Вадим Проскурин - Хоббит, который познал истину
Лора поправила бриллиантовые серьги, и мы отправились в Минатор.
15
— Ух ты! — воскликнула Лора. — Хэмфаст, это правда ты?
— Конечно я, кто же еще?
— Вот это да! Почему ты всегда носишь тело хоббита? Быть человеком идет тебе гораздо больше.
— Это тебе только кажется. Ты человек и привыкла оценивать окружающих с человеческих позиций, а я хоббит, и для меня нет ничего прекраснее тела хоббита.
— Тогда почему ты превратился в человека?
— Я не превращался в человека, я просто надел человеческое тело. В Минаторе хоббитов не было уже почти сто лет. Когда после Хтонской войны в Могильных Пустошах поселились мантикоры, между Аннуром и Ганнаром остался только один торговый путь, да и тот был слишком опасен, чтобы хоббиты им пользовались.
— Разве хоббиты такие трусы?
— Нет, хоббиты не трусы, в том, чтобы не рисковать собой понапрасну, нет трусости, а есть только благоразумие. Разве собственная жизнь стоит того, чтобы ставить ее на кон за пригоршню золота? К тому же мы, хоббиты, не делаем товаров, которые окупили бы затраты на перевозку в Минатор. Наши овощи продаются в Аннуине, а свинина вообще не переносит долгого путешествия.
— Разве у вас нет холодильников?
— Заклинание холода давно известно, но оно слишком энергоемко, чтобы применяться в быту. Мы привыкли обходиться без холодильников. Да и зачем вообще нужен холодильник? Если ты зарезал свинью, надлежит созвать друзей и устроить пир, а закладывать мясо в холодильник — это как-то…
— По-еврейски? — спросила Лора и засмеялась.
— Чего? — не понял я.
— Да ладно, не бери в голову, это просто дурацкая шутка. А почему мы оказались в лесу? Ты же обещал показать Минатор.
— Не все сразу. Мы не можем просто так взять и пойти по улице.
— Почему?
— Потому что уважаемой и достойной даме не подобает ходить пешком. Ты умеешь ездить верхом?
— Нет.
— Значит, придется сотворять повозку и кучера.
— А кучера зачем?
— Уважаемому и достойному мужчине не подобает управлять повозкой.
— Да ну тебя, Хэмфаст! — Лора почему-то обиделась. — Не подобает то, не подобает се… Тебе не наплевать, что о тебе подумают окружающие?
— Не наплевать. Потому что их косые взгляды и насмешки за спиной испортят все впечатление от прогулки по городу.
Лора заколебалась.
— А этот кучер… он будет бот?
— Естественно, тут же все боты.
— А когда мы вернемся, куда он денется?
— Как куда? Дематериализую вместе с повозкой, и все дела.
— А кто говорил, что убивать ботов нехорошо, а? — спросила Лора, и в ее глазах заплясали озорные искорки.
— Ну… — замялся я, — это, в общем-то, на самом деле нехорошо, но что делать-то? Не переться же пешком!
— А если мы будем изображать не достойных господ, а каких-нибудь крестьян?
— Ты что, с ума сошла? Если мы не заплатим пошлину, нас не пустят в город, а если заплатим, стражники захотят отнять остальное, и придется с ними драться.
— Ну и что? Ты же маг, ты легко победишь любого стражника,
— После чего за нами станет гоняться магическая стража. Нет, так не пойдет.
— Но ты же бывал в больших городах, и к тебе никто не приставал!
— Я всегда одевался как воин, и со мной не было красивой и вызывающе одетой женщины.
— Что вызывающего ты усмотрел в моем наряде?
— Хотя бы ожерелье. Оно, между прочим, стоит столько же, сколько три боевых коня, а то и четыре.
— Ну и что?
— А то, что, когда ты захочешь отойти в сторонку по нужде, мне придется тебя сопровождать, чтобы волки придорожных канав не сняли его с тебя вместе с головой.
— Волки придорожных канав — это бандиты?
— Да, в Минаторе бандиты называют себя волками и бывают трех видов: волки меча и копья, волки плаща и кинжала и волки придорожных канав. Последнее прозвище считается обидным.
— Погоди! Откуда эти самые волки возьмутся в женском туалете?
— А откуда здесь возьмется туалет, тем более женский? У каждого трактира есть навозная куча на заднем дворе, и каждый постоялец добавляет в нее свою долю. Кстати, у твоего платья слишком длинный подол. Загадится.
Лора задумалась.
— Как-то я иначе себе Средиземье представляла. Но как же на картинах все эти эльфийские дамы…
— Ты что, забыла, что находишься в сказке? В сказках все по-другому, чем в жизни.
— Но в этой сказке все как в жизни!
И действительно, эта сказка слишком похожа на жизнь, слишком много горя, крови и глупости. А ведь Красная книга мало чем отличается от обычной сказки, там хорошие персонажи всегда хорошие, плохие персонажи всегда плохие, а сюжетные повороты угадываются страниц за пять. Почему мир, построенный на Красной книге, так резко отличается от оригинала? Можно подумать, что мир ожил и зажил собственной жизнью, сбросил путы воли автора, пытавшегося заковать целую Вселенную в оковы своих планов и идей. Может, наш мир действительно обрел самостоятельность?
— Ну и что будем делать? — спросил я Лору. — Создавать тебе повозку?
Лора задумалась, но думала она недолго, всего несколько мгновений.
— А можно я буду не прекрасной дамой, а девой-воительницей? — спросила она.
— Ага, и каждый встречный мужчина захочет помериться с тобой силой, а в случае успеха изнасиловать. Ну-ну.
— Но твоя жена рассказывала, что бывала в Минаторе!
— Она не ходила по улицам, она просто однажды посетила картинную галерею. Там безопасно.
— Да ну тебя с твоей картинной галереей! На хрена мне смотреть всякие картины? Я хочу отдохнуть, потанцевать, развеяться!
— Тогда будь готова, что твое развлечение закончится под забором в объятиях пьяного наемника.
— Ты не защитишь меня?
— Один раз защищу, другой раз тоже защищу, а потом надоест. Нет, Лора, посещать злачные места Минатора тебе не следует.
Лора задумчиво потеребила нижнюю губу.
— Ты вроде говорил, что есть такое заклинание, которое перемещает заклинающего туда, куда ему хочется.
— Есть такое заклинание, но тебе я его не дам. Я же говорил, что не буду учить тебя магии.
— Я и не прошу, чтобы ты научил меня этому заклинанию. Будет вполне достаточно артефакта.
Может, и вправду дать ей артефакт, чтобы отстала?
— Ладно, Лора, — сказал я. — Вот тебе артефакт. Когда ты левой рукой сложишь фигу, тут же окажешься в нашей долине. Давай, делай что хочешь, только потом не жалуйся, что тебя обидели.
16
Давненько я не бывал на родине. Сколько уже прошло времени? Меня изгнали в конце осени три тысячи шестого года, а сейчас заканчивается три тысячи восьмой. Два года.
Я материализовался неподалеку от частокола и медленно пошел в сторону ворот. На этот раз я был в теле хоббита.
Через четверть часа я сидел в кресле для почетных гостей своего родного дома, курил свою старую трубку, бережно сохраненную родственниками, наверное, в качестве реликвии, и прихлебывал шиповниковый чай из тяжелой глиняной кружки. Оказывается, я отвык от того, что в мире бывает холодно. Настоящая зима в Хоббитании еще не наступила, но пройдет неделя-другая, и земля покроется искристо-белым одеялом первого снега. Лора говорит, что в реальном мире такого белого снега не бывает, потому что там снег пропитан сажей от магических повозок и гадостью, которую высыпают на дорогу, чтобы эти повозки не скользили. Хорошо, что в Хоббитании таких повозок нет и, наверное, никогда не будет.
— Ну что, Хэмфаст, — спросил Хардинг, когда трубка была докурена, а кружка допита и заменена на другую, с пивом, — ты вернулся в славе?
— Нет, дядя, — ответил я, — я просто соскучился по родной стране и родной норе. Сейчас у меня своя собственная нора в другом мире, но нора, в которой прошло детство, остается родной до конца дней.
— Я рад, что ты понял это, — пророкотал Хардинг, — ты стал мудрым не по годам, приятно сознавать, что я не ошибся, когда пришло время определять твою судьбу.
— Будто у кого-то были сомнения, — вставил Дромадрон.
— Да нет, особых сомнений не было, но все-таки… Впрочем, о чем я говорю… Хэмфаст, ты пришел рассказать о своих подвигах?
— А чего о них рассказывать? Да и какие это подвиги? Ничего выдающегося я так и не совершил.
— Разве истребление мантикор — не твоих рук дело?
— Моих.
— Вот видишь! А ты говорил, не о чем рассказывать! Олеся! Позови сюда Покена, пусть послушает, а потом песню сочинит. Должна же у нас быть песня о подвигах шестого героя.
— Да какие это подвиги?… — Я отхлебнул из кружки. — Истребить мантикор было совсем просто, труднее было разобраться с тем, что потом началось в Аннуре.
— Помню-помню, — покивал Хардинг. — У нас в то время торговля, считай, на нет сошла. Странные дела творятся в мире — стоит только герою избавить страну от одной напасти, сразу же обрушивается другая.
