Сетевое окружение - Мерси Шелли
–Извините, вы не против, если я здесь присяду?
Раньше я думал, что у меня самый жуткий английский на свете. И даже немного стеснятся подкатывать к американкам. Но когда до меня донеслось ответное карканье этого копчёного индюка, я понял, что мой папа Шекспир и мне пора открыть Америку. Слова он расставлял правильно, по произносил их как ребёнок, который издевается над репетитором. Я даже не могу это повторить. Ну, что-то типа:
–Нет-нет, саджитись пхаджаласта!
Я ответил улыбкой, сел и стал думать, с чего начать. Он опередил меня. Указал на мою «Кодику» чёрным узловатым пальцем, похожим на вымоченный корень, и прокаркал:
–Лупхите пхатаграпхирават?
В общем-то он попал, и это сразу меня сбило. Я ведь не случайно на такую работу согласился. Ещё в школе ходил на фотокружок, и застал, как говорится, старую магию. Там была и ручная настойка для каждого кадра, и жонглирование в темноте с бачком для проявки плёнки – и конечно, печать. Сумрак ванной комнаты, переделанной в лабораторию с помощью трёх табуреток и красного фонаря, инопланетные образы негативов под увеличителем, и наконец, то чудо в ванночке с проявителем, когда на мокром листе фотобумаги понемногу проступает образ, и можно ещё приложить тёплый палец к тому месту на фотке, где хочешь ускорить реакцию – например, чтобы черты лица проявились получше. Вместо глянцевателя и сушилки я использовал стеклянную дверь кухни, и тут даже родители отрывались от своих важных дел, чтобы поглазеть, чего я наколдовал в этот раз.
Потом накатил бум «мыльниц» и сервисов, которые всё за тебя делают: и проявку, и печать. А за ними накатили и цифровики – ещё проще, даже экономить плёнку не надо, нажимай кнопку сколько влезет, да рассылай знакомым свои свалки фотольбомов с однообразными рожами. Теперь фотографом может стать кто угодно, вся магия старых аппаратов как будто пропала, но… Я всё равно любил побродить с камерой.
Конечно, не с этой служебной, которая со «спецвозможностями». Но моя собственная «Кодика», отдыхающая сейчас дома, была не хуже. И через два месяца, получив заслуженный отпуск, я как раз собирался взять в охапку мою маленькую вредину Ги и отправиться куда-нибудь за рубеж. Хоть на своей ответственной работе я и наелся по горло толпами туристов, но вот парадокс – иногда ужасно хочется побыть на их месте. Вроде как сапожник мечтает наконец пройтись в новых сапогах.
–Да, люблю пощёлкать, – честно ответил я, теребя ремешок «Кодики». – А вы? Кажется, я видел вас там наверху, около ящерицы.
И тут он попал второй раз. Дело в том, что в отпуск я собирался именно в Париж.
–Ятшерица, да-да! На ней очинь удопно снимацца, она фся пхопхадаит в каджр! Не то что Эпхелева пхатшня… Липха пхаймаишь толикха самьий тшпиль, липха толикха аджну ногу, кха-кха-кха!
Ветки рук взлетели, изображая ту самую башню, на которую я давно мечтал навести свою «Кодику». А глазами он, видимо, изображал растерянный объектив – по крайней мере, они метались ещё быстрее, чем руки. Может, парень накурился дури? Хотя черт их знает, этих азиатов. У них и в нормальном состоянии глаза как у психов.
–А где же ВАША камера? – спросил я и широко улыбнулся, задержав рот в таком растянутом состоянии чуть ли не на минуту. Вышло очень по-туристски. Прямо как у идиотов-американцев, что улыбаются по любому поводу.
–Они фсе мои, фсе! – Рука-коряга протянулась вперёд и нежно постучала указательным по моему фотоаппарату. Жест был очень странный и в то же время получился так естественно – я бы не удивился, если бы в ответ из объектива вылетела птичка.
–Вы работаете в компании «Кодика»?
Чёрные гусеницы бровей сжались, словно их владелец попытался соединить их вторыми концами.
–Удже нет… Меня выкхнали… Но эта мая текхналокхия! – Он снова коснулся моей камеры. – Они укхрали маю иджею! Интеракхтивный пхотопханк!
И тут на меня полилось. За полчаса общения на языке копчёных куриц я узнал не только историю несчастного индийца, но и основы той технологии, которую «Кодика» якобы украла у него, выбросив его самого на улицу.
Первая часть рассказа, про крах карьеры, не представляла собой ничего оригинального. Типичная история нелегального иммигранта, которого наняли с красивыми обещаниями, выжали как зубную пасту и сдали иммиграционной службе, а она прижала его за все оставшиеся органы и вытурила из Штатов.
Зато технология, о которой он рассказывал, заставила призадуматься. С одной стороны, звучало это как бред сумасшедшего. Но некоторые вещи, на которые он намекал, были… да, почти бесспорными. Особенно качество снимков, позволившее «Кодике» в очень короткое время занять лидирующие позиции на рынке.
Кроме того, меня не покидало ощущение, что кто-то – или тот английский пижон из МИ-5, или даже кто-то из моих боссов по пьяни – рассказывал нечто подобное. На другую тему, но всё равно похоже. О некой новой системе надзора с дурацким кодовым названием, напоминающим название телепрограммы. То ли «Сам себе режиссёр», то ли «Конкурс народных талантов». Суть была в том, что все фотоаппараты и мобильники, находящиеся в руках населения, можно скрытно использовать в качестве камер наблюдения. Если уж такие сумасшедшие проекты возникают даже в нашем ведомстве…
В общем, каким бы психом не выглядел этот тип с бровями, но говорил он интересно. Я даже поймал себя на мысли: хорошо, что он всё-таки не террорист. Выражение «горизонтальный параллакс» едва ли услышишь от дуболомов из БАСФ. А с этим индийцем я нескучно провёл время, слушая хоть и странные, но любопытные для фотолюбителя идеи.
Что оказывается в фокусе, когда снимаешь человека на фоне «Святого Семейства»? Это зависит от прихотей камеры, если мы говорим об автоматических «мыльницах». В принципе, они умеют брать в фокус объект на переднем плане, просто отлавливая контраст в центре кадра. Но ведь каждый видел и обратное: когда на снимке особенно чётко получается какое-нибудь дерево или угол дома, зато человек на переднем плане выглядит как медуза, которую швырнули об стену.
Конечно, на приличном аппарате ты сам можешь вывернуть объектив как надо. Старый трюк: если фоновое здание далеко, надо поставить фокусное расстояние, равное двум расстояниям до человека. У хорошего фотографа таких трюков навалом. И для леса, и для поля, и для горгулий, сидящих на верхотуре храма в шеренгу по четыре. Но таких знающих фотографов – единицы. И даже им зачастую приходится чем-то жертвовать при наводке на резкость. Что же говорить о миллионах простых туристов
