Анна Старобинец - Живущий
«интересно, они знают, что не возродятся!»
«Живущий сильнее, чем эти существа»
«конечно, они боятся Живущего»
«я слышал(а), до рождения Живущего люди убивали зверей, резали их на куски и продавали куски в магазинах»
«в детстве мне давали коробочки с мясом, произведенным на этой ферме. Интересно, Фермер сам убивал животных, или это делал ка— кой-то аппарат, или животные переставали жить сами?»
Высокий КПУ, примеры положительных реакций на ПВА:
«визжи, визжи, визжи, визжи громче!»
«вот бы мне дали подергать кролика за уши» «выдрать им шерсть…»
«если отрезать хвост, кровь будет идти долго»
Высокий КПУ, примеры максимально положительной реакции:
«хочу задушить собаку» «хочу бить их камнями»
«хочу привязать свинью к решетке и втыкать в нее палку»
Некоторые исправляемые при контакте с животными рефлекторно выдают несамостоятельные сигналы. Как правило, это цитаты из Книги Жизни или различных обучающих и развивающих программ:
«корова дает молоко» «конь храпит и стонет слон»
«дни бегут приходит ночь мы не можем им помочь»
«Живущий — друг и покровитель животных»
«для котов и для овец приближается конец»
«наши несчастные братья»
Несамостоятельные сигналы не позволяют с точностью определить тип реакции на ПВА. По умолчанию мы квалифицируем такую реакцию как переходную, однако учитываем, что она также может относиться и к отрицательному, и к положительному типу.
Все вышесказанное — лишь небольшое профессиональное отступление. Я стараюсь, как старался и в прошлых своих воспроизведениях, уделять некоторое внимание научным аспектам. Надеюсь, в мои восемь лет такого рода отступления будут мне интересны и полезны и помогут определиться с выбором специализации…
Теперь вернусь ко вчерашнему посещению Фермы.
Мы с Лотом привезли группу из пятнадцати исправляемых. Среди них был Зеро — тот самый. Человек без инкода. Не знаю, чего такого особенного я ожидал, он оказался совершенно обычным одиннадцатилетним ребенком. Ничем не примечательная внешность: вечером, анализируя происшедшее, я попытался представить его себе и не смог. Всплыли только отдельные фрагменты его лица, как кусочки не загружающейся в третьем слое картинки. Прядь темных волос на лбу. Карие сощуренные глаза. Хмурые брови. Это был его первый визит на Ферму.
В группе он держался особняком, но когда к нему обращались, реагировал вполне дружелюбно. К нему, впрочем, мало кто обращался — все отвлеклись на животных.
Мы начали с крыс, для разминки: как ПВА они мало у кого вызывают положительную реакцию. Мы с Лотом зафиксировали единственный сла— бо-положительный сигнал от одного из исправляемых подростков (голый хвост как дождевой червь если отрезать кусочек интересно уползет или нет), большинство сигналов были стандартными (крысы уродливы) или несамостоятельными (до рождества Живущего крысы обитали в домах людей и являлись разносчиками всевозможных болезней).
С расстояния в несколько метров исправляемый Зеро смотрел на крыс вроде бы с интересом, но какие реальные выводы можно сделать о человеке, основываясь лишь на наблюдениях в первом слое?! Зеро не подключен к социо. Как частица Живущего я понимаю, что это правильно. Признаю всю степень опасности его подключения… Но как ученый я страшно жалею, что не имею возможности наблюдать его поведение в более глубоких слоях… При всем уважении к решению Совета Восьми — не подключив Зеро к социо, мы, по сути дела, отказались от возможности понимать его, а следовательно — контролировать.
…Потом мы разрешили группе приблизиться к решетке. Крысы, как это всегда бывает, отпрянули к задней стене, сбились в один огромный клубок, дрожащий, визжащий, кусающий сам себя. Несколько раненых крыс вывалились из этого клубка на дно вольера и тут же застыли и скрючились, парализованные страхом. Потом одна из них конвульсивно задергалась и перестала жить. Никто из исправляемых этого, по счастью, не понял — мы не зафиксировали ни одного тревожного сигнала, в основном все сочли неподвижное животное «уставшим». Разве что Зеро… если кто и догадался, что произошло с крысой, — то он. Он смотрел на нее, только на нее, внимательным, ничего не выражающим взглядом. Даже когда все пошли к вольеру с коровами, он остался стоять. Я позвал его, но он даже не обернулся — мне пришлось увести его за руку. Он не сопротивлялся. Его рука была холодной и влажной, и мне с трудом удавалось терпеть это прикосновение. Уже тогда у меня мелькнула мысль, что я упустил что-то важное. Что-то было не так, не так, как должно было быть, когда он стоял там один и смотрел на крыс. Что— то было не так с крысами. Я вел его за руку и пытался думать об этом, но отвращение мешало сосредоточиться, мысль ускользнула.
Я понял, в чем дело, только когда мы дошли до собак.
Я знаю, что такое собака? Совсем не то существо, чье изображение открывается вместе с файлом «Древние домашние животные» после инсталляции «Детства Живущего». Совсем не то, которое я могу себе загрузить в социо-игре. Трогательно висящее ухо, второе вздернуто, морда вопросительно наклонена набок, мохнатый хвост описывает круги в воздухе… Это лишь реконструкция. Если верить дошедшим до нас документальным свидетельствам, так или примерно так выглядела собака до рождения Живущего. Повторю — если верить.
Настоящие собаки другие. Хрипатые твари с оскаленными зубами, прижатыми к голове ушами и наморщенным носом, с комками засохшей пены вокруг грязной пасти. И эта вонь от них. Не представляю, как они жили когда-то в домах, как человек умудрялся дышать одним с ними воздухом… Перед посещением собачьего вольера мы всегда раздаем исправляемым специальные респираторы, но даже они не могут блокировать полностью неприятные запахи… Поэтому близко к вольеру исправляемые редко подходят. Зеро подошел.
Он подошел к самым прутьям, и тогда я, наконец, понял, в чем дело.
Я вспомнил тот клубок крыс — распавшийся, расползшийся, когда этот мальчик остался один рядом с ними. Я вспомнил коров и свиней — таких потухших и тихих, я раньше даже не думал, что они способны просто молчать. Я смотрел на собак… Они не боялись его.
Животные его не боялись.
Но если крысы, коровы и свиньи просто его игнорировали, то эти собаки — как ни фантастично звучит — они вступили в контакт.
Вчера, на жаре, их запах был особенно отвратителен. Исправляемые держались от вольера на расстоянии. Все, кроме Зеро. Он стоял, прижавшись лбом к прутьям, и смотрел, как собаки хрипят и давятся лаем, словно стараются выкашлять из себя свой страх, зловонный, разрывающий их изнутри. Потом он стал что-то насвистывать — кажется, колыбельную про зверей, — и вот тогда я увидел. Одна из собак бросилась вдруг к решетке, к тому месту, где был Зеро, и застыла в полуметре от него в странной позе: спина выгнута, передняя часть тела прижата к земле, а задние лапы максимально распрямлены и хвост вздернут. Как будто она пыталась поклониться ему. Как будто она просила его о милости.
Невероятно. Он протянул ей руку через решетку, и она подошла. Обнюхала его пальцы и затрусила обратно, к стае.
Мне снова пришлось уводить его, но я не смог заставить себя прикоснуться к его руке. На его правой ладони блестела собачья слюна.
Я потянул его за рукав, и он послушно пошел за мной.
Мы с Лотом произвели дезинфекцию. Потом передали сообщение о случившемся в ПСП и в Службу Помощи Природе. Мы запросили все данные об аналогичных случаях, мы подняли все доступные архивы в четвертом и даже пятом слоях, но, как я и ожидал, похожих реакций со стороны животных никто никогда не наблюдал.
Животные всегда боятся Живущего. Это данность и аксиома.
Животные не испугались исправляемого Зеро. Не распознали его как Живущего. Что из этого следует?
На самом деле два варианта.
Вариант № 1. Зеро — новообразование. Что-то вроде злокачественной, чужеродной клетки в организме Живущего. В таком случае его заключение в исправительный Дом — совершенно естественный шаг и очень мудрая мера. В человеческом организме чужеродная клетка тоже помещается «в карантин», изолируется иммунной системой. В идеале дальше, если клетка не докажет, что она не опасна, она сама совершит апоптоз — самоуничтожение, чтобы не вредить организму. Если же этого не случится — чужака должна уничтожить «армия» иммунной системы. Когда иммунная система слаба — чужак побеждает. Размножается, поражает здоровые ткани, «сводит с ума» честных солдат… В нашем случае опасности нет: организм Живущего здоров и силен, несчастный ребенок слаб и растерян. К тому же это всего лишь метафора.
