.
От подвальчика веяло непередаваемой стариной. Шаткие столы на тонких и непрочных никелированных ножках. Грубые скамейки из литого растрескавшегося пластика. Выщербленные стеклянные кружки с отбитыми ручками. Нежный запах застарелых желудочных травм, травм телесных ребром подноса сбоку по уху, травм душевных с расплескиванием соплей и благородных напитков… и никотиновый перегар. Вот только эль, великолепный темный эль, который подавался хозяином заведения в больших кувшинах, был здесь, и еще здесь был покой и неограниченный кредит, и десяток потайных дверей. И участковый на зарплате у распорядителя — подвальчик был государственный, назывался “Темная Стекляшка”.
Широкошляпый загадочный поставил кружку на стол, извлек из бездонного своего плаща флакончик с пилюлями, вытряхнул одну на ладонь, флакончик убрал в плащ, взял салфетку, донышком солонки растолок пилюлю, ссыпал, сделав на салфетке складку, образовавшийся порошок в полупустую кружку Дона, щелкнул чем-то в кулаке (выскочило лезвие), размешал лезвием эль, а потом уперся указательным пальцем в голову Дона и медленно толкнул. Маллиган принял вертикальное положение, осовело глядя на широкошляпого.
— Тебе кого? — вопросил Дон после известной паузы. — Ты сам-то кто? В какой тональности? Сто колов. Хочешь в рыло? Гражданин хороший…
— Братан! — сказал широкошляпый. — Давай выпьем за музыку!
— За музыку!? — угрожающе сказал Маллиган. — Да я за музыку! Да ты знаешь, кто я!?
— Давай выпьем за тебя и за музыку, — предложил широкошляпый.
Пауза.
— Ты кто?
— Я твой поклонник, — небрежно сказал широкошляпый. — Окажи мне честь. Давай — за тебя!
— Ба-за-ру нет! — сказал Маллиган и со второй попытки поймал губами край кружки.
— И прослезился… — тихонько сказал широкошляпый, с трудом сдерживаясь. И отпил из своей.
Маллиган оторвался от пустой кружки и потерял сознание опять. Широкошляпый, однако, был наготове. Он вновь поймал лоб Маллигана указательным пальцем, зафиксировав голову спящего Мбыка, и стал ждать. Минул десяток секунд и Мбык рывками, мучительно принялся трезветь. Описание данного процесса невозможно. Это сага. Героическая трагедия. Сто секунд вечности.
Некоторое время спустя широкошляпый почувствовал, что Быка можно не держать. Он отнял палец и Бык, точно, не упал. Наоборот, откинулся на спинку стула, потряс головой и стал тереть лицо руками. Тереть глаза. Уши. Подбородок.
— Дон! — позвал широкошляпый.
Дон оторвал от покрасневшей физиономии покрасневшие ладони и уставился на своего визави. Медленно узнал.
— Мы где?
— Мы скрываемся.
— Где?
— Поблизости.
Бык кивнул.
— Мы пили, что ли?
— Немного. Потом у тебя… нервы, что ли. Ты как себя чувствуешь?
— Нормально, — сказал Бык неуверенно, пожимая плечами. Скривился. — Во рту как… — Его передернуло.
— Глотни эля.
Бык глотнул. Он был маленький и послушный. Псевдоспорамин, протрезвив, на десять часов лишил его страха, одновременно и свободы действий. И очень хотелось спать.
— Глотни-глотни, — посоветовал широкошляпый, придвигая к Дону полную кружку. — Сейчас поедем спать.
Еще пол-литра эля с бульканьем отправились в свой последний путь по пищеводу. Хотя, если разобраться, по пищеводу — это не последний путь, а вовсе даже предпоследний. А последний…
— Кстати, сколько я должен за эль? — вдруг спросил Дон. Брови широкошляпого задрались. Под действием псевдоспорамина человек НЕ ЗАДАЕТ вопросов. В лучшем случае — отвечает. Ох и парень, с оттенком самодовольства подумал широкошляпый. Силен, лабух!
— Я угощаю, Дон.
— Бык на халяву — не пьет! — с сомнением сказал Маллиган. — Что-то я…
— Спать хочешь?
— Нет… то есть… сколько я должен?
Зациклился, парень.
— Нисколько. Мы уже расплатились. Вперед. Ты что, не помнишь? Ты же ПОМНИШЬ.
— А… да… Слушай, дружище… мне бы домой… эх… Нельзя домой… что ж делать…
— У меня есть место, — успокоил широкошляпый. — Мы машину ждем.
Дон кивнул. Он устал стрелять, принимать решения. Он вообще ничего не хотел. Нет, хотел. Он хотел, чтобы все оставалось по-старому. Он хотел домой. Все было очень плохо. Неправильно. Гадко. Дон хотел к маме. К папе. Что с ними будет. Как они без него? Как он без них. Он чуть не сказал это вслух.
Широкошляпый подумал, внимательно наблюдая за Доном: слишком большая доза. А скорее наоборот, — слишком маленькая. Какой парень!
Тут в кармане плаща тихо пискнуло. Широкошляпый тотчас поднялся со стула.
— Не расстраивайся, Дон, — умиротворяюще произнес он. — Пошли. Отоспишься. Утро вечера мудреней. Время собирать камни. И время от них уворачиваться.
— Где моя гитара? — хмуро сказал Маллиган, поднимаясь тоже. Спорамин больше не действовал на него. Только болела голова. И ничего не хотелось.
Широкошляпый, приоткрыв рот, наблюдал за ним.
— Ну, пошли, что ли? — сказал Дон, подхватив сумку и кофр.
— Пошли, парень.
И они пошли.
* * *Комната, в которой он проснулся, ничем особенным из общей массы таких же стандартных малогабаритных комнат Макморры не выделялась. Откидная тахта, стол с прозрачной крышкой, три кресла, встроенные шкафы-сервы, окно во всю стену, через которое сейчас тяжело жарит дублинское солнце, маленькая серая птица на подоконнике, детские вопли во дворе, то ли играют, то ли кто-то кого-то обидел — не разберешь, свист и шелест машин, лето, планета, звездная система, галактика, вселенная. Еще в комнате был стандартный телевизор.
Подниматься не хотелось. Спать — тоже, но просто приятно было поваляться в постели, не позволяя дурным мыслям буравить голову.
Дон повертелся с боку на бок, отбросил в сторону простыню, которой его кто-то аккуратно прикрыл ночью, и посмотрел на экран телевизора. Там белесо клубилось и нейтрально мерцало.
— Общий канал, — сказал Дон. — И чего-нибудь попить.
— Конкретизируйте, сэр, — раздался суховатый правильный голос сервиса из скрытого источника. — Сок, чай со льдом, пиво, джин, виски?
Экран очистился, затем покрылся разноцветными пятнами, из которых высунулась противная анимированная рожа и, нагло подмигнув, заорала: “Пейте пиво “Император”, морда будет с экскаватор!” После чего выдвинула огромную челюсть, действительно напоминающую ковш экскаватора “катерпиллар” в профиль, и в ковш неизвестно откуда бурным пенистым потоком полилась желтая жидкость, призванная символизировать пиво “Император”. Дона передернуло.
