Дэвид Марусек - Счет по головам
— Буду счастлив. — Последовала секундная пауза, и Хьюберт сказал: — Дом говорит, что вас немедленно требуют в магазин.
— Что там такое?
— Говорит, что-то с дверью. Покупатели жалуются.
— Не надо было продавать диван тому человеку. Свяжи-ка меня напрямую с «Микросекундой».
— Извините, не получается, — сказал после новой паузы Хьюберт.
— А, черт! — поднялась Эйприл.
— Рисуй свой график, милая, — открыл глаза Самсон, — только начни его с завтрашнего дня. Я настаиваю. Сегодня я хочу побыть один. Привести, знаешь ли, мысли в порядок.
— Съешь свой завтрак, упрямый ты старикашка. — Она вышла и сказала с той стороны двери: — Дежурить мы начнем ночью. Все равно все придут сюда смотреть, как снимают купол. Самое время им сообщить о тебе.
— Хорошо, пускай ночью, но ни минутой раньше. Фу-у, — сказал Самсон, слыша ее удаляющиеся шаги, — чуть не сорвалось все. Хорошо, что домпьютер забарахлил.
— Это не случайность, — сказал Хьюберт. — Ты сам велел мне устроить диверсию.
— Я велел тебе устроить диверсию?
— Да, Сэм, вчера. Ты предвидел, что Эйприл расстроит твой план, и сказал, чтобы я подстроил что-нибудь в магазине.
— Да иди ты! Правда сказал? Просветление, должно быть, нашло.
Самсона утомили все эти разговоры. Он еще из сарая не вышел, а спать уже хочется. Но на сон не было времени, и он, ворча, спустил ноги на пол.
— Больше никто не припрется? Я ничего такого вчера не предвидел? — Он помедлил, собираясь с силами, раскачался и встал. Некоторое время он стоял, прислонившись к столу для рассады, и ждал, когда в голове прояснится. — Кстати, Генри, сколько сейчас времени?
— Десять часов пять минут.
— Говорил я, что сегодня надену?
— Да. Все на сундуке.
На сундуке лежал крошечный кубик в вакуумной упаковке с этикеткой «Сэм». Самсон дернул за шнурок, и плотная коричневая оболочка растаяла, декомпрессировав синий скаф с длинными рукавами и приделанной внизу обувью.
— Я что-то не понял. Я это каждый день ношу, а сегодня хотел надеть что-то особенное. Брюки там, рубашку, как в прежние времена.
— И галстук тоже. Но потом ты решил, что это непрактичный костюм.
У Самсона возникло подозрение. Он редко включал фактор практичности в свои планы, особенно планируя нечто столь грандиозное, как сегодня. Уж не пользуется ли дружок его слабой памятью? Но спорить уже не было времени. Он взял пемзу и лосьон для утренней чистки, сел на табуретку подальше от всего, что могло воспламениться, и дернул за край ночной рубашки. Она сползла с него клочьями, сильно обгоревшая там, где он потел. Одеждой дом снабжала «Микросекунда», но вещи Самсона изготавливались из специального материала, огнеупорного и впитывающего пот. Иногда, когда ночь выдавалась душная, у него под мышками запросто мог бы свариться рис.
Оставшись голым, Самсон стал методично скрести сеоя от лысой головы до ступней.
— Сэм, — сказал Хьюберт, — недавно ты назвал меня «Генри». Ты просил каждый раз обращать на это твое внимание, потому я и говорю.
— Угу. — Чешуйки сухой кожи сыпались с плеч Самсона на пол, вспыхивая на лету. — Ты Хьюберт, а не Генри, я знаю. Спасибо. — На его теле осталось совсем мало волос, но порой что-то еще шипело и отлетало прочь огненной птицей. Он стал редкостным экземпляром, это уж точно: больше минерального, чем животного. Сплошные кости и сухожилия, ребра наружу, на запястье все восемь косточек можно пересчитать. Он снова вспомнил свою толстую подружку Рене, и его охватила паника. Что, если он ждал слишком долго, и в нем теперь слишком мало горючих веществ?
— Хьюберт, сколько я вешу?
— По результатам вчерашнего взвешивания 34,2 килограмма.
— А на мясо сколько приходится?
— Сэм, ты просил информировать тебя в тех случаях, когда задаешь мне один и тот же вопрос пять раз в сутки.
— Что ж, это разумное указание.
— В случае повторения данного вопроса ты просил напомнить тебе, что в костях содержится мозг, и если они не загораются ярко, как мышечная ткань, и не пускают черный дым, как жиры, кости все же горят изнутри, а длинные, особенно бедренные и плечевые, создают такое давление, что иногда взрываются. И что ты, даже с теперешним своим весом, будешь представлять захватывающее в своем роде зрелище.
— Да, взрываются, как трубчатые бомбы, вспомнил теперь. Спасибо, Хьюберт.
Отшелушив кожу, Самсон помазался кремом и оделся. Пояс с Хьюбертом он надел под скаф, на голое тело. В сегодняшнем скафе, как он заметил, имелись добавочные карманы.
— Мой детектор показывает, что тебе надо помочиться, Сэм.
— Ничего удивительного.
— Скоро сам почувствуешь. Кроме того, ты обезвожен, и у тебя наблюдается серьезный недостаток калия. Предлагаю тебе позавтракать перед уходом.
— Я не хочу есть. — Самсон похлопал по пряжке под тканью. — Ты уверен, что зарядил эту штуку?
— Да, Сэм. Насколько позволяет устаревшая техника.
— Ты тоже не больно-то современный, — проворчал Самсон. — Уверен, что справишься?
— Я проработал все до мельчайших деталей, Сэм. И не настолько уж я устарел. Я занимался собственной реконфигурацией почти все свое внеструктурное время. Конечно, нейрогель мне не добавляли уже несколько десятилетий.
— Уверен, что ты не Генри? — усмехнулся Самсон. — Тот тоже всегда твердил: «побольше пасты, побольше пасты». И я, как дурак, покупал ему. Сам знаешь, к чему это привело.
— Знаю, Сэм, но Генри был простым слугой, а не ментаром.
Самсон убрал туалетные принадлежности, отшвырнул ногой в угол клочья рубашки, снял с пуфа поднос. Пуф в свое время сделали из выдолбленной задней ноги дикого африканского слона. Каждый ноготь на ней был как кулак Самсона. Сиденье из кожи зебры, когда Самсон повернул его против часовой стрелки, щелкнуло и открылось. Внутри Самсон хранил свои сокровища, когда они у него еще были. Теперь на самом дне лежала стопка запечатанных бумажных конвертов. На каждом корявым почерком Самсона было нацарапано имя одного из софамильников. Самсон достал их, опять повернул подушку и поставил сверху поднос. При взгляде на миску с синтекашей у него забурчало в желудке — опять происки Хьюберта, что ли?
— Ладно. — Он взял ложку, съел кашу и выпил сок, не чувствуя вкуса. Коф он не стал пить: последняя чашка кофа в его жизни должна быть горячей. Потом он расположил подушки так, будто на койке лежит человек, и сунул под них письма. У двери он оглянулся в последний раз на свое жилище. Не такое уж плохое место, чтобы проститься с жизнью.
Самсон похлопал по пустому карману скафа.
— Я что-то забыл?
— Рюкзак.
— А куда я его дел?
— Он за рассадными матами.
Пошарив за рулонами с семенами форельника, Самсон достал маленький желтый мешок и рассовал из него по карманам полулитровую фляжку с электролитом, энергизирующие батончики «Гудик», лекарства, специальные темные очки, успокаивающие салфетки, шляпу, пригоршню жетонов, билет на стадион «Солджер филд» и самую главную вещь — портативный имитрон.
— Все, двинули.
Крепко держась за перила, Самсон Кодьяк спускался по лестнице чартерного дома. То и дело он останавливался передохнуть. Первая дверь, которую он миновал, вела в машинное отделение лифта, где жил Богдан Кодьяк. На двери из эпоксидного клинкера, с диароновой обшивкой и титановыми засовами, светились трехмерные международные символы НЕ ВХОДИ — УБЬЕТ. Жаль, что это всего лишь блеф, призванный отпугнуть Тобблеров, чтобы те не пришли и не захватили свою машинерию.
— До свидания, мальчик, — сказал Самсон, мимоходом потрогав дверь. — Смотри не влипни во что-нибудь.
На середине следующего марша ноги у Самсона так разболелись, что пришлось отдохнуть. Это обыкновенная старческая ишемия, но если не остеречься, мышечная гипоксия приведет к некрозу, начнется цепная реакция, и огненный апоптоз прекратит его путешествие прямо здесь, между девятым и восьмым этажами. Меньше всего Самсону хотелось сгореть начиная от пяток.
— Не здесь, не сейчас. — Он прислонился к перилам, сжал колени как можно сильней и заставил себя глубоко подышать.
— Позвать кого-нибудь? — спросил Хьюберт из пряжки под скафом.
— Нет! — Самсон массировал ноги, держась одной рукой за перила. Наверху хлопнула дверь, послышались шаги. Юный Богдан, перескакивая через три ступеньки, едва не врезался в Самсона.
— Сэм, я тебя чуть не сшиб! Ты как, в порядке?
— Да-да, все отлично.
— Я на работу опаздываю. — Богдан помчался дальше, но оглянулся с площадки и вернулся к Самсону. — Непохоже, что у тебя все хорошо, Сэм.
Самсон улыбнулся. Этот парень почти так же заботлив, как Эйприл, а софамильники к нему слишком суровы, Китти особенно.
— Да так, стариковские дела. Не обращай внимания. — Но парень уже взял его под руку. — Не надо, Богги, оставь. Еще опоздаешь. — Он один здесь, в конце концов, получает зарплату, если не считать магазина Эйприл, с которым чартеру Кодьяк здорово повезло.
