Краш - Павел Барсов
— Можешь сказать?
— Я ношу под сердцем твоего брата или сестру. Я очень боюсь.
Договор Ольги с отцом состоял в том, что она передаст мне восемьдесят процентов от всех средств, которые удастся сохранить. Узнав о ее беременности, я уперся, что не возьму их.
— Выйдет отец, вам понадобятся деньги. И на роды, на ребенка.
— Отец не собирается выходить. Он тяжело болен. Я должна выполнить то, что обещала.
Вот это уже для меня слишком. Сижу совсем огорошенный.
Я убеждаю ее поделить деньги хотя бы поровну.
За окном начинает светать. Ольга неожиданно легко соглашается остаться до утра. Отправляю ее на свою кровать, а сам выхожу на балкон. Есть о чем подумать. Стою, опершись на перила. Неожиданно на мою спину ложатся нежные руки, гладят, разворачивают меня.
— Твой отец потребовал, чтобы я думала о себе и о своем будущем. Он дал мне полную свободу. Так что я могу теперь компенсировать тебе старую обиду. И, если честно, сейчас ты мне очень симпатичен. Ты очень изменился.
Она продолжает меня гладить. Обнимаю ее и слегка сжимаю.
— Я пожалею об этом завтра.
— Это будет завтра.
— И послезавтра. И буду жалеть до конца жизни, глядя в глаза дорогому для меня человеку.
Она долгим взглядом изучает мое лицо, гладит по щеке рукой.
— Да, ты очень изменился. Мне кажется, ты удивил бы своего отца, увидь он тебя сейчас.
Она вернулась в комнату.
— А впрочем, нет. — Она крикнула, уже укладываясь. — Ты очень похож на свою маму. И это его порадовало бы.
— Ты знала ее?
— Да, но только в последние годы. Мне больно это вспоминать. Тяжело смотреть на человека, когда он сломлен непосильной ношей.
Глава 6. Золушка
Звон будильника меня застал на балконе. Мысли роились тучами в моей голове, возникая, теряясь, переплетаясь в самые причудливые выводы. Встреча с Ольгой, разговор об отце, слова о матери – все это скрутило мои мозги в такой узел, что как-то поблекли в какой-то момент даже наши с Энжи отношения. Нет, они не показались менее важными, просто новые мысли и переживания их сдвинули в сторону, выжимая и себе место в моей голове.
— Ты по утрам кофе пьешь? — Ольга уже поднялась.
— Да. Только для начала в контрастный душ нырну. Мне работать сегодня плюс разговор серьезный.
— С этой девочкой?
— Я больше боюсь разговора с ее братом.
Позавтракав, собрались выходить.
— Ты даже денег не берешь с собой? — Ольга указала на стол, где остались лежать карты и несколько перевязанных пачек банкнот. — И со стола убери их. Привыкай к порядку.
— Хорошо, мамочка. — Смеемся оба.
Беру одну карту, все остальное сметаю в ящик стола.
Она вызывается меня подвезти до работы. По дороге болтаем и смеемся. Я выхожу из машины, Ольга меня окликает. Дает визитку.
— Вот мой телефон. Звони иногда… мамочке. — она обнимает меня и целует неожиданно в губы. Я смеюсь и поворачиваюсь к башне, слышу, как отъезжает машина. И вижу знакомый силуэт, сбегающий со ступенек в противоположную от меня сторону. И все сразу понимаю. Догоняю Энжи через квартал. Она взахлёб ревет и не хочет на меня смотреть, в истерике вроде как и не слышит меня. Набираю номер с визитки.
— Ты уже соскучился?
— Вернись! — Рычу так, что даже Энжи притихает и перестает вырываться.
Пока доволакиваю упирающуюся Энжи за руку часть пути, Ольга с визгом тормозов останавливается на старом месте, оглядевшись, видит нас и подъезжает. Силой запихиваю Энжи на заднее сиденье и сажусь рядом. Ольга разворачивается.
— Зачем так пугать беременную женщину?
У Энжи отвисает челюсть. Она ошалело водит взглядом с меня на Ольгу и обратно.
— Ольга моя мачеха. От отца она беременная. — Я не выдерживаю. Та кивает в подтверждение.
— И сколько у тебя таких мачех?
— Одна. Она родственница и друг. И ты у меня одна.
— Нету! — Орет, вырываясь из моих рук. — Нету меня у тебя!
— Слушай, девочка! — Развернувшись всем корпусом, гаркнула Ольга. — Можешь послать его после того, как я договорю, но дослушай.
Продолжила она нормальным тоном.
— Скажи, пожалуйста, хорошо я выгляжу? Правда? И всегда хорошо выглядела. Сережа на меня год назад слюнки пускал. Сильно пускал.
В ответ на наши два возмущенно открытых рта она повысила голос.
— А сегодня я ему повесилась на шею! Имею право, он расскажет. Знаешь, что он мне сказал? Он отверг меня потому, что у него есть ты! Любит! Он! Тебя! А теперь можешь послать его, и он станет таким же мудаком, каким был. Это только для тебя он смог стать добрым, заботливым, честным. Поверь мне, когда я увидела, как он тебе носочки одевал, я не так рот открыла. Его родной отец не поверил бы, что он таким может быть. А он может, оказывается. Но только для тебя.
Энжи ухватилась за мою руку, уткнулась в плечо и снова громко разревелась. Немного успокоившись, она убежала умываться.
— А мне ты за магазин не хотела рассказать? Я две недели хожу, оглядываюсь, каким боком мне этот сюрприз вылезет.
— Не подумала. Прости. Все, я тебя на улице больше не целую. От греха подальше.
Смеемся. Она уезжает. Провожая взглядом машину, чувствую груз на своем плече. Энжи уцепилась за меня обеими руками.
— Помнишь, ты спросил за разбитое сердечко? — По-детски пролепетала она. — Я, когда вас увидела, думала, оно вообще разорвется.
— Глупышка. — Обнимаю ее.
— Угу. — Стоит, упершись носом в мою грудь. — твоя глупышка.
Поднимаемся наверх, Энжи идет в нашу комнату погружения. Я останавливаюсь возле Дэна.
— Дэн, разговор есть.
— Ну. — Он поворачивается. — Если ты хочешь знать мое мнение – я только за.
— Я вообще-то про то, что мы с Энжи…
— Угу. Надеюсь, не сразу в ЗАГС?
— У тебя такой вид, как будто ты давно все знал.
Он достал листок с комиксами.
— Посмотри внимательно на себя здесь. Большими буквами «Он мой герой» и три восклицательных знака. Или я не знаю свою сестру?
