Сергей Соболев - Скриптер
– Вопросов у меня лишь чуть меньше, чем бесконечное число «гугол», – сказал Редактор. – Имейте в виду, Юлия, что за вашим спутником идет жесточайшая охота. Стоит лишь чуточку ослабить внимание… и последствия будут очень тяжелыми.
– Я знаю. – Девушка поправила букетик фиалок, приколотый ею к наброшенной поверх платья меховой накидке. – Но я также знаю, что в ближайшие минуты… далее я пока не заглядываю и не загадываю, ничего плохого не случится.
Павел Алексеевич некоторое время, храня молчание, смотрел на этих двух молодых людей (если в его случае уместно само это определение – «смотрел»). Он мог бы сказать им, что всего несколько часов назад на полном серьезе рассматривался вопрос о немедленной эвакуации всех постояльцев расположенной в самом сердце столицы пятизвездочной гостиницы. И что именно он, посоветовавшись с Авакумовым, настоял на том, чтобы оставить пока все, как есть.
Он мог бы рассказать им, сколько людей сейчас заняты тем, чтобы обеспечить безопасность этой их небольшой компании, покинувшей несколько минут назад отель, компании, решившей прокатиться от «Балчуга» до Третьяковского проезда. И это при том, что стопроцентной гарантии безопасности для них сейчас никто и ничто не может дать.
Он мог бы также сказать, что в распоряжении Московской редакции остается лишь одна попытка – одна-единственная возможность – для того, чтобы отредактировать опаснейший вредоносный файл, получивший название «Черный ящик». Эта созданная кем-то многоступенчатая программа – по не проясненным еще до конца причинам – тесно увязана с судьбой Даниила Логинова. Актуализация данного события, или же комплекса событий, может привести к непредсказуемым и весьма драматичным последствиям.
Различными службами и подразделениями Московской редакции, в том числе, и при непосредственном участии Павла Алексеевича, осуществлено пять редакций текущих событий, началом которых служит драматичный эпизод в кафе-клубе Enigma. По сути, все это время они находятся в глухой обороне, спасаясь, подобно попавшему в сложное положение шахматисту, единственными ходами, дающими возможность сохранить самую ценную фигуру и тем самым продолжить партию.
Многолетняя практика показывает, что количество редакций того или иного события не может превышать шести. Пять попыток решить проблему «черного ящика» путем редактирования связанных с возникновением самого этого файла событий не дали пока нужного результата. У Московской редакции остается лишь одна попытка. Но точно так же и у их противника теперь в запасе есть лишь одна возможность убрать с дороги, смести то препятствие, которое единственно мешает осуществлению их черных планов.
Можно не сомневаться, что тот или те, кто разработал и внедрил программу, призванную многое изменить в судьбах миллионов людей, в жизнеустройстве одного или даже нескольких государств, будут дорожить этой своей последней возможностью; они будут ждать верного шанса, они будут действовать наверняка.
– Вы хорошо смотритесь вместе, – улыбнувшись краешком губ, сказал Павел Алексеевич. – Надеюсь, вам будет сопутствовать удача.
– Не беспокойтесь за Дэна, – сказала девушка. – Я за ним присмотрю.
Ее зеленые переливчатые глаза смотрели куда-то поверх головы стоящего перед ними мужчины в черном.
– А вот вы, Павел Алексеевич… будьте предельно осторожны!..
– Спасибо за предупреждение. Проезд находится под охраной, но надолго здесь не задерживайтесь.
Редактор легким кивком попрощался с молодыми людьми.
– А теперь удаляюсь… не буду вам мешать.
Массивный серый джип, в который уселись Павел Алексеевич и сопровождающий его повсюду телохранитель, покатил на выезд из Третьяковского. Дэн, проводив машину взглядом, увидел то, что и ожидал увидеть – за аркой проезда на Театральный отчетливо виден фрагмент серовато-зеленого цвета массивной защитной стены.
– Пойдем, милый… купим одну безделушку, – сказала Юлия. – Заодно пообщаемся с неким важным господином.
Она обернулась к застывшим возле узкого тротуара испанцам.
– Сеньор Алехандро, пойдемте нами!
Небольшая компания подошла к дверям ювелирного бутика Tiffany and Co., возле которого припаркован новенький Bentley вишневого цвета. Дэн открыл дверь, пропуская вперед даму. Неожиданно дорогу им преградили двое мужчин с характерной внешностью и комплекцией; это были местный секьюрити и личный шофер того важного господина, кто приехал сюда выбрать своей подруге украшение.
– Извините… минутку!.. – сказала подошедшая к ним молодая дама в деловом костюме. – Вы не могли бы прийти чуть позже? Скажем… через четверть часа.
– Это почему же? – спросила Юлия. – Что за проблема?
– Мы на спецобслуживании… эксклюзивный клиент.
– Думается, ваш «эксклюзивный клиент» будет не против того, чтобы мы прошли внутрь.
Внушительной комплекции секьюрити, как и его коллега, привезший сюда, в Третьяковский, одного из самых богатых людей страны, известного ценителя женской красоты – и завиднейшего жениха, поскольку он все еще ходит в холостяках – вдруг расступились, освобождая проход.
Юлия, не столько держа под руку молодого человека, сколько ведя его за собой, высоко подняв голову, не замечая, казалось бы, ничего вокруг себя, – в том числе и побледневшую сотрудницу – проследовала к освещенной приятным голубоватым светом центральной витрине, возле которой стояли трое. Одного из них, высокого, за два метра ростом худощавого мужчину в прекрасно сшитом костюме и светлой сорочке без галстука Логинов, хотя особо и не следил за политическими баталиями или светской хроникой, узнал сразу. Это был не кто иной, как П. – известнейший российский олигарх, обладатель колоссального состояния, меценат, коллекционер, ценитель всего прекрасного – от произведений искусства до прекрасного пола. Рядом с ним красивая холеная блондинка в вечернем платье с глубоким декольте; сверху наброшено манто из меха шиншилл. Подкорректированные пластикохирургом полные губы навсегда, казалось, застыли в зовущей – и обещающей – улыбке; в глазах красотки тщательно спрятан хищнический интерес. Третьим в их компании был невысокий полноватый господин средних лет – директор бутика.
Олигарх, потеряв всякий интерес к своей холеной спутнице, уставился на вошедшую в бутик в сопровождении двоих мужчин – телохранитель Ортеги остался снаружи – молодую женщину.
– Михаил Дмитриевич, здравствуйте, – глядя на П., сказала спутница Логинова. – Вы не уделите нам несколько минут своего драгоценного времени?
П., позабыв, казалось, обо всем на свете (и о стоящей рядом роскошной платиновой блондинке тоже) восхищенно смотрел на эту внезапно появившуюся в бутике в компании двух мужчин совершенно незнакомую ему особу.
Она, эта девушка, была – это первое, что пришло на ум П. – странной, необычной, и… невероятно привлекательной. Она юна, свежа, ей около двадцати; и в то же время ее не назовешь девчонкой – у нее взгляд взрослой умной женщины, и у нее прекрасные формы. В отличие от большинства тех, кого нынче принято считать эталоном красоты, незнакомку отличает настоящая природная, а не искусственная, красота, включающая в себя не только и не столько внешние данные, но и то, что у современных красоток зачастую отсутствует напрочь – речь о том, что называется индивидуальностью.
Юлия раскрыла портсигар; длинными пальцами с двухцветными – алыми и золотистыми – ногтями неспешно извлекла самокрутку. Дэн хотел было сказать своей спутнице, чтобы та не слишком увлекалась «травкой», но его опередила блондинка.
– Семен Абрамович, – капризным тоном, в котором отчетливо сквозили снобистские московские нотки, молвила она, обращаясь к директору. – Ну и как это понимать?! Почему вы позволяете всяким… потаскушкам и наркоманкам заходить в ваш бутик?
Говоря эти слова, она, недобро прищурив глаза, в упор смотрела на девушку, видя в ней – так ей казалось – появившуюся тут явно неслучайно соперницу. Скривив полные губы, добавила:
– Явно иногородняя! Я бы такой даже уборку туалета не доверила…
«Соперница» тем временем прикурила от золотой зажигалки; колечко выпущенного ею ароматного дыма накрыло всех троих стоящих у витрины персон…
– А ну брысь отсюда! – сказала Юлия, адресуясь холеной блондинке. – Хотя… постой, постой-ка!
Дэн тронул спутницу за локоть.
– Юлия… стриптиз мы уже посмотрели.
– Я никогда не повторяюсь, – не спуская глаз с блондинки, сказала та. Затем, чуть возвысив голос, обращаясь уже к спутнице олигарха, произнесла. – Достань-ка из сумочки пудреницу!
Та, кусая губы, открыла сумочку… Несколько секунд что-то там выискивала; наконец выложила на подсвеченное стекло витрины золотую – или же позолоченную – пудреницу.
