Джон Пристли - 31 июня
— А что такое бедлам?
— Ну, вы понимаете, что я хочу сказать. Что вам здесь надо?
— Я ищу Сэма.
— А-а, «Чулок прекрасной дамы», — протянул Диммок с невыразимым облегчением. — Да, Сэм был здесь, а потом ушел. Но я уже послал за ним Энн Датон-Свифт и Филипа Спенсер-Смита, так что, надо надеяться, он не заставит себя ждать. Как только он вернется, вы будете снова ему позировать.
— Мне кажется, я люблю Сэма, — мечтательно сказала девушка.
— Не вы первая, так что не принимайте это близко к сердцу. Как вас зовут, дорогая?
— Принцесса Мелисента.
— Ну что ж, — сказал Диммок. — Ничего удивительного. В прошлом году у нас работала внучка русской великой княгини. И итальянская contessa[2]. Из вас, аристократок, выходят неплохие натурщицы… Воспитание, наверно…
— Не понимаю, о чем вы… — начала Мелисента, но тут загрохотали дрели, и она в ужасе зажала уши руками.
— Забыл предупредить вас, дорогая моя, — сказал Диммок, когда грохот смолк. — Но это всего-навсего пневматические дрели.
— Зачем вы завели такие ужасные штуки? — с упреком воскликнула Мелисента. — У нас, во всамделишной жизни, их нет.
— В какой жизни?
— Во всамделишной. Вы видели магистра Марлаграма, волшебника?
— Понятия не имею, кто это. Зато я видел большую бурую крысу, и — если только я не окончательно спятил — она пищала: «Хи-хи-хи!»
— Это и был магистр Марлаграм. Он сказал, что обернется крысой, перед тем как к вам войти.
Диммок уставился на нее и задышал тяжело и шумно.
— Одну минутку, принцесса, извините! — Он проговорил в микрофон: — Пегги, вы мне нужны… немедленно. — Потом снова поднял глаза. — Когда моя секретарша войдет, скажите ей то, что сейчас сказали мне. Она считает, что мне надо ехать домой и лечь в постель.
— Вы больны? — спросила Мелисента, подходя ближе и глядя на него с сочувствием. — У вас доброе лицо, но грустное. Может, действительно вам лучше поехать домой и лечь в постель.
— Ненавижу валяться в постели! — Он посмотрел на Пегги, которая в этот миг вошла в кабинет. — Пегги, это принцесса… э-э-э… Мелисента, она позирует Сэму. Ну-ка, принцесса, повторите Пегги то, что вы сейчас сказали мне, — насчет этого магистра, как его там…
— Элисон, — промолвила Мелисента, широко раскрыв глаза, — как вы сюда попали?
— Простите, но как вы узнали, что мое второе имя Элисон? А-а, вы, должно быть, та девушка, о которой мне говорила кузина Одри. Но сюда вы напрасно пришли. Кстати, нос у вас немножко… у вас есть крем-пуф?
— Крем-пуф?
Пегги достала пудреницу и открыла ее.
— Ах, какая прелесть! — воскликнула Мелисента в упоении. — Никогда не видела ничего лучше во всамделишной жизни! Мне непременно нужно раздобыть такую же, прежде чем вернется Сэм.
— Я покажу вам, куда ходим мы, девушки, — сказала Пегги, уводя ее.
Диммок проводил их оторопелым взглядом, а потом принялся вытягивать один за другим ящики стола, пока наконец не нашел флягу. Плеснув из нее в стакан с молоком, он стал прихлебывать смесь, все еще бросая подозрительные взгляды на шкаф. Он как раз допил стакан, когда в кабинет плечом к плечу вступили Энн Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит.
— Ну как, нашли Сэма?
— Нет, Д. Д., — сказал Фил. — Мы были в «Вороном коне» — это такое заведеньице по соседству с его домом — и не нашли там никого, кроме полоумной буфетчицы.
Энн фыркнула.
— Она сказала, что Сэм ушел сквозь стенку…
— …искать какую-то принцессу на каком-то португальском маяке, — подхватил Фил со смехом.
— Верно, Д. Д., это ее слова, мы ничего не сочиняем.
— Тут пришла Сэмова натурщица, — сказал Диммок. — В полном параде. Очень миленькая девушка, между прочим. Говорит, что она принцесса… — Зазвонил телефон. — Диммок слушает… Спенсер-Смит? Да, здесь. — Он протянул Филипу трубку. — Телевидение. Вот пустобрехи!
— Спенсер-Смит слушает… Да? Что-что она? Но я же вас предупреждал, что надо приготовить еще одну девушку… — Мрачно выслушивая оправдания, летевшие с противоположного конца провода, он вдруг увидел в дверях кабинета Мелисенту и сразу просиял. — Я знаю… знаю… но ведь вы обращаетесь ко мне в последнюю минуту… Ну, хорошо, у меня есть кое-кто на примете. Пока ничего не меняйте, ребята. — Он положил трубку и посмотрел на Диммока. — Д. Д., горю со страшной силой, SOS! Можно я возьму эту Сэмову натурщицу? Ладно? — Он повернулся к Мелисенте. — Есть классная телеработенка — легонькая, одно удовольствие… возьметесь, детка?
— О чем вы говорите?
— Сейчас некогда объяснять, детка. Расскажу по дороге.
— А я увижу Сэма?
— Вряд ли. Но вполне возможно, что он вас увидит и услышит. Скорее, лапочка!
У порога Мелисента обернулась и сказала Диммоку:
— Если снова придет волшебник, магистр Марлаграм, объясните ему, где я. И, пожалуйста, не думайте, будто с ним нельзя разговаривать по-человечески оттого, что он обернулся бурой крысой.
Энн посмотрела ей вслед, потом растерянно уставилась на Диммока.
— Д. Д., что она сказала?
Диммок отвечал, с трудом подавляя ярость:
— Вы что, не можете понять простейшей, совершенно недвусмысленной просьбы, Энн? Она сказала, что я должен поговорить с магистром Марлаграмом, волшебником, хотя он обернулся бурой крысой. И не вздумайте со мной спорить! — закричал он. — Оставим эту тему — и точка!
— Хорошо, хорошо, — сказала Энн. — Но откуда она взялась, эта девушка?
— Из шкафа! — И, видя, что Энн собирается открыть рот, он закричал: — Я же сказал «оставим эту тему», сказал или нет? Так вот, когда я говорю «оставим», это значит «оставим»! — Он поглядел на стол и вдруг заметил что-то новое. — А это еще кто сделал? — Он схватил громадный календарь и швырнул его через всю комнату; календарь упал лицевой стороной вверх; на листке значилось — июнь, 31-е. В этот миг вошла Пегги.
— Приехала миссис Диммок, чтобы забрать вас домой. И доктор Джарвис сейчас придет осмотреть вас, мистер Диммок.
— Ох, обалдеть можно! — Зазвонил телефон, и мистер Диммок в полнейшем отчаянии схватил трубку. — Кто?.. «Мамин пусик»? Слышать больше не могу о вашем дерьме! Осточертело! Понятно?
Он с грохотом бросил трубку.
— Д. Д., господь с вами! — закричала Энн в смятении. — Ведь это один из наших лучших заказчиков!
— Он не в себе, мисс Датон-Свифт, — сказала Пегги. — Я уверена, что доктор Джарвис…
— Ах, чтоб тебя! — Уже насилу сдерживаясь, Диммок забарабанил пальцами по столу. — Будет когда-нибудь всему этому конец или…
— Хи-хи-хи!
— Слышали?
— Что-то пискнуло, — сказала Энн. — Но, честное слово, Д. Д., нам придется объяснить «Маминому пусику»…
— Тихо! Вот… слушайте!
— Хи-хи-хи!
— Пожалуйста, мистер Диммок, снимите воротничок, — сказала Пегги. — А если бы вы еще туфли сняли и прилегли…
— Да замолчите вы!
Диммок побагровел. Поднявшись из-за стола, он озирался, как затравленный бык.
— А ну, загляните в шкаф, — произнес писклявый голос. — Хи-хи-хи!
— Да, я загляну, разрази меня бог! — заревел Диммок.
Он выбежал из-за стола и бесследно исчез в шкафу.
— За ним! Скорее! — дико вскрикнула Пегги. — Нельзя отпускать его одного в таком состоянии! Быстрей!
— Итак, мистер Диммок… — важно начал доктор Джарвис, входя в кабинет. — Что это? Что я слышу?
Но он увидел лишь, как Энн Датон-Свифт вслед за Пегги исчезла в шкафу. Он помедлил мгновение, потом величаво двинулся через всю комнату к шкафу и распахнул дверцы. Но он узрел лишь полки, до отказа набитые книгами и папками. И услыхал после минутного замешательства лишь сотрясающий землю хор пневматических дрелей.
Глава шестая. Сэм в беде
Вспоминая впоследствии путь от Пикок-плейс до Перадора, Сэм решил, что это было похоже на очень быстрое путешествие и вместе с тем на пробуждение от сна. По дороге (если только можно было назвать это дорогой!) он потерял обоих своих спутников — и Мальгрима, и шкипера Планкета — и теперь без особого воодушевления взбирался вверх по длинной лестнице какого-то замка. Вдобавок Сэм любил днем основательно подкрепиться — не сандвичем и салатиком, как большинство из нас, но чем-нибудь вроде пудинга с мясом и почками и пирога с вареньем, — а с тех пор, как он наскоро позавтракал, прошло уже несколько часов, и он сильно проголодался. Нет, разумеется, он всей душою желал найти прелестную принцессу Мелисенту, но это не значило, что он и думать позабыл о ланкаширском рагу, ирландской тушеной баранине с луком, вареной говядине и клецках. Однако ничем таким и не пахло. На верхней площадке лестницы кто-то играл на лютне, и, так как Сэм явился без приглашения, он счел своим долгом остановиться и послушать.
— Большое спасибо, — сказал он. — Сыграйте еще что-нибудь, хорошо?
Музыкант поднялся, улыбнулся, поклонился.
