Стивен Хант - Небесный суд
Молли подозрительно посмотрела на жевательную резинку. На вид та была совершенно безвкусной и похожа на влажную глину.
— Что это?
— Леааф, — ответила Джустина.
Молли едва не поперхнулась.
— Она же стоит целое состояние!
— Семьдесят соверенов за унцию. Если у тебя ее найдут, тебе не миновать плахи. Любимая штучка наших девушек. Как ты думаешь, сколько мне лет?
— Ты, пожалуй, на пару лет меня старше. Восемнадцать?
— Тридцать шесть, — с гордостью сообщила Джустина. — Говорят, в Кассарабии живет калиф, которому пятьсот лет. Там тебе сразу вынесут смертный приговор, когда поймают на границе, если ты попытаешься незаконно вывезти леааф. Так что не все твои покровители, Молли, дружат с законом.
Молли покатала в руках похожее на глину вещество. Его уличное название — «вечная жизнь». Из чего именно изготавливалось снадобье, обещавшее долгую жизнь, никто не знал. Кассарабийские маги никогда и никому не раскрывали секрета. То ли его делали из какого-то редкого растения, то ли из человеческой плоти, выраставшей в чреве рабынь.
— Я могла бы выкупить свой контракт еще шестнадцать лет назад, — призналась Джустина. — Но когда у тебя оказывается много денег, очень трудно вернуться в то состояние, когда у тебя не было ничего. Это гораздо труднее, чем всю жизнь оставаться бедным и даже не ведать, что такое богатство. Кроме того, пластиночку леаафа ни за что не купить на прилавках Гатти и Пирса.
Звякнул бронзовый дверной колокольчик, и в следующее мгновение слуга открыл дверь комнаты.
— Проходите сюда, сэр, — произнесла Джустина, пропуская клиента внутрь. Она наклонилась, чтобы принять у него трость, но тот коротким жестом отверг ее услуги. Молли он показался похожим на пожилого художника. У него была раздвоенная серебристая бородка, острые кончики которой находились прямо над краями вычурно завязанного шейного платка.
— Я с вашего позволения слегка переведу дыхание, — учтиво произнес клиент. — В этом доме ступенек больше, чем в Музее естественной философии.
В его голосе слышался легкий акцент, происхождение которого Молли установить не смогла.
— Как вы и просили, сэр, это новая девушка, — сообщила Джустина. — Хотя, если я не ошибаюсь, вы частый гость в нашем заведении?
— Мое свободное время я обычно провожу, ухаживая за орхидеями в домашней оранжерее или слушая камерную музыку в приличном исполнении, — признался незнакомец. — Насколько я понимаю, эта девушка предназначена для меня.
Джустина шагнула к двери.
— Позвоните в колокольчик, сэр, когда закончите. Или я, или другая девушка проводит вас к отдельному выходу. Гарантируем, что вы не столкнетесь ни с кем из ваших знакомых.
— Да, да, я понимаю, сколь щекотливой может оказаться подобная ситуация, — согласился человек с седой бородкой. — Хотя лично я бы предпочел, чтобы вы остались здесь вместе со мной и Молли.
— Если вы желаете дополнительную девушку, сэр, я могу легко все устроить… — удивленная Джустина остановилась. — Кстати, я ведь сказала, что эту девушку зовут Магдалина…
— Вы не поняли меня, милочка. Мне не нужна еще одна девушка, — проговорил незнакомец. Раздался негромкий щелчок, и из трости выскользнуло стальное лезвие. Холодный металл молниеносно полоснул Джустину по горлу. — Мне не нужна свидетельница, которая ненароком увидит мое лицо.
Захлебываясь кровью, Джустина сделала неуверенный шаг вперед и тут же повалилась на пол возле зеленого бархатного шнурка от колокольчика, за который девушки дергали в тех случаях, когда клиенты применяли насилие. Дверь стремительно распахнулась, и в комнату ворвался охранник. В толстенной, как окорок руке у него была налитая свинцом дубинка полицейского образца. Молли не стала дожидаться начала схватки с клиентом-убийцей, и, стремительно скатившись с бархатных простыней, бросилась к выходу. Подъемное окно было закрыто на засов. Дверь оставалась открытой, но проход был перекрыт двумя людьми. Взгляд Молли упал на давно остывший камин. В свое время ей приходилось чистить точно такие же дымоходы — еще до того трагического происшествия с башней Блимбер-Уоттс. На нее тотчас нахлынули тяжкие воспоминания о пережитом ужасе. Неужели ей придется испытать его снова?
До слуха девушки донесся вопль охранника. Одна из его рук была отсечена ниже локтя. Из безобразного обрубка фонтаном хлынула кровь. Трость седобородого старичка раскололась на два клинка, которые перед лицом потрясенного охранника принялись рассекать воздух в невообразимом танце.
Трудно сказать, что это было, — то ли воздействие леаафа на нервную систему, то ли острое осознание того, что она может через несколько секунд умереть, но Молли юркнула в дымоход камина со скоростью лисы, метнувшейся в нору от своры собак. Страх перед тесной темнотой куда-то исчез, осталось лишь желание спастись любой ценой. Как будто вопреки законам всемирного тяготения, Молли принялась быстро подниматься вверх по дымоходу, цепляясь за кирпичи, быстро-быстро перебирая руками и подтягиваясь все выше и выше. А что за звуки доносятся снизу — будто кто-то задумчиво цокнул языком возле камина? Поймет ли старик-убийца, куда она скрылась?
Воздух, холод, вечер. Молли стоит на крыше, на высоте трех этажей. Силуэт вечернего города узнаваем — западный Сан-Гейт. Один из самых больших особняков с собственными садами. Со сверхчеловеческой скоростью она соскользнула вниз по железной водосточной трубе. Затем перескочила через заборы, обежала небольшой водоем и оглянулась. Последняя стена, которую она преодолела, оказалась в два раза выше ее роста. В обычном состоянии ей ни за что бы не перепрыгнуть через нее. Это все действие леаафа.
Кто, во имя святого Круга, старик с седой бородой? Нет, неправильный вопрос. Он — это ясно как день — лучший из профессиональных убийц королевства. Наемный убийца. Правильнее было бы сформулировать вопрос другим образом — почему он пришел именно в ее комнату? Неужели она, Молли, и есть главная его цель? Не может такого быть. Демсон Снелл, владелица паршивой прачечной, не стала бы выкладывать кучу гиней за удовольствие увидеть, как юную Молли Темплар режут на части. Неужели он убил кого-то в соседней комнате и решил зачистить всех возможных свидетелей злодеяния? Однако ни она, ни Джустина ничего не слышали и не видели. И откуда он узнал, что ее зовут Молли, если ему обещали девушку с другим именем? Может быть, Джустина стала свидетельницей чего-то такого, за что ее решили убить, а она, Молли Темплар, тут совершенно ни при чем? Ведь не мог же убийца придти специально за ней?
Но ведь ей ничего не известно ни о каких преступлениях, кроме взяток бидла. Может, он решил отомстить ей, вот и продал ее опекунские документы заведению «Фейрборн и Джарндайс». И все же убийца знал ее имя. Спросил именно про нее. Уж слишком дорогой способ покончить с дешевой жизнь сироты.
Вскоре Молли оказалась у дверей работного дома Сан-Гейт. Ноги сами, против воли, привели девушку сюда. Света в холле не было. Похоже, что все безмятежно спали. Молли, трепеща от страха, вошла внутрь. Интересно, поверит ли бидл ее истории? После того, что совсем недавно случилось в заведении леди Фейрборн, он просто не сможет не поверить. Не исключено, что Эмма Фейрборн урежет расходы и выбросит ее вон, как личность, приносящую одни лишь убытки и несчастья. Она не принесет барышей публичному дому так же, как когда-то не принесла удачи башне Блимбер-Уоттс.
Огромные двойные двери прихожей были немного приоткрыты, и, судя по всему, ночной дежурный отсутствовал. Застукай бидл кого-нибудь из юных питомцев работного дома за подобным нарушением, несчастному сироте не поздоровилось бы. Молли повернула налево и спустилась по шаткой деревянной лестнице в подвал, где располагалась спальня для девочек.
Странно. Десяти часов вечера еще не было и после комендантского часа прошло совсем немного времени. В спальне должны были гореть дешевые сальные свечи. Девочки-сироты читают в их неровном свете дешевые бульварные романы, болтают, едят фрукты, найденные в баках для отбросов на рынке Магнет-Маркет. В комнате же было абсолютно темно. Молли на ощупь потянулась к свече, чиркнула спичкой и зажгла ее.
Дешевые фанерные рамы кроватей были перевернуты, грубые пеньковые одеяла разбросаны по всему полу. Впрочем, здесь были не только одеяла. Молли подошла к одному из бесформенных свертков, и, набравшись мужества, все-таки перевернула его. Перед ее взглядом предстали мертвые остекленевшие глаза Рашели.
— Рашель! — попыталась растолкать ее Молли. — Рашель, просыпайся!
Ее подруга спала вечным сном.
Кто же это сделал? Мир сошел с ума. В публичные дома врываются хладнокровные убийцы. Теперь их руки дотянулись и до сиротского приюта.
— Молли! — неожиданно прозвучал голос из сундука с постельным бельем. Под одеялами что-то зашевелилось. Это была Верфей, девушка-крабианка. Она была ранена — одна из оранжевых пластин ее панциря, похожего на панцирь краба, выше плеча была раздроблена.
