Динамический хаос - Татьяна Зимина

— Ну разумеется, — Оссеан поднялась. — Пойду, куплю себе круассан.

Мирон огляделся. В нескольких метрах от него сидел мужчина в шляпе и коричневом плаще. Его рука лежала на головке ближайшей к нему клюшки.

О чём они разговаривают? — подумал Мирон и вытянул руку. Обхватил головку и вновь оказался в старой кухне.

— Привет, крокодил, — сказал он.

— Здорово, аллигатор, — ответил Платон.

Мирон расслабился. Да. Внешне это был он, его брат. Но Призраки умеют принимать любые обличья.

— Что мы делали в странном аттракторе? — спросил он.

— Мы долго брели по пустыне, а потом вышли к кенотафу из лавы, который ты выстроил для Мелеты.

— Хорошо, — кивнул Мирон. — Это и вправду ты… Значит, сможешь объяснить, что за хрень вокруг твориться.

— Я думал, ты сам хочешь во всём разобраться, — заметил Платон.

Кожа его на фоне дешевых материнских занавесок отливала желтухой, уголки рубашки засалились и потемнели. Глаза были красные, на подбородке — трёхдневная щетина. И всё бы ничего, но у Платона она росла клочками.

— Тебе правда необходима такая реалистичность? — Мирон не удивился бы, если бы на кухне запахло мартини — мать частенько оставляла за собой липкие, пахнущие алкоголем лужицы.

— А тебе не нравится наша квартира?

Мирон не заметил, когда стены, покрытые выцветшими зеленоватыми обоями сменились бесконечными книжными полками. Стол превратился в солидное сооружение из морёного дуба, его поверхность освещала лампа под стеклянным зелёным абажуром.

Платон устроился в кожаном кресле, перекинув нога на ногу. Теперь на нём был коричневый плюшевый халат с золотыми кистями, под ним — белоснежная сорочка и зеленоватый шейный платок. Небритость, впрочем, никуда не делась.

— Так лучше? — спросил он, раскуривая длинную сигару.

— Ты никогда не курил, — буркнул Мирон. — На дух не переносил табачного дыма.

— Ой, ну что ты сердишься? — сигара исчезла, на столе появился чайный сервиз голубого фарфора. — Чем ты недоволен?

— Чем? — Мирон в избытке чувств махнул рукой — изображение библиотеки и Платона пропало. Опомнившись, он вновь взялся за клюшку…

— Будь добр, не снимай руки с сенсорного передатчика, — сказал брат. — Твоя экспрессия сбивает настройки.

— Пошел ты в жопу, — беззлобно выругался Мирон.

— Сам пошел.

— Вот и поговорили, — Мирон сделал вид, что собирается уходить.

— Подожди, — Платон робко улыбнулся. — Я рад тебя видеть, брат. Нам столько нужно обсудить…

— Например, как ты без спроса сделал меня звездой Плюса?

— Это был просто удачный случай, нельзя было его упускать.

— А что с этими ребятами? Минск-Неотех.

— Ты о них правильно всё понял, — отмахнулся Платон. — Просто мне нужны руки в Минусе. На самом деле, много рук. Я подсказал им несколько удачных идей, они зарегистрировали патенты, и вот…

— Новая корпорация, — кивнул Мирон. — И кто помешает им стать второй Технозон?

— Я, конечно.

— Знаешь, мне кажется, найти способ изолировать тебя в Плюсе, где-нибудь на дальних серверах, не составит большого труда. И когда ты не будешь полезен…

— Меня невозможно изолировать, — перебил Платон. — Образно говоря, на данный момент я — и есть Плюс. Мои нейросети опутали все серверы в мире. Я везде.

— А… Как же Призраки? — опешил Мирон. — Я так понял, они не очень-то рады твоему присутствию.

— Я с ними догово…

И всё пропало. Мирон почувствовал толчок, упал, но тут же поднялся.

— Ты что, с ума сош… — он осёкся. Думал, это чудит Оссеан — по своей привычке, дёргает его за руку, но ошибся.

Перед ним стояла Амели.

Глава 6

3.6

— Ну здравствуй, щеночек, — сказала Амели, всунула в губы сигарету и прикурив, выпустила сизый клуб дыма.

— Как ты меня нашла?

— А ты поглупел, — прищурилась девушка. — Чёрный Ферзь. Таких клинков в мире всего два. Один из них остался в Токио. Другой забрал ты.

Ноги обтянуты чёрными чулками в крупную сетку, дальше — короткие кожаные шорты. Выше — полоска белого живота, сетчатая майка на голое тело, сверху — растянутая кофта грубой ручной вязки. Последний писк Парижской моды: гротескное сочетание вульгарной порочности и домашнего уюта.

— Ты пришла меня убить?

— Снова мимо, — Амели щелчком запустила окурок в голубя, сосредоточенно клюющего в паре метров от них.

Голубь подёрнулся рябью, заискрил и исчез. На брусчатке остался лишь окурок с карминно-красными следами помады.

— Всё фальшивка, — сказала девушка и тряхнула чёрными волосами.

С тех пор, как мы не виделись, волосы у неё отросли… — подумал Мирон.

— О чём ты? — вроде бы рассеянно, он блуждал глазами по площади, высматривая Оссеан. Почему-то казалось, если они столкнутся, случится что-то нехорошее.

— Этот терминал, — Амели подбородком указала на фонтан. — Эти голуби. Весь этот сраный город. Здесь всё не настоящее.

— Что тебе надо?

Мирон вдруг почувствовал жуткую усталость. Захотелось лечь прямо здесь, на поребрике, и закрыть глаза.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала Амели и нервно огляделась.

Она знает, что я не один, — отметил Мирон. — И тоже не хочет встречи…

— Я в твои игры не играю, — сказал он. Вспомнилась розовая, залитая кровью кровать в лав-отеле…

А ведь её больше некому сдерживать, — подумал он. — Такеши мёртв, и безумие Амели вырвалось на свободу.

Он вдруг почувствовал, что ветер стал гораздо холоднее. В нём присутствовали сырость не просохшего асфальта, тлен застоявшейся воды и острый запах озона.

— Игры кончились, — сказала Амели и села рядом с ним на поребрик.

Мирон ощутил тепло, исходящее от её тела, колючую плотность шерстяного рукава, коснувшегося его запястья, твёрдость обтянутого сеткой колена…

На мгновение ему показалось, что она — такая же голограмма, как голубь.

— Ты не понимаешь, что такое личное пространство, да? — Мирон отодвинулся, но девушка, скользнув попкой по мраморному ограждению, прижалась еще плотнее.

— Ты меня заводишь, — сказала она и бросила косой взгляд из-под чёлки. — Жалко, что в Токио не удалось трахнуться.

— Извини, конечно, но нет, — Мирон встал, собираясь уйти. — Ты ничего от меня не получишь.

— Спорим?

— Ты сумасшедшая. Двинутая на всю голову.

— Я знаю. Ты уже говорил.

— Слушай, сейчас сюда придут. И лучше бы вам не встречаться. Во избежание…

— Киборг, которого к тебе приставили для охраны? Я её не боюсь.

Амели сидела, оперевшись руками о поребрик, широко расставив ноги в высоких армейских ботинках.

— Она не киборг, — опешил Мирон. — Она…

— А вот сам сейчас и убедишься, — легко оттолкнувшись, Амели вскочила и встала рядом, по-хозяйски просунув руку ему под локоть.

В двух метрах от них стояла Оссеан. Помада чуть смазана, белоснежное пальто усыпано хрупкими хлебными крошками. Вытирая пальцы бумажной салфеткой, она не отрывала взгляда от Амели.

Мирон почувствовал, что должен что-нибудь сказать.

— Оссеан, это…

— Сука, — сказала Оссеан. Мирон вздрогнул — настолько изменился её тон. — Пошла вон.

— А то что? — прищурилась Амели.

— Мирон, отойди от неё, — Оссеан перевела взгляд на Мирона. — Отпусти её руку и иди к авиетке. Мы улетаем.

Она говорила с ним, как взрослый с ребенком. Ни секунды не сомневаясь, что тот послушается.

— Сначала объясни, что происходит, — сказал Мирон.

— Вот видишь, — улыбнулась Амели. — Он не хочет с тобой идти.

— Мирон? — на мгновение глаза Оссеан сделались огромными, она вновь походила на хрупкую девушку. Но так как он не двигался с места, лицо её отвердело. Кажущаяся хрупкость слетела, как кокон с вылупившегося богомола.

— Ты пойдёшь со мной, — резко заявила она и схватила Мирона за другую руку. Хватка напомнила стальные кусачки, которыми перекусывают проволоку.

— Это мы еще посмотрим, — ответила Амели и перехватила руку Оссеан.

Девушки, словно фурии, уставились друг другу в глаза. Мирон был забыт.

Амели попыталась пнуть Оссеан в пах, нога её была перехвачена и вздёрнута вверх. Амели совершила ловкий кувырок и приземлилась на брусчатку с торжествующей улыбкой. Оссеан низко пригнулась, выставив руку. Другую она отвела далеко назад, из левой ладони её вырос серебристый тонкий клинок.

Совсем, как у девочек — сукибана, — не к месту подумал Мирон.

Он нервно оглядывался вокруг, но видел лишь спины — люди, почуяв угрозу, поспешно удалялись с площади.

Такеши говорил, что Амели обучалась в том числе и боевым искусствам, — вспомнил Мирон.

Девушки были похожи на двух хищных стрекоз. Взмахивая руками-крыльями, они с невероятной скоростью пикировали друг на друга. Атака перетекала в защиту, затем снова в атаку — они