Фаза ингибиторов - Аластер Престон Рейнольдс
– Может, – согласился я, – хотя это и маловероятно. Но вот что я вам скажу. Нельзя определить ценность человека, задав ему несколько вопросов. Чтобы понять, чего стоит жизнь, никакой жизни не хватит. И именно это мы дадим нашей гостье, без всяких ограничений и условий, – новую жизнь среди нас, в Солнечном Доле. – Не дожидаясь, когда кто-нибудь из критиков вставит хоть слово, я добавил: – Она найдет себе работу по способностям. Каждый вносит свой вклад, и она тоже этим займется. Но с того момента, когда она откроет глаза, мы будем относиться к ней как к одной из нас. Если она может предложить нам нечто новое, то сделает это со временем. Но мы не станем ничего от нее требовать. Мы дадим ей нашу дружбу и доброту.
– А что скажешь насчет странных звуков, о которых ходят слухи? – Нейт Маснек, слегка приподнявшись в кресле, потирал здоровую руку забинтованной культей.
Я постарался сдержать недовольство. Маснек всегда был честен со мной, и сейчас он задал не праздный вопрос. Не его вина, что слухи о сейсмических пертурбациях уже просочились за пределы Святилища.
– В последнее время наблюдается достаточно высокая метеоритная активность, – ответил я достаточно близко к истине, чтобы не бередить собственную совесть. – Как обычно, мы отслеживаем всю сейсмическую активность и соответственно реагируем. В данный момент никаких оснований для беспокойства.
Только теперь я заметил подошедшего сбоку Моргана Валуа.
– Спасибо за исключительно полезную информацию, администратор, – проговорил он так напряженно, будто считал, что еще немного – и я потерплю позорное публичное фиаско. – Поскольку у тебя еще достаточно дел, а здесь так много граждан, я воспользуюсь возможностью и сделаю несколько объявлений. – Он подчеркнуто не стал ждать моего согласия. – Прежде всего рад сообщить, что ответвление в четвертую камеру расчищено после случившегося в прошлом месяце обвала…
Собравшиеся все еще выкрикивали вопросы, хотя Валуа пытался перевести разговор на такие темы, как сезонный урожай шпината, обязательное нормирование воды и обновленное расписание учебных занятий.
Я несказанно обрадовался, что могу повернуться к людям спиной и покинуть сцену.
День уже подходил к концу, когда наша гостья оказалась готова к выходу из криосна. Законные дела в Святилище (насчет которых Валуа был прав) отняли у меня последние часы перед возвращением домой. Я слегка беспокоился, какой прием мне окажет Викторина. Однако Николя, похоже, с ней поговорила, или девочка успела оттаять, а может, возымели некоторое действие мои слова на собрании, – от антипатии, которую я ощущал накануне, почти ничего не осталось. Я пожалел, что взрослые не способны с той же легкостью, что и дети, выходить из тупиковой ситуации и забывать о том, что казалось непростительным считаные часы назад, – и позавидовал способности юных избавляться от своего прошлого «я», как от старой бесполезной шкуры.
– Она уже выбралась из своего гроба? – спросила Викторина, пока мы расставляли на доске фишки для игры, которой часто предавались после ужина.
– Нет. Может, завтра, если все пойдет хорошо. Спешить незачем. Ей потребовались десятилетия, чтобы до нас добраться, так что несколько часов ничего не изменят.
– Как думаешь, она когда-нибудь видела волков?
– Сомневаюсь. Мы полагаем, что она покинула свою планету за годы до появления волков. Многое из того, что мы воспринимаем как само собой разумеющееся, станет для нее новостью, которую не так-то просто будет переварить.
– Ты ведь говорил с ней там, в космосе? А на собрании ничего об этом не рассказал.
– Да, я с ней говорил, но не возьмусь судить, много ли она поняла. Потому и решил не упоминать. Если мы с мамой посреди ночи прервем твой крепкий сон и станем нашептывать всякие секреты, вспомнишь ли ты их утром?
– Зависит от того, какие секреты.
– В логике ей не откажешь, – улыбнулась Николя, доставая из мешочка самодельные игральные кости. – И все же поможем пассажирке приспособиться, сделаем все, что от нас зависит? Будет только лучше, если в Солнечном Доле появится новое лицо.
– Как думаешь, она станет злиться из-за того, что все остальные на ее корабле погибли? – со всей непринужденностью спросила Викторина.
– Думаю, расстроится, когда услышит правду, – ответил я, выставляя фишки на исходные позиции. – Но, возможно, она не знала всех этих людей так же хорошо, как мы знаем друг друга в Солнечном Доле.
– И все равно она не сможет ни с кем поговорить о родных местах.
– Да, – кивнул я, встретившись с Николя взглядом. – Наверное, ей будет тяжко, пока она не приспособится к новой жизни.
– Многое бы изменилось, – тихо сказала Николя, – если бы выяснилось, что она не единственная выжившая.
Я коротко кивнул, предпочтя не развивать тему. Следовало сообразить, что новости об уловленных сейсмофонами ударах обязательно просочатся за пределы Святилища, особенно если учесть, что я сам выступил против их засекречивания.
Мы сыграли три партии, и Викторина наголову разбила нас с Николя. Потом усталость взяла свое, и мы все стали готовиться ко сну.
– Были слухи, – тихо сказала Николя, когда мы сидели вдвоем, допивая чай, – будто что-то приближается с востока.
– Именно так. Слухи, и ничего больше.
– Нейт Маснек спрашивал про странные звуки, а я что-то слышала про шаги.
– Не стоит обращать внимание. Никто не стал бы высаживаться в девяноста километрах отсюда, чтобы после идти пешком по поверхности.
– Может, они ничего не знают про нас.
– В таком случае слишком уж странное расстояние – всего лишь девяносто километров. Это выглядит полной бессмыслицей. Если бы они обнаружили наше присутствие, то сели бы ближе. Может, не прямо у нас над головой, но и не в десятках часов пути. А случайный гость высадился бы где угодно на Михайловом Дне, но только не в этом секторе. – Я улыбнулся, стараясь успокоить Николя, хотя сам с трудом сдерживал страх. – Думаю, все намного проще: эти сейсмофоны не слишком надежны, а кабели, соединяющие их с Солнечным Долом, вполне способны повредиться. Пусть на поверхности не бывает непогоды, зато геология дает о себе знать. Температура хаотически меняется, кора планеты сжимается и растягивается, и стоит какому-нибудь кабелю лишь потереться о камень, чтобы мы получили ложный сигнал.
– В последние недели вообще творится что-то загадочное. Сперва Рюрик Тэйн, потом тот пришелец. А теперь возвращаешься ты, когда мы уже думали, что тебя нет в живых, и привозишь подарок для нашей общины, причем весьма своеобразный. Никто не знает, что обо всем этом думать, Мигель. Будто какое-то дурное предзнаменование. – Она улыбнулась, спеша заверить меня, что пока не готова поверить предрассудкам. – Слишком много неясного. Мы
