Terry Pratchett - Роковая музыка (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)
– ПИСК.
– Хорошо, хорошо. – Ворон взъерошил перья. – Вот это вот существо – Смерть Крыс. Заметила косу, капюшон, да? Смерть Крыс. Большая шишка в крысином мире.
Смерть Крыс поклонился.
– Большую часть времени проводит под амбарами и в прочих местах, куда люди обычно ставят тарелки с отрубями и хорошей порцией стрихнина, – продолжил ворон. – Очень добросовестный работник.
– ПИСК.
– Да, но что ему нужно от меня? – не поняла Сьюзен. – Я ведь не крыса.
– И это очень предусмотрительно с твоей стороны, – сказал ворон. – Послушай, я ведь ни на что не напрашивался, понимаешь? Сплю себе мирно на своем черепе, и вдруг кто-то хвать меня за ногу. А будучи птицей оккультной, как и подобает всякому порядочному ворону…
– Прости-прости, – перебила его Сьюзен. – Я понимаю, все это не более чем сон, но должна же я понять, что происходит. Ты спал на своем черепе?
– Ну, не на моем собственном черепе, – поправился ворон. – На чьем-то.
– На чьем именно?
Глаза ворона бешено завращались. Ему никак не удавалось сфокусировать взгляд обоих глаз в одной точке. Сьюзен едва сдерживалась, чтобы не закрутиться вместе с глазами ворона.
– Откуда я знаю? Их ведь не приносят с ярлыками. Обычный череп. Послушай, я работаю на волшебника, поняла? Сижу на черепе весь день в его конторе и каркаю на людей…
– Зачем?
– Потому что каркающий ворон на черепе является столь же неотъемлемой частью modus operandi волшебника, как заплывшие воском свечи и старое чучело аллигатора на потолке. Ты что, совсем ничего не знаешь? Мне казалось, это все знают, кто хоть что-то о чем-нибудь знает. Да нормальный волшебник скорее откажется от зеленой дряни, булькающей в колбах, чем от сидящего на черепе и каркающего на людей ворона…
– ПИСК!
– Послушай, людям все следует объяснять постепенно, – устало произнес ворон. Один его глаз снова обратился в сторону Сьюзен. – М-да, никакой изысканности, правда? Но крысы не задаются философскими вопросами, тем более крысы мертвые. Как бы то ни было, я единственное известное ему существо, которое умеет разговаривать…
– Люди тоже умеют разговаривать, – перебила Сьюзен.
– Да, конечно, – согласился ворон, – но суть, или, так сказать, ключевое отличие, состоит в том, что люди не предрасположены к тому, чтобы их посреди ночи будила скелетообразная крыса, которой вдруг приперло иметь переводчика. Кстати, люди его не видят.
– Но я же его вижу!
– Ага, вот тут ты ткнула пальцем в суть, в мозг кости, если так можно выразиться.
– Послушай, – сказала Сьюзен, – просто хочу предупредить, ничему этому я не верю. Не верю в то, что существует Смерть Крыс в мантии, да еще и с косой наперевес.
– Но он стоит прямо перед тобой!
– Это еще не причина, чтобы в него поверить.
– Вижу, ты получила настоящее образование, – кисло заметил ворон.
Сьюзен пристально посмотрела на Смерть Крыс. В его глазницах тлели таинственные голубые огоньки.
– ПИСК.
– Все дело в том, – продолжил ворон, – что он снова ушел.
– Кто?
– Твой… дедушка.
– Дедушка Лезек? Но куда он мог подеваться? Он же давно умер.
– Твой… э-э… другой дедушка, – намекнул ворон.
– У меня нет…
Откуда-то из глубины снова всплыли неясные воспоминания. О лошади… О комнате, полной шепотов… О странного вида ванне… О полях пшеницы…
– Вот так всегда. Вот что бывает, когда детям пытаются дать образование, вместо того чтобы просто сказать им правду, – покачал головой ворон.
– Я думала, мой другой дедушка тоже… умер, – неуверенно произнесла Сьюзен.
– ПИСК.
– Крыса говорит, что ты должна пойти с ней. Это очень важно.
В воображении Сьюзен возник образ похожей на карающую валькирию госпожи Ноно. Какая глупость…
– Нет, только не это, – запротестовала девочка. – Уже почти полночь, а завтра у нас экзамен по географии.
Ворон удивленно открыл клюв.
– Ушам своим не верю, – сказал он.
– Ты действительно считаешь, что я послушаюсь какую-то костлявую крысу и говорящего ворона? Я немедленно возвращаюсь домой!
– Никуда ты не вернешься, – возразил ворон. – Да ни один человек, в котором бурлит хоть капелька крови, не откажется от такого. Ты же ничего не узнаешь, если сейчас уйдешь. Разве что получишь образование.
– У меня совсем нет времени! – воскликнула Сьюзен.
– А, время… – протянул ворон. – Что есть время? Не более чем привычка. И оно не фундаментальное свойство мира – для тебя.
– Но как такое может…
– А вот это тебе и предстоит выяснить.
– ПИСК.
Ворон возбужденно запрыгал на месте.
– Можно я скажу? Можно? – закричал он и даже сумел наконец сфокусировать оба глаза на Сьюзен.
– Твой дедушка… – начал было он. – Он… самый… настоящий… взаправдашний… Сме…
– ПИСК!
– Когда-нибудь она все равно узнает, – возразил ворон.
– Смерд? Мой второй дед происходит не из благородного семейства? И вы подняли меня среди ночи только для того, чтобы сообщить это известие?!
– Я не говорил, что твой дедушка смерд, – возразил ворон. – Я хотел сказать, что он – С…
– ПИСК!
– Ну, хорошо, будь по-твоему!
Два странных существа ввязались в долгий спор друг с дружкой, а Сьюзен тем временем потихоньку отступала.
Потом она подобрала подол и бросилась прочь через двор и влажную от росы лужайку. Окно все еще было открыто. С трудом забравшись на карниз и ухватившись за подоконник, она подтянулась и нырнула в окно спальни. После чего Сьюзен легла на кровать и закрылась с головой одеялом…
Чуть позже она поняла, что, сбежав, поступила не совсем разумно. Но менять что-либо было уже поздно.
Ей снились лошади, кареты и часы без стрелок.
– Думаешь, мы перегнули палку?
– ПИСК? «С…» ПИСК?
– А ты как хотел? Чтобы я вот так, запросто взял и выложил ей, что ее дедушка – Смерть? Вот так просто? А где такт, где понимание ситуации? Людям нравится драма.
– ПИСК, – многозначительно заметил Смерть Крыс.
– У крыс все по-другому.
– ПИСК.
– Ладно, хватит на сегодня, – сказал ворон. – К твоему сведению, вороны не относятся к ночным животным. – Он почесал клюв лапой. – Кстати, ты занимаешься только крысами или мышами, хомяками, ласками и прочими мелкими тварями тоже?
– ПИСК.
– А полевками? Как насчет полевок?
– ПИСК.
– Обалдеть. Никогда бы не подумал. Значит, ты еще и Смерть Полевок? Поразительно, и как ты везде успеваешь?
– ПИСК.
– Понял, понял.
Есть люди дня, а есть создания ночи.
Тут нельзя забывать, что созданием ночи просто так не станешь; от того, что вы ночь-другую не поспите, крутизны и загадочности у вас не прибавится. Для перехода из одной категории в другую требуется нечто большее, нежели плотный грим и бледная кожа.
И наследственность в этом деле имеет далеко не последнее значение.
Ворон вырос в далеком Анк-Морпорке, на постоянно осыпающейся, увитой плющом Башне Искусства, нависшей над Незримым Университетом. Вороны от природы птицы очень разумные, а периодические утечки университетской магии, которая имеет тенденцию усиливать всякие аномальные черты, довершили дело.
Имени у ворона не было, животные обычно не обращают внимания на подобные условности.
Волшебник, который считал себя владельцем птицы, называл ворона Каркушей – не обладая чувством юмора, он, подобно большинству людей, обделенных этой чертой, искренне гордился наличием того, чего у него в действительности не было.
Ворон долетел до дома волшебника, ввалился в открытое окно и устроился на привычном месте, то есть на черепе.
– Бедное дитя, – сказал он.
– Такова доля твоя, – многозначительно отозвался череп.
– Впрочем, не могу ее упрекнуть. Она честно пытается быть нормальной, – продолжил ворон.
– Ага, – согласился череп. – Я всегда говорил: думать надо, пока голова на плечах. Потом будет поздно.
Хозяин зернохранилища в Анк-Морпорке решил, что пора принять самые экстренные меры. Смерть Крыс слышал, как возбужденно лают терьеры. Ночь обещала быть напряженной.
Вообще, описать мыслительный процесс Смерти Крыс достаточно сложно. Трудно даже утверждать, что этот процесс у него в черепе происходит. Однако в данный момент Смерть Крыс испытывал определенные сомнения по поводу правильности своего решения привлечь к переговорам ворона. Но люди всегда считали слова такими важными…
Крысы не отличаются способностью предвидеть будущее – разве что в общем смысле. И в этом самом общем смысле Смерть Крыс был очень, очень встревожен. Он не ожидал столкнуться с такой штукой, как образование.
На следующее утро Сьюзен даже не пришлось становиться невидимой. Экзамен по географии касался в основном флоры равнины Сто[3], основных статей экспорта равнины Сто[4] и фауны равнины Сто[5]. Предмет не составлял особого труда, главное тут было запомнить общий знаменатель. Девочки должны были раскрасить карту. Использовался в основном зеленый цвет. На обед подавали «Пальцы Мертвеца» (читай – сосиски) и Пудинг с Глазными Яблоками (с обычными маленькими яблочками) – здоровый противовес урокам физкультуры.
