Обеспечение: Софт. Тело - Руди Рюкер
Делла поймала себя на мысли о том, что может чувствовать сейчас тетя Илси. Может быть, этот незнакомец, которого она прислала к ней, имел какое-то отношение к Вилли? Вдруг это был адвокат?
Делла переключила виззи в режим телефона и набрала номер Илси. Дозвониться удалось не сразу. На тете Илси лица не было.
– Я тоже не знаю этого человека, но может быть… может быть, он знает, как помочь Вилли. Я в отчаянии, и Колин тоже. Вилли наверняка казнят; они убьют его так же, как убили моего отца! Прошу тебя, Делла, если он пришел к тебе, выслушай его – когда судьба Вилли решается, ты не сможешь оставаться в стороне, ты ведь никогда не была эгоисткой. Мы должны ухватиться за любую соломинку, за все, что подвернется. Пойми, Делла, ведь это ВСЕ ТВОЯ ВИНА! ЭТО ТВОЯ ВИНА, ты, пустоголовая искательница приключений!
Делла молча прервала связь и выключила виззи. То, что говорила тетя Илси, было оскорбительно, но ее можно было понять. Но чем она могла помочь? Делла походила по комнате, потом подошла к окну и взглянула на улицу. На противоположном тротуаре на скамейке сидел, ссутулив плечи, мужчина, его фигура выделялась темным силуэтом. Посидев некоторое время неподвижно, он поднял голову и взглянул вверх, и свет уличного фонаря упал на его лицо. Это был тот самый незнакомый толстяк-инвалид, что стучался к ней недавно. Только увидев его внизу, Делла поняла, что заранее знала, что тот будет ждать.
Отступив от окна, она взвесила на ладони игловик. Зачем приходил к ней этот человек? Она подумала о том, какое лицо было у Вилли, и вспомнила голос тети Илси: «Ты не можешь оставаться в стороне».
– Господи, что происходит? – прошептала она, надевая ветровку. Засунув игловик в карман куртки, она вышла из квартиры и спустилась вниз.
Человек на скамейке заметил ее сразу же, словно ждал. Увидев, что она идет к нему, он поднялся и, сильно хромая, двинулся по боковой, обсаженной деревьями дорожке. Делла быстро нагнала его и пошла рядом.
– Кто вы такой?
– Догадайтесь сами.
Этого было достаточно, чтобы она все поняла. Ну конечно же. Они так и не нашли тело Буббы.
– Так ты…
– Совершенно верно, бабушка. Я – Бубба.
– Господи. Бубба. Ты рассказал Илси?
– Нет, но, мне кажется, она сама догадалась. Да и что тут гадать? Я позвонил ей, когда узнал, что у Вилли дела плохи. Способ, как его вытащить, я придумал, но мне нужна помощь.
Мимо них с шумом пронесся автобус. Вдоль улицы дул мокрый и пронизывающий мартовский ветер.
– Но у Илси ты не стал просить помощи?
– За ней постоянно следят. Мне нужна цефапленка, над которой Вилли работал перед самым арестом. Пленка находится у Вилли дома. Желательно получить оригинал. Я уже видел эту пленку в «Ля Мираж», но мне нужно просмотреть ее еще раз.
– И что же записано на этой пленке?
– Ты поможешь мне или нет? – Голос у Буббы был резким и напряженным, он не переставал опасливо озираться по сторонам. – Откровенно говоря, мне не нравишься ни ты, Делла, ни вообще люди. Они убили всех, кого я любил, ранили меня, отстрелили мне мошонку, а потом охотились на меня, как на…
– У тебя… тебе отстрелили…
– Вот именно, бабушка, так что насчет того, что я могу наброситься на тебя, можешь не волноваться. Когда мне только-только сравнялось тринадцать, они загнали меня на свалку. Я знал, что есть человека нехорошо, но…
Яркий свет уличных фонарей остался далеко позади. Бубба остановился и заглянул Делле в лицо. В призрачном сиянии далеких огней одутловатость его щек скрадывалась. Его рот был напряжен и сжат в узкую полоску, а маленький острый нос по-мальчишечьи вздернут.
– Ты поможешь мне?
– Да, – ответила Делла, которой ничего другого не оставалось. – Я помогу тебе. Куда мне отнести пленку?
– Отдашь ее одному из черных стюардов на «Луисвилльской Красотке». Я сейчас живу там, Красотка согласилась меня спрятать. Думаю, Вилли говорил тебе, что Красотка – это боппер, гигафлоп-сто. Я хочу взломать азимовский код Красотки, и это мне уже почти удалось, не хватает только кое-чего главного, что, как мне кажется, должно иметься на пленке Вилли. Один раз я уже видел эту пленку, но тогда у меня не хватило времени хорошенько подумать.
В квартале от них на улицу вывернула машина. Бубба вздрогнул – ему явно не терпелось скорее уйти.
– Договорились?
– Да, – ответила Делла и ободряюще пожала Буббе руку. Тот дернулся и отпрянул от нее. Автомобиль проехал мимо, осветив их фарами, и они снова оказались в темноте, где единственным звуком, нарушающим тишину, был свист холодного ветра в голых сучьях деревьев-скелетов.
Делла улыбнулась Буббе, вдруг вспомнив о своих прогулках с пятидневным Мэнчайлом. Бедняга.
– И знаешь что, Бубба, по-моему, нет ничего страшного в том, что ты съел этого Доана, – не стоит так убиваться. Из того, что я видела о его семье, я поняла, что он был полный ноль и дрянь-человечишко. Твой отец тоже был довольно оригинален в выборе пищи – однажды он съел нашего пса, Броузера.
Делла сухо рассмеялась.
– Ему тогда было двенадцать, а я прогнала его.
По губам Буббы скользнула тень улыбки.
– Ничего, бабушка Делл, мы знаем, как выживать. Спасибо тебе за все. Возьми пленку и отнеси ее Бэну: так зовут одного из стюардов на «Красотке». Если все получится, мы сумеем вытащить Вилли из тюрьмы.
В отдалении мелькнули фары другого автомобиля. Бубба приложил указательный палец к губам и уху, как при первой встрече, повернулся и, не оглядываясь, двинулся вниз по улице. Прошагав полквартала, он свернул в переулок, бросив последний взгляд на Деллу, которая стояла и смотрела ему вслед.
Ключи от машины были у нее в кармане, и спуститься в гараж и взять свою машину, старенький «паскаль-турбо», она смогла, не заходя домой. Проехав до конца Восточной Парковой улицы, она свернула в переулок к дому тети Илси и дяди Колина.
На противоположной стороне улицы напротив их дверей дежурили полицейская машина и несколько репортеров, но Делле удалось проскочить на своем «паскале» мимо и взбежать по ступенькам прежде, чем они атаковали ее со своими вопросами. Тетя Илси открыла дверь, как только она нажала кнопку звонка.
– Делла!
Худощавая Илси по-прежнему казалась несгибаемой, хотя от горя на ее лице прибавилось морщинок. Проводив Деллу в гостиную, она предложила ей чашку чая и принялась говорить, не переставая теребить крупные шарики
