Галина Черная - Истории оборотней
— Круто, и кто придумал название? Ага, понятно, этот полосатый скромник…
— Ты права, Алиночка, — поспешно перебил меня кот. — Название еще не утверждено окончательно. Первое представление будет пока там же, в столовой. Но это временно!
— Да, многие великие театры начинались с сараев и овинов, а то и просто в загоне для свиней! — поддержал друга командор.
Я подозрительно посмотрела на Алекса. Подобные живописания не в его обычае, да еще таким восторженным тоном. Но вдруг вспомнила, что видела мельком, как он читал в библиотеке книгу «Сто великих театров» и торопливо ее закрыл и перевернул, как только я подскочила к нему и прыгнула на шею. Если он так испугался, может, это не просто любопытство проснувшегося в его душе рядового зрителя, может, он сам хочет стать актером?! О боже! Мой муж — актер затрапезного театрика на Базе, зажатого между кухней и продуктовым складом. Что можно придумать хуже?! Теперь мне обеспечивать семью, пока он будет строить карьеру провинциального лицедея с минимальной зарплатой… Вэк!
— Что ты на меня так странно смотришь? — смутился он. — Я хочу сыграть Гамлета…
Мои наихудшие предположения подтвердились. Но следующая мысль меня слегка приободрила.
— А кого я буду играть? Видимо, Офелию, да?
— Нам вообще-то нужна была уборщица. Но если ты хочешь играть… — как будто удивленно протянул кот, скотинка маленькая. — У меня есть для тебя роль, хорошая, яркая, психологическая. Но пока, конечно, без слов.
— Уборщица?!
— Да! Милочка, я потому и намерен дать тебе хотя бы годик попрактиковаться со шваброй, чтобы в следующем сезоне ты убедительно сыграла девицу твоих лет, нервную уборщицу в лаборатории Мари Кюри.[15] Если пройдешь кастинг, конечно…
— Я подумаю, — скрипнув зубами, я сжала кулаки и…
— Ну, все параметры в норме, держись, напарники! Мы летим в страну баварских сосисок и пива! — Алекс спас Пусика, нажимая на кнопки и обнимая меня.
У меня еще не прошла черная злоба на кота, как мы уже стояли в маленькой комнатке на чердаке, с минимумом мебели, мутным окошком и двумя дверьми. Одна была входная, вторая вела в комнатку, похожую на кухоньку.
Великий писатель Гофман в желтом шлафроке спал на узкой лежанке, повернувшись к стене. Он казался таким маленьким, когда лежал так, свернувшись калачиком. У кровати стояли видавшие виды пыльные башмаки. У одного была сломана пряжка. Он не проснулся на шум нашего прибытия, хотя видно было, что сон у него тяжелый и неспокойный. От этой трогательной картины у меня засосало под ложечкой…
— Да-а, это не жилище, достойное его великого таланта и трудолюбия, — тихо констатировал кот, озираясь кругом.
Алекс сразу же на цыпочках вышел в соседнюю комнату, дабы осмотреть ее на предмет крысиных норок достаточного размера, чтобы протащить человека. Здесь же на первый взгляд таких не было, что он опытным взглядом определил сразу, а мы с агентом 013 задержались ради одного. Одного, но какого(!) экземпляра кошачьего рода!
На кипе исписанных листов на столе спал раскинувшись полосатый черно-серый кот крупнее и толще самого Профессора. Причем спал (как я поняла с замиранием сердца) на бесценных рукописях своего хозяина. Тут же валялись нанесенные быстрым почерком ноты к музыкальным произведениям того же Гофмана (у меня бы перехватило горло от восхищения, если бы я хотя бы одно из них слышала). Даже наш агент 013 выглядел подтянутым атлетом по сравнению с этой тушей из жира и шерсти.
— Ну что, деточка, по-прежнему считаешь меня ленивым жирдяем? — не преминул язвительно поинтересоваться Мурзик, кивая на хозяйского кота.
Я не удостоила его ответом. Тут агент 013 встал на задние лапки и, подтянувшись, стащил на пол несколько листов рукописи. Прямо на моих изумленных глазах он принялся их черкать и править явно заранее припасенной гелевой ручкой с фиолетовой, под цвет чернил пастой. Совершая подобное кощунство, этот наглец еще и возмущенно бурчал себе под нос, нисколько не боясь разбудить великого писателя:
— Кто так пишет?! Да любой студент-словесник еще на первом курсе скажет вам, что так писать недопустимо! Что за вульгаризмы, лишние и давно устаревшие эпитеты, откуда такие короткие предложения?! Это вам не Довлатов…[16]
Я с ужасом вспомнила, что по первому образованию наш Профессор филолог и не может спокойно смотреть на стилистические и морфо-эпические ошибки. В этом случае для него авторитетов не было и нет, в нем засел червь уверенности, что он знает, КАК надо писать. Правда, мои собственные литературные труды Пушок никогда не правит, зная, что я не Гофман, могу и по шее дать. Осознав, что он творит, я аккуратно положила зонтик и сумочку на пол и бросилась отрывать его от рукописи, оттаскивая за задние лапы, но он ловко отпихивался и невнятно обзывал меня «суфражисткой». Узнаю, что это за слово, — вообще убью…
— Мя-ау? — недоуменно и сонно спросил кот со стола, открывая один глаз.
Я поскорее схватила самоуверенного Мурзика за шкирку и поспешно выволокла в соседнюю комнатку, которая действительно оказалась кухонькой. Кот вроде снова уснул. Пора чинить разборки…
— Не трожь хоть здесь ничего, — прошипела я. — Твое самомнение дошло до крайней точки! Совсем стыд потерял?!
— Да я только… кусочек кренделя, — виновато проговорил мой муж, поспешно дожевывая и сглатывая. Видимо, осмотр кухни он закончил…
— Я не тебе, милый, что ты! — нежно улыбнулась я. — Ешь, пожалуйста, все, что найдешь, если только это не крысиный яд. — И я снова обернулась к нашему надутому Пусику: — А ты, ты… Как ты мог вообразить, что умнее Гофмана?! Хочешь, я скажу, в чем разница между вами? Он великий писатель, а ты блохастый мешок, набитый ненужными знаниями! У него есть Мурр, чтобы править рукописи, и он уж наверняка лучше тебя со всем этим справляется.
— Вы оставили объект без присмотра, мало ли… — осторожно начал Алекс, и тут вдруг из соседней комнаты послышался какой-то треск и слабый вскрик.
Мы все бросились туда, отпихивая друг друга. Мужчины прошли первыми, а у меня застряла дурацкая юбка с кринолином. Зрелище, представшее нашим взорам, предназначалось не для слабонервных…
Гофмана в комнате уже не было, а на полу впритык к печке зияла большая черная дыра, в которой исчезали его ноги. Командор в прыжке попытался схватить ускользающего писателя, но поздно, в его руках остался только башмак со сломанной пряжкой. А следом, шмыгнув из-под стола, в ту же дыру нырнула жуткого вида крыса с исписанными листами в передних лапках, успев смерить нас презрительно-злобным взглядом. Я бы перехватила ее, но из чувства брезгливости притормозила. Этого мгновения оказалось вполне достаточно для коварного грызуна — похитителя рукописей. Мы остались стоять над дырой, которая по краям потрескивала мелкими голубыми искорками.
Я глубоко вздохнула и с короткой молитвой Аллаху шагнула вниз. Бдительный Алекс поймал меня почти на лету и резко вытянул наверх.
— Эта дыра не между этажами, она между мирами! Они могли закрыть вход с той стороны, и тебя тогда попросту расщепит на атомы!!! Или останется половинка, вторую уже не найдут. Такое происходило с нашими агентами не раз. Те, кто суется в неизвестную магическую зону, нарушают правила личной безопасности, а расплата высока.
В этот момент дыра затянулась, на ее месте вновь появились устилающие пол потертые некрашеные доски.
— Но это же был портал, а мы не успели! Надо быть активнее, трезвомыслие не всегда срабатывает, как ты сейчас сам убедился. Может, они его уже загрызли! О небо, мы погубили самого Гофмана! Я себе этого никогда не прощу… И вам обоим тоже!
Мой муж хмуро молчал, продолжая обнимать меня, успокаивающе поглаживая по плечу.
— Успокойся, деточка, кто тогда написал все его еще не опубликованные литературные произведения? Уж не этот чемодан сала точно! В нем ни грамма того интеллекта и мудрости, что приписывал ему Гофман, — фыркнул агент 013.
Мимо прошествовал, зевая и не обращая на нас никакого внимания, как будто мы всю жизнь делили с ним одну коммуналку, а совсем не чужаки на его территории, кот Мурр. С заплывшими жиром крошечными глазками, массивным тупым носом и скользящим по полу брюхом — умопомрачающая видуха…
Вэк! И это его Гофман называл «чудом кошачьей красоты», приписывая ему «вид, достойный греческого мудреца»?! Вот я хоть и люблю агента 013, но не так слепо. И, кстати, сам Пушок очень даже ценит, что я не просто замечаю все его недостатки, но и не забываю ему о них лишний раз напоминать! Пусть не расслабляется под лучами самопровозглашенного гения, котам это вредно…
Меж тем Мурр вышел на кухню, мы все обалдело устремились за ним. Он одной лапой распахнул дверцу буфета, выкатил оттуда горшочек со сметаной, содрал с нее когтями перетянутый веревочкой пергамент и принялся лакать.
