Сергей Вишневский - Звезда в руке и шило в ...
— Почти! Еще чуть — чуть! — Мотодор с досады стукнул по подлокотнику кулаком. — А умелка походу действительно не качается.
— Ноги от земли не оторвались так что это не полет! Сколько раз тебе говорить, что слоны и тем более мамонты НЕ ЛЕТАЮТ!..
— Это не слон и не мамонт! Это МАМОНТО — ПЧЕЛ!..
+++++++++++++++
Таблеткин.
Реальность.
Капсула с шипением открылась и его взору предстала картина белоснежного потолка. Он полежал несколько минут, но привычного голоса супруги не было. Приподнявшись на локтях и оглянувшись, он увидел ее сидящей за столом и смотрящей в одну точку.
Он неспешно встал и по привычке размялся, хоть капсула и следила за состоянием организма в целом. Подойдя к ней он погладил ее по плечу и поцеловал в щеку. Она в ответ дернулась и словно вышла из глубины своих мыслей.
— Ой, прости! Я не услышала, как ты вышел. Я сейчас на стол накрою.
— О чем так задумалась?
— Я старшего сына Мейлы видела.
— И как он? Он вроде бы в местную банду подался? Ему всего‑то 13 лет. Зря он так. — Супруга уже выставила пару блюд для Аккруна. Он с удовольствием принялся его уплетать.
— Я его мертвым нашла. Через проулок срезать хотела, а там он лежит. На шее синяя линия от удавки… — После этих слов Аккрун замер, не донеся ложки до рта. — Ой! Прости! Я такое за столом. Вот дура!..
— А средний и младший? Мейла ведь как полгода умерла…
— Я не знаю…
— Труп окоченевший был?
— Да. Трупные пятна пошли, и струпья… чернеть начал…
— Больше трех дней… Если старший кормил младших, то сейчас они дома одни. Возможно без еды. Сколько им лет помнишь?
— Три года младшему, а средней пять, должно быть. Аклуш и Саита.
— Адрес Мейлы помнишь?
— Да. Это в нашей секции. 1087…
— Бери дешифратор и пойдем. Возьми еще аптечку. Пойдем, проверим, а то ты помнишь старика Енда? Он пока не мумифицировался, его так никто и не удосужился проверить, а нашли воры, которые к нему залезли, чтобы переночевать. Думали он уехал куда‑то.
— Я еще вещей теплых возьму. В нашей секции контролеры температур полетели. Зябко…
---
Супруги стояли в полутемном коридоре. У стен валялся мусор, и было довольно прохладно. Световые панели здесь никто не менял уже десятилетия и те, что работали, выдавали, дай бог треть мощности от наминала. Эта часть сектора была давно заброшена. Сюда даже воры не заглядывали. Тут по определению уже лет пять, как брать было нечего. Двери большинства комнат были открыты и в них иногда ночевали бродяги.
Аккрун в задумчивости нажимал пиктограммы на треснутом мониторе дешифратора. Дешифратор был самодельным и был смонтирован в ящик, в котором раньше электрики носили инструменты. Запаянная огромная трещина на боку ящика свидетельствовала о том, что ящик явно побывал на свалке. Из него тянулся шлейф со штекером, который был подключен к панели около двери.
— Не получается? — Спросила его супруга. Она стояла рядом, удерживая приличных размеров мешок. В нем была пара армейских аптечек, которые Аккрун так же притащил со свалки.
— Дешифратор глючит. Всё‑таки написание программ — это не мое. Сколько раз переписывал, а все равно где‑то, но накосячу. Все в порядке, просто я его перегружаю. Сейчас заработает.
Супруга переминалась с ноги на ногу в нетерпении, но не жаловалась. Спустя несколько минут электронный замок двери пикнул, и дверь отъехала в сторону.
— Постой здесь. Если надо я позову. — Аккрун строго посмотрел на супругу и исчез в проеме помещения, где тускло, горел свет. Супруга послушно осталась у дверей.
Войдя в комнату, по размерам соответствующей их ней, он одежду сваленную в одну кучу на кровати и два доеденных армейских пайка на полу. Стол в комнате отсутствовал. Он нагнулся к остаткам пайков и его лицо начало хмуриться. Все упаковки пайков были пусты и вылизаны до блеска. Кое — где упаковка была надкушена.
Он взглянул на кучу одежды и рассмотрел в мешанине штанин и рукавов детскую пятку. Его челюсти сжались сильнее, и он потянулся к ней дрожащей рукой, шепча под нос: "Не дай бог…".
Дотронувшись до пятки, он облегчённо вздохнул. Пятка была теплая, и спустя секунду она исчезла в куче, и в ней началось движение. Через пять секунд из кучи показалась взлохмаченная голова ребенка около трех лет.
— Вис? Это ты? — Из кучи белья высунулась маленькая ручка и протерла глаза. — Ты не Вис! Где Вис?
— Вис… Он попросил накормить вас… Меня зовут дядя Аккрун. А где твоя сестра?
— Саита? Она тут. Только она спит, и я не могу ее лазбудить. И она холодная стала. Навелное она заболела. У нее зивот болел. Навелное потому, что она колобочки от пайков ела. А у тебя есть что‑то покушать? У меня вот осталось чуть — чуть… — С этими словами он достал из‑под одеяла кусочек засохшего армейского рациона. Внутривенного. Аккрун сразу его узнал. Он сам такие ел, до того как к нему попала в руки капсула. Такой использовался военными в растворенном виде. Он применялся водителями мехов, когда они были в длительных рейдах или не могли долго выходить из своего меха. Чтобы не отрываться на еду им вводили питание внутривенно. — Только я для Вита его белегу. Он знаешь какой сладкий? Это его доля. Я спесально сплятал! А обычные пайки кончились, но они не вкусные…
— А я доктор! Можно я Саиту посмотрю? — Голова Аклуша кивнула, и он стал выбираться из кучи. Вылез он одетый в одну футболку, которая ему была велика. Она была грязного серого цвета и доходила ему до колен на манер платья. Ноги были абсолютно голые.
— Она внутри. Только смотри! Если ты что‑то с ней сделаешь — я все Виту ласскажу! Он у нас ух! Такой сильный! — Мальчик погрозил Аккруну кулаком. — Вит не плиходил долго. Я каздый день палочку рисовал, когда он усел. Вон на стене.
Аккрун взглянул на стену, на которой красовались 18 неровных палочек.
— Я только посмотрю. — Аккрун принялся разгребать кучу белья и обнаружил девочку лет 5–6 на вид. Обнаженная детская грудь не двигалась, кожа была бледная и по телу пошли пятна. Нагнувшись над ней, он немного сдавил глазное яблоко и, увидев вытянутый, словно кошачий зрачок, закрыл глаза ребенка и глубоко вздохнул, сразу же осунувшись.
— Она сильно болеет? — Спросил Аклуш, подойдя к Аккруну и ручкой поднимая его голову, стараясь увидеть его лицо. — Она умеля?
— Да Аклуш. Умерла…
— Вит тоде не плидет? Он нас блосил? — Смотря в глаза, порол правду матку трёхлетний ребенок. Его чистые, зеленые глаза не имели даже намека на слезы.
— Нет. Он не бросил… — Аккрун сглотнул ком в горле. — Он тоже умер…
— Ты будес делать мне плохо? Не вли! Мне Вит много лассказывал, пло плохих дяденек!
— Нет. Мы знали твою маму… Мы пришли помочь… Я хочу тебя забрать жить к нам. У нас есть, что покушать и тепло. — Аккрун заметил, что мальчик стоит босиком на металлическом полу, а в комнате не так уж и тепло. Дети свалили в кучу все вещи которые смогли найти и зарылись в нее, чтобы согреться. Они грелись друг об друга.
— Ты влес?
— Нет. Твою маму звали Мейла. Она была очень красивой и у нее были темные претемные волосы. Она была высокой и стройной. Она умерла, когда тебе было два годика…
Мальчик выпрямил спину и наклонил голову чуть вперед. Его руки вытянулись вдоль тела, а кисти сжались в кулаки. Смотря на Аккруна исподлобья, уголки его рта опустились вниз, а из глаз потекли слезы. Мальчик стоял и плакал, не издавая ни звука.
— Не плачь. Все будет хорошо! — Аккрун попытался обнять ребенка, но он не обнял в ответ. Он все так же продолжал реветь без звука, даже когда Аккрун поднял его и понес к выходу из комнаты.
— Малчики не плачут! Вит не плакал и я не плачу! — Дрожащим голосом ели слышно говорил ребенок на ухо Аккруну, обхватив его за шею.
— Не плачешь! Это просто конденсат с потолка капает, вот и лицо у тебя мокрое! А ты настоящий мальчик!.. Ты не плачешь! — Он подошел к супруге и та, видя ревущего ребенка и Аккруна, сигнализирующего свободной рукой, принялась доставать теплую одежду и накидывать на мальчика.
— А что говорила Саита, перед тем как уснуть?
— У нее зивот болел. Я ей говолил, что упаковку от пайка есть нельзя…, а она съела две колобочки, две челточки назад… — Рассказ прерывался всхлипами мальчика. — А потом у нее зивот заболел и она не могла уснуть… говолила, что ей больно… а потом она уснула и не плосыпалась…
Аккрун смотрел на супругу, а у той дрожали руки и были огромные глаза. Он подхватил мальца поудобнее и они вместе отправились в свою комнату, оставив дверь открытой.
— А куда мы идем дядя Аккрун?
— Домой… домой мы идем…
++++++++++
Быстрые похороны в местном крематории обошлись в шесть кредитов. По три за каждое тело. Отповедь священнослужителя, стандартный горшок для праха и услуги самого крематория. Покупать изысканных урн Аккрун не стал. Он не знал, что решит Аклуш делать с ними. Может, смешает с лунным грунтом, а может, станет хранить.
