Сонгоку - Татьяна Зимина
— Сложная задача, — задумчиво сказал Хитокири, сняв шляпу и почесав макушку.
Японец стоял, опираясь на грабли, и Мирон подумал, что такое орудие труда очень легко использовать в бою. Зубья грабель были железными, длинными и отлично заточенными.
— Обычно в таких местах желают что-то украсть, — добавил Хитокири. — Только никто не осмеливается красть у якудзы.
— Может, под кражу только замаскировать? — спросил Мирон. Все посмотрели на него. — Ну, отвлекающий манёвр. Сделать вид, что что-то украли, а сами…
— Придётся пошуметь, — подхватил его мысль Хитокири. — Устроить парочку взрывов, немножко поломать…
— Главное, шеи не сломайте, — кивнул профессор. — И не засветитесь. Помни, Хитокири: нас обоих нет в живых. Нехорошо наводить якудза на мысль, что это не так.
— Не беспокойтесь, сэнсэй. Вы же знаете, я всегда осторожен, — поклонился парень.
Он Мирону сразу понравился. Открытым прямым взглядом, необычной причёской, может, приподнятыми уголками губ — всё время казалось, что Хитокири слегка улыбается. В том смысле, что море ему по колено и вообще: хорош любой кипеш, кроме голодовки…
Вспомнил, что сам был таким. Лет десять тому назад.
Настала ночь, когда Мирон с Хитокири вновь вышли на улицу. В руках — банки пива «Саппоро», а японец еще и прихватил с собой сигареты. Мирон курить отказался.
— Ты из якудза, — сказал он, когда парень выпустил первую струю дыма. — Драконы.
— У всех якудза есть драконы, но не все, у кого есть драконы — якудза, — улыбнулся японец.
— Еще указательный палец, — кивнул Мирон на правую руку парня. — Хороший протез, незаметный. Но сигарету ты держишь между большим и средним. Потому что протез — недавно. Ты еще не привык.
— Не всегда нужно говорить собеседнику, какой ты наблюдательный, — вежливо заметил японец.
— Но профессор тебе доверяет, — добавил Мирон.
— Он спас мне жизнь. Я должен ему гири. А вот почему он помогает вам?
— Сам всё время об этом думаю, — сказал Мирон. — Может, тоже гири. А может, он просто хороший человек.
— А ты? — хитро прищурился японец. — Ты — хороший человек?
Мирон честно задумался.
— Нет. Определенно — нет. Я — деловой человек.
— Это хорошо, — докурив сигарету, Хитокири аккуратно затушил бычок в урне с песком. — Легко с человеком, который понимает, что к чему.
Мирон вновь вспомнил Мелету. Более деловой девушки и представить нельзя. Но было ли с ней легко?
Японец сменил кимоно и брюки-хакама на чёрный полиуглеродный костюм с бронированными вставками на локтях, коленях и груди. В свободной руке он нёс обтекаемый, похожий на удлиненную каплю шлем.
Мирон был одет так же. Кроме того, на спине, в плоском и почти незаметном рюкзаке, прятался конструкт с Платоном.
Брату не хотелось покидать тело робота. Если подумать, он был отличной заменой физической оболочке. Но выхода не было: ему вновь пришлось довериться младшему брату.
— Готов? — спросил Хитокири, допив последний глоток пива.
— А ты? — Мирон нажал на банке кнопку самоуничтожения.
— Я всегда готов, — пожал плечами парень.
Мирон давно заметил, что у японцев нет чувства юмора — в обычном понимании.
Дата-центр находился в районе Сибуя, в одном из небоскрёбов, и добираться нужно было по многоуровневому шоссе — это выяснил Платон, как только скачал карту Токио. План, который они разработали вместе с профессором Китано, был простым, несложным в исполнении, и на первый взгляд, вполне осуществимым.
— Умеешь водить? — спросил японец, открывая ворота в небольшой, на пару машин, гараж. — Реактивный турбо-джет, двойной ускоритель, собственный иск-ин и гироскоп.
Мирон осмотрел чудовище, которое лишь отдалённо напоминало двухколёсную машину с рулём и сиденьем.
Мощный каплевидный обтекатель, хромированные обода сдвоенных колёс, «умное» седло — создавалось такое впечатление, что байк спроектирован для движения в аэродинамической трубе.
Хотя то, что в мотоцикле есть иск-ин, внушало оптимизм.
— Как только выйдем за пределы монастыря — научусь, — ответил он японцу, подходя к мотоциклу с молдингами цвета электрик. — Только не слишком ли мы будем заметны? Ревет, поди, как беременный дракон…
— Яркий вид — тоже часть маскировки, — улыбнулся Хитокири. — На вот, налепи на грудную пластину.
Он кинул Мирону стикер с изображением кошачьей головы.
— Что это?
— Босодзоку. Банда.
— Ага… — он с опаской рассмотрел стикер. Желтые кошачьи глаза щурились довольно угрожающе. — А настоящие бандиты не предъявят за подражание?
— А кто сказал, что мы — не настоящие?
Нет, всё-таки чувство юмора у них есть, — подумал Мирон. — Только очень своеобразное.
Ворота гаража открылись. На улице их ждал десяток байкеров с логотипом кошки на груди, спине и рукавах курток. На всех были глухие шлемы, у кого — с желтыми кошачьими глазами, у кого — с зубастой ухмылкой черепа.
— Интересные вы монахи, — обронил Мирон, тоже надевая шлем.
— Ты не представляешь, насколько, — голос Хитокири раздался внутри шлема, из динамика.
Гулкий подземный туннель, в котором рёв десятка реактивных двигателей звучал, как песнь Апокалипсиса, вывел их на людный проспект.
— Мелета, — тут же позвал Мирон. — Бери управление на себя.
— Принято.
Он не представлял, что так сильно обрадуется, услышав призрачный голос в голове.
Колонна босодзоку производила впечатление. Рёв двигателей, угрожающий вид чёрных шлемов, рукоятки мечей в креплениях под сиденьем — люди на тротуарах останавливались, чтобы проводить байкеров неодобрительным взглядом, малолитражки в плотном потоке транспорта брызгали в стороны, как испуганная мошкара, и даже лимузины неспешно, с достоинством, но уступали дорогу.
— Отлично держишься, брат, — голос Хитокири звучал приподнято. — Не отставай.
И он прибавил газу, лавируя между мобилей, как форель в сильном течении. Из дюз турбоджета вылетели яркие языки пламени, рёв почти превысил болевой порог.
— А как же полиция? — спросил Мирон. Голос в шлеме звучал приглушенно, но вполне различимо.
— Полиция с нами не связывается, — пояснил японец. — Не может догнать… К тому же, мы исправно оплачиваем штрафы, так что никто не в накладе: нам — развлечение, городу — прибыль.
— А если вы кого-нибудь собьёте?
— Ну, мы же всё-таки монахи… А значит, не причиняем вреда мирному населению.
Впереди забрезжил просвет и Хитокири рванул в него на космической скорости. Байк Мирона, ведомый Мелетой, не отставал.
В Москве тоже были двухъярусные дороги. К ним Мирон привык. Но чтобы шоссе было четырех, а то и шестиярусным — такое он видел впервые. Съезды обозначались яркими белыми указателями, так же, как и полосы движения и знаки. Казалось, они были лишними: мобили двигались хоть и на большой скорости, но очень аккуратно, будто шахматные фигуры. Никто не нарушал рядов, никто не превышал предписанной дистанции.
Они все управляются Иск-Инами, — напомнил себе Мирон. — Только босодзоку — аутсайдеры в этом выверенном до миллиметра танце…
Над головой чёрной беззвёздной бездной зияло ночное небо, но город не спал. Сияли рекламные щиты, громадные, в рост небоскрёбов голограммы кружились, подобно волчкам, деревья, днём элегантно-зеленые, сейчас оделись россыпями мелких огоньков.
Улицы, эстакады, туннели, снова улицы — Мирон понимал, что никогда не смог бы двигаться с такой скоростью, где всё размывается в единое яркое пятно.
Неожиданно он почувствовал сильный толчок. Подскочил в седле, ноги соскользнули с держателей… Но «умная» система перестроилась и поймала чуть не выпавшего водителя.
— Нас атакуют, — раздался бесстрастный голос Мелеты.
Передняя панель шлема превратилась в зеркало заднего вида и Мирон увидел еще одного байкера. Ярко-красные шлем, комбез и сам мотоцикл — такого он среди босодзоку не видел.
Байкер как раз поддал газу и вновь на полной скорости врубился в заднее колесо. Турбо-джет вильнул.
— Сделай что-нибудь, — крикнул Мирон Мелете, совершенно бессильный на такой скорости.
— Предпринимаю манёвр уклонения, — сказала программа таким тоном, словно сообщала, что собирается напечь блинчиков.
Он почувствовал мгновенную дурноту. Скорость увеличилась до предела, а мотоцикл наклонился под углом в тридцать градусов. Колено, обтянутое кевтановой накладкой, чиркнуло по асфальту.
Совершив крутой поворот — перед глазами смешалось всё: улица, дома, деревья, неоново-зеленые цифры на сетчатке — Мелета послала байк против движения. Заверещали гудки и сирены.
Красный байкер не отставал.
Мирон вызвал Хитокири.
— За мной гонятся!
— За мной тоже, — голос японца был уже не таким беспечно-веселым.
— Отменяем операцию?
— Посмотрим. Нужно сбросить с хвоста этих гонцов… Поднимайся на шестой ярус. Я — за тобой.
Мирон думал, что шестой, самый верхний ярус будет
