Александр Шакилов - МЕТРО 2033: ВОЙНА КРОТОВ
— Не надо, — тихо произнёс Сайгон, обращаясь к чёрной фигуре, которая действительно была чёрной. Если ты на враждебной станции, лучше не привлекать к себе внимания громкими звуками, верно? — Это Лектор, мой напарник, — представил он девушке нигерийца. — А это, прошу любить и жаловать, комсомолка, спортсменка и просто красавица. Зовут Гильза. Она пойдёт с нами на Берестейскую. Такие дела, братишка.
Лектор (это он едва не отправил амазонку к праотцам) протянул руку:
— Лектор.
— Гильза. Приятно познакомиться.
Ответное рукопожатие было не по-женски сильным — разминая кисть, Лектор едва заметно поморщился. Он вновь удивил Сайгона: сначала предупредил о червях-мутантах, потом явился освобождать напарника, хотя выгоды ему от этого никакой, одни лишь хлопоты.
— Чем это меня уделали? — спросил Сайгон. — Хлоп — и отдыхаю.
— Электрошокером. — Лектор отлучился за границу света очередной спички. Послышалось узнаваемое журчание. — Девчонкам, которые в засаде, шокеры выдают. На случай близкого контакта с врагом. Я хотел предупредить, но…
— Брось. Я сам виноват, — прикусил губу Сайгон.
Гильза подожгла новую спичку от предыдущей и подула на обожжённые пальцы.
— Не стоит мешкать. Надо скорей покинуть станцию.
Она слишком бодро расходовала дефицитный товар, произведённый в Балабаново. А ведь один коробок жетонов на двадцать потянет, а то и больше. Сайгону никогда не нравились расточительные девушки.
— Согласен, — поддержал амазонку Лектор. — Валить отсюда надо.
— Без рюкзака и оружия никуда не пойду! — Сайгон был настроен решительно: он не оставит обитателям Нивок с таким трудом нажитое добро.
Нигериец молча протянул ему нож. Тот самый, сапожный. Заточенный так, что бумагу на лету можно резать. Другое дело, что Сайгон ни за что не станет портить целлюлозу просто так, она ведь жетонов стоит…
— Этого мало. — Сайгон вернул лезвие в самодельные ножны на голени.
— Всё здесь. — Ботинки и одежда, рюкзак, лук с колчаном, пистолет и шестерни перекочевали к фермеру. — Но цепь я оставлю себе. Если ты не против, босс.
Сайгон опешил:
— Нет… То есть я не против… Но как ты сумел всё это добыть?!
Лектор улыбнулся:
— Ловкость рук, босс. И никакого мошенничества!
* * *На правой кисти зеленела роза. На левой — ромашка. Отлично сделанные татуировки. Профи расстарался, высокого класса умелец, а не зёма из соседней роты, употребивший для храбрости полбанки «белой».
Вился дымок, весело потрескивало пламя. Сайгон неспешно подкладывал в костёр трухлявые доски, найденные нигерийцем в боковом ответвлении туннеля — это была опалубка; монтеры бетонировали что-то ещё до войны.
Гильза сидела напротив, скрестив ноги. На шее — длинный ремешок ридикюля, в котором поместилось всё приданое девушки. Она дремала в ожидании то ли ужина, то ли завтрака — со временем в метро полный бардак, а Сайгон разглядывал её и строил предположения о прошлом Гильзы. На привале-то заняться особо нечем, так почему бы и не поразмышлять о том о сём?..
Неужто мадам родом с Вокзальной и там её прописка до последнего звонка? Это многое объяснило бы — повадки, подозрительную склонность к феминизму… Все жители Вокзальной — сидельцы, расписные, что твои матрёшки: с затылка до копчика, от ногтей до корней волос. Глянешь на кожные покровы — лучшие художники времен от бизона до Барбизона и рядом не приседают. К примеру, у того вора в законе, что преподнёс Сайгону лук, на груди была выбита Джоконда, а классический фон дополнял собор без крестов. Нет, серьёзно: улыбка имбецила, скромное платьице, все дела. Прям репродукция из учебника по зарубежной культуре — чётко снято, класс!..
— Чего уставился? Татушки мои понравились? — Оказывается, Гильза вовсе не спала.
— Типа того, — почему-то смутился Сайгон.
— Это цветы, — словно маленькому пояснила Гильза. — Они до войны на поверхности везде-везде росли. Это роза, а это… — Она замешкалась, вспоминая слово. — А это… барашка. Да, барашка.
— Ромашка, — не подумав, поправил Сайгон и заметил, как зло блеснули глаза амазонки.
— У тебя, может, и ромашка, а у меня барашка!
— Извини. — Он отвернулся, сообразив, что Гильза никогда цветов не нюхала и букетов ей не дарили, ведь родилась она в подземке, а из всего, что тут растёт, цветами назвать можно разве что грибы и картофель, что, конечно, в корне неверно. — Перепутал, наверное. Просто видел когда-то похожий цветок, и он так назывался.
— Правда видел? — Глаза Гильзы округлились.
— Правда. — Сайгону показалось, что в голосе девушки прорезалось уважение.
— Ромашка… — Амазонка покатала слово на языке. — Ромашка, да?
— Угу, — кивнул Сайгон.
Разговор о пестиках-тычинках его малость утомил. Раздав еду и угостив спутников водой, он сунул руку под рюкзак, а лук определил так, чтобы в любую секунду можно было его задействовать. Он уже почти заснул, когда Гильза шепнула ему в ухо:
— А точно везде-везде?
Сайгон не сразу сообразил, о чём речь.
— А-а. Ну да, везде. Сплошняком. И дома, и машины, и… Везде, короче.
— Я так и знала! — Щеки Сайгона коснулась прядь рыжих волос. — Так и знала! Ну, ничего! В метро тоже будут цветы расти! Согласен?
— Угу… — ответил Сайгон и провалился в сон.
…Он был рад, что троица без проблем покинула Нивки.
За последней засадой, где Гильза долго о чём-то шепталась с высокой худющей девицей, Сайгону почему-то бросился в глаза светофор, который был перекрещен двумя планками. Светофор сломался ещё до начала войны, об этом-то и говорила метка-крест. Сайгону, как и многим обитателям подземелья, казалось, что до войны всё было идеально, а вот поди ты — сломанный светофор. Ерунда вроде, а всё-таки. Не боги, нет, обычные люди тогда жили.
Прям как сейчас…
Сети освещения на станциях и в перегонных туннелях управляются дистанционно — из диспетчерских пунктов. Об этом не говорят, но знают все. Если на руководство найдёт блажь, обесточенная станция погибнет. Это любому понятно. Поэтому на ответственные посты допускают только проверенных, уравновешенных людей. Сайгону пост главы Святошина явно не грозит. Хотя…
В «кабинете» Матвея Алексеевича, начальника станции Святошин, есть телевизор. Каждый день Матвей Алексеевич включает его часа на два, не меньше. Экран неизменно показывает серую рябь, звук сломался давным-давно, но Матвей Алексеевич никому не позволяет прикасаться к телевизору, так что о починке и речи быть не может. Антенна выведена на поверхность. Матвей Алексеевич до сих пор надеется. Двадцать с гаком годков миновало, а он каждый день садится перед «ящиком» и два часа пялится в экран. А вдруг?
И после этого начальник Святошина — человек уравновешенный?
Безумие, вот чем болеет всё метро.
* * *Проснулись, поели, двинули в путь.
Шли молча просто потому, что разговаривать было не о чем. Слишком уж разных людей свёл Хозяин Туннелей. То и дело поправляя рюкзак, Сайгон вспоминал, как однажды к Майору явился новобранец с Университета, шибко умный парень, который вовсю пользовался тамошней библиотекой, но не научной её частью, а собранием развлекательного чтива — фантастики, детективов и лавстори с комиксами…
«— Сталкеры? — Майор окинул юнца презрительным взглядом. — Да какие мы, тля, сталкеры?! Мародёры мы. Ма-ро-дё-ры. Трупы обираем, квартиры выставляем. Шакалим, проще говоря. Хочешь сталкером быть или ещё кем — пшёл нах отсюда, у меня в отряде такой сволочи не водится! Вопросы есть?
Паренёк громко сглотнул и, поправив на носу очки, быстро завертел головой из стороны в сторону.
— Вопросов нет, — улыбнулся Майор и хлопнул себя по пятнистому колену. — Отлично. На том и порешим: ма-ро-дё-ры. Сволочи мы и гады. Но остальным, чистеньким и благородным, без нас никак. Мы им нужны. Вот такие дела…»
Сайгон мгновенно вынырнул из воспоминаний, услышав, как тонкий детский голосочек проникновенно выводит под завывания баяна:
Двадцать второго июня,Ровно в четыре часа,Киев бомбили, нам объявили,Что началася война.[6]
— Что за чёрт? Вы слышите?! — Сайгон завертелся на месте, пытаясь определить, с какой стороны доносится звук.
Лектор мотнул головой. Гильза вообще не удостоила Сайгона вниманием.
— Ну как же так?! Ребёнок поёт. Слышите?!
Гильзу вдруг затрясло, зубы её отчётливо клацали, она развернулась, явно намереваясь кинуться прочь.
— Эй, ты чего? — Лектор схватил её за плечо.
— Это… это… это… — У Гильзы зуб на зуб не попадал.
Сайгон шагнул к ней и влепил пощёчину. Помогло. На глазах у девушки блеснули слёзы.
— На Нивках, если рождается ребёнок с отклонениями, его… его… — Девушка разрыдалась.
