Оранжерея - Чарлз Стросс
– Мой райский сад земных наслаждений! Мой лес воображаемого будущего! Радость моя, мои деревья, мои деревья! – Стебельчатые глаза метались, в ужасе моргая, ферма приподнялась на шести или семи ногах, хватая оставшимися воздух. – Убийца саженцев! Насильник Матери-Земли! Душитель пушистых кроликов! Вивисектор!
– Отойди, – приказал Джо, роняя криогенный опрыскиватель и хватаясь за пневматическое ружье.
Ферма тяжело рухнула на землю и выставила глаза с обеих сторон, уставившись на Джо. Глаза моргали, длинные черные ресницы трепетали над голубыми радужками.
– Как ты посмел? – спросила ферма. – Мои драгоценные саженцы!
– Заткни пасть, – проворчал Джо, вскидывая ружье. – Думаешь, я позволю тебе спалить мое жилище при запуске? Не двигайся, – добавил он, когда из спины фермы вытянулось щупальце.
– Мой урожай, – тихо простонала ферма. – Мое изгнание! Еще шесть лет вокруг Солнца, прикованная к этому источнику скорбной гравитации, прежде чем откроется следующее окно! Никаких мозгов для младенца Иисуса! Инквизитор! Мы могли быть так счастливы вместе, если бы не ты! Кто подговорил тебя на это? Крысиная Леди?
Ферма подобралась, под кожистой мантией у основания ног взбугрились мускулы.
Поэтому Джо пристрелил ее.
Тубокурарин – мышечный релаксант; он парализует скелетную мускулатуру, благодаря которой человеческая нервная система осуществляет сознательный контроль над телом. Эторфин – крайне сильный опиат, в двенадцать сотен раз сильнее героина. Со временем ферма, с ее инопланетным адаптивным метаболизмом и сознательно контролируемым протеомом, могла бы изобрести защиту от эторфина, однако количества, которым Джо зарядил дротик, хватило бы для голубого кита, и он не собирался ждать.
Ферма содрогнулась и упала на одно колено. Джо подошел ближе, держа ружье наготове.
– Почему? – спросила она жалобным голосом, и он почти пожалел, что выстрелил. – Мы могли отправиться туда вместе!
– Вместе? – переспросил Джо.
Стебельчатые глаза поникли, огромные легкие надрывно засвистели, когда ферма попыталась ответить.
– Я собиралась позвать тебя, – сказала она, и половина ее ног подогнулась. Грохот был подобен крошечному землетрясению. – Джо, если бы только…
– Джо? Мэдди? – Ружье выпало из онемевших пальцев.
На передней стороне фермы возник рот: казавшиеся знакомыми губы выговаривали неразборчивые слова о Юпитере и обещаниях. Потрясенный Джо попятился. Возле первого мертвого дерева уронил бак с жидким азотом. Потом смутный импульс заставил его развернуться и бежать, бежать к дому, ничего не видя от заливавшего глаза пота или слез. Но он двигался слишком медленно и когда, сжимая в руках щелкающую и жужжащую фармакопею, рухнул на колени возле фермы, та уже умерла.
– Твою мать, – сказал Джо, поднимаясь и качая головой. – Твою мать. – Он включил рацию. – Боб, прием. Боб!
– Р-р-р-роу?
– У мамы очередной срыв. Ты вычистил бак, как я просил?
– Гав!
– Хорошо. Иди в кабинет, ее резервные копии лежат в сейфе. Давай разогреем бак, а потом подгоним трактор, чтобы убрать всю эту грязь.
* * *
Той осенью трава на северном выгуле «Амитидж-Энд» была особенно густой и зеленой.
Перевод Ксении Егоровой
Примечания
1
Перевод А. Тарасова.
2
В реалиях романа «модем» (в оригинале – netlink; за неимением более адаптивного термина в переводе использован именно этот, чтобы избежать калькирования) – не отдельное устройство для взаимодействия с «сетевой реальностью» империи Ис, а некий «модуль сознания», интегрированный, вероятнее всего, на уровне метакортекса (см. роман «Аччелерандо», главы 1, 7–8).
3
Пол Лайнбарджер – американский фантаст золотого века, более известный под псевдонимом «Кордвайнер Смит». Кошки часто появляются в его произведениях (в рассказе «Проступок и триумф капитана Суздаля» есть даже генетически запрограммированные кошки). Далее по тексту романа появляется компания «Кордвайнер хэви индастриз».
4
Геометрический фрактал, состоит из 20 одинаковых частей, коэффициент подобия которых равен 1/3.
5
Англичане-путешественники в XIX веке так описывали свои ощущения от знакомства с запахом дуриана: «Это может быть похоже на поедание тухлой селедки с заплесневелым сыром над открытым канализационным люком». При этом сама мякоть плода имеет очень приятный вкус.
6
Устоявшийся неологизм, образованный по принципу фонетического сходства с аббревиатурой NPC (англ. Non-Playable Character – неигровой персонаж, или персонаж, которым не управляет живой игрок). Обозначает «прописанного» персонажа в видеоиграх, чьи действия жестко предопределены искусственным интеллектом игры и лишены всякой «сценарной непредсказуемости».
7
Ворпальный меч (англ. vorpal sword; в др. переводах – «стрижающий», «вострый») – оружие, упомянутое в стихотворении Льюиса Кэрролла «Бармаглот». Помогло его герою обезглавить собственно Бармаглота: «Но меч ворпальный он схватил, лежавший долго без скрещней // Под сенью Тумтумских ветвей – склонился, вздумался, застыл…» (пер. с англ. Ф. Дубравушкина-Эйнгорна). Vorpal – один из множества неологизмов, придуманных Кэрроллом. Единой версии этимологии данного слова не существует до сих пор, а сам Кэрролл в одном из своих писем утверждал: «Боюсь, я не смогу объяснить это».
8
Абляционными материалами называются теплозащитные материалы, действие которых основано на абляции – сложном энергоемком процессе уноса вещества с поверхности твердого тела скоростным газовым потоком высокой температуры, обтекающим эту поверхность. Такие материалы (в т. ч. пену) наносят на поверхность ракет, космических аппаратов и камер сгорания ракетных двигателей для обеспечения нормального температурного режима их работы при воздействии интенсивных тепловых потоков (например, при вхождении в атмосферу).
9
Полити́я (греч. πολιτεία – государство) – понятие, используемое для обозначения политической единицы любого уровня (политической организации того или иного общества), то есть оно используется в качестве родового для таких понятий, как «община», «вождество», «племя», «государство» и т. п.
10
«First We Take Manhattan» – песня канадского певца и поэта Леонарда Коэна. Энигматичный текст песни затрагивает религиозную тему и конец света, знамения и т. п. Музыкальный критик Бен Хьюитт, писавший для «The Guardian», обратил внимание на апокалиптический характер текста песни, представив Коэна
