Курт Воннегут-мл - Табакерка из Багомбо

Хёрти выразительно посмотрел на меня.

— Дело в том, — прокашлявшись, начал я врать, — что к дому уже проявили интерес несколько человек, что и следовало ожидать, как вы понимаете. Если это то, что вам действительно подходит, то вам было бы лучше как можно скорее оформить официальные документы.

— Но вы же не собираетесь продавать этот дом кому попало ? — спросил полковник.

— Разумеется, нет, — в свою очередь соврал Хёрти, стараясь наверстать упущенное в эпизодах с лабиринтом и бренди.

— Очень хорошо, — кивнул полковник. — Когда нужно, юридические формальности решаются быстро. Но прежде, если вы не возражаете, мы бы хотели почувствовать это место. Избавиться от ощущения новизны, так сказать.

— Да, разумеется, прошу вас, — воскликнул Хёрти, слегка озадаченный.

— В таким случае, если не возражаете, мы немного погуляем вокруг, как будто это все уже наше.

— Нет, конечно. То есть, пожалуйста! Сколько угодно!

Пекэмы приступили к исполнению своего плана. Я, нервничая, сидел в гостиной, Хёрти заперся в кабинете. Они знакомились с домом всю середину дня. Кормили морковкой лошадей, рыхлили землю вокруг корней растений в теплице, нежились под солнцем у плавательного бассейна.

Раз или два я пробовал присоединиться к ним, обращая внимания на то или это, но они реагировали на меня, как на надоедливого официанта, и мне пришлось прекратить попытки.

В четыре они попросили горничную принести чаю, и получили — с маленькими пирожными. В пять Хёрти вышел из кабинета, обнаружил, что они еще здесь, восхитительно сумел скрыть удивление и приготовил нам всем по коктейлю.

Полковник сообщил, что всегда требует от своего человека натирать чесноком изнутри бокал для мартини. Потом поинтересовался, есть ли в округе подходящая лужайка для поло.

Миссис Пекэм обсуждала проблему парковки автомобилей во время больших приемов и спрашивала, не вреден ли местный воздух для масляной живописи.

В семь Хёрти, сдерживая зевоту, извинился, предложил Пекэмам продолжать знакомиться с усадьбой, а сам отправился ужинать. В восемь Пекэмы, переходя с места на место и покружив вокруг Хёрти и его трапезы, объявили, что собираются уезжать.

Меня они попросили подвезти их в самый лучший ресторан города.

— Я понимаю, вы заинтересовались? — спросил я на обратном пути.

— Мы хотим немного посоветоваться, — ответил полковник. — Цена, разумеется, препятствием не является. Мы дадим вам знать.

— Как я смогу связаться с вами, господин полковник?

— Я тут на отдыхе. Предпочитаю никого не уведомлять о своем месте пребывания, с вашего позволения. Я вам позвоню.

— Прекрасно.

— Скажите, — подала голос миссис Пекэм, — а как мистер Хёрти заработал свои деньги?

— Он крупнейший торговец подержанными автомобилями в этой части нашего штата.

— Ага! — воскликнул полковник. — Я так и знал! В этой усадьбе чувствуется запах новых денег.

— Означает ли это, что она вас не устраивает? — спросил я.

— Нет, не совсем. Просто нам надо с этим немного свыкнуться, прежде чем решить, что делать дальше, если вообще что–то делать.

— Не могли бы вы конкретно сказать, что именно вас не устраивает?

— Если сами не видите, — заметила миссис Пекэм, — то скорее всего этого вам не объяснить.

Я промолчал.

— Мы дадим вам знать, — повторил полковник.

Прошло три дня с привычными дополнениями в качестве телефонных бесед с мистером Делаханти и миссис Хеллбруннер. Полковник с супругой никак не проявлялись.

На четвертый день, ближе к вечеру, когда я уже собирался закрывать контору, позвонил Хёрти.

— Черт подери, когда эти Пекэмы наконец дозреют? — заорал он.

— Бог знает, — искренне ответил я. — Сам я встретиться с ними никак не могу. Он сказал, что сам позвонит.

— Ты можешь встретиться с ними в любое время дня и ночи.

— Как это?

— Достаточно приехать ко мне. Они торчат у меня трое суток, избавляясь от ощущения новизны. При этом весьма успешно избавляют меня от запасов спиртного, сигар и продуктов. Может, мне вычесть их стоимость из твоих комиссионных?

— Если будут комиссионные.

— Хочешь сказать, ты в этом сомневаешься? Он ходит по дому так, словно все деньги у него просто в кармане и он лишь ищет подходящий момент, чтобы отдать их мне.

— Ну, поскольку со мной он разговаривать не желает, может, вы на него как–нибудь надавите? Сошлитесь на меня, скажите, что у меня появился новый клиент, отошедший от дел пивовар из Толедо, который предлагает девяносто пять тысяч долларов. Это должно сработать.

— Хорошо. Придется подождать, когда они наплаваются в бассейне и придут на коктейль.

— Позвоните мне потом, и я немедленно привезу все необходимые бумаги.

Он перезвонил через десять минут.

— Ну, умная голова, угадай, что вышло?

— Он клюнул?

— Придется мне нанимать нового агента.

— Вы шутите?

— Ничуть! Потому что я послушался совета предыдущего, и почти дозревший клиент с супругой ушли от меня, гордо задрав носы.

— Не может быть! Почему?

— Полковник Пекэм с супругой просили поставить тебя в известность, что их не может заинтересовать то, что устраивает престарелого пивовара из Толедо.

Недвижимость у него все равно была дерьмовой, поэтому я лишь весело посмеялся и переключился на более существенные дела, а именно — на особняк Хеллбруннер. Я дал объявление жирным шрифтом, в котором живописал все прелести жизни в укрепленном замке.

На следующее утро я поднял голову от письменного стола, чтобы увидеть свое объявление, вырезанное из газеты, в длинных, ухоженных пальцах полковника Пекэма.

— Это ваше?

— Доброе утро, полковник. Да, сэр, так точно.

— Должно быть, это именно наше место , — услышал я голос миссис Пекэм.

Мы прошли по символическому подвесному мосту под ржавой опускной решеткой и оказались там, где должно быть именно их место.

Миссис Хеллбруннер мгновенно прониклась расположением к супругам Пекэм. Хотя бы потому, что они оказались первыми — в этом я практически уверен — из нескольких поколений, которые пришли в восхищение от этой усадьбы. Более того, они явно дали понять, что намерены приобрести ее.

— На восстановление потребовалось бы полмиллиона, не меньше, — сообщила миссис Хеллбруннер.

— Да, — согласился полковник. — Таких домов больше не строят.

— Ох! — негромко произнесла миссис Пекэм, и полковник едва успел подхватить ее, оседающую на пол.

— Быстрее! Бренди! Что–нибудь! — крикнул полковник Пекэм.

Когда я вез супружескую чету Пекэмов обратно в центр города, они пребывали в восхитительном расположении духа.

— Почему же вы нам сразу не показали этот дом? — упрекнул меня полковник.

— Он лишь вчера появился на рынке, — заявил я. — И, судя по запрашиваемой цене, подозреваю, долго не простоит.

— Я тоже так думаю, — кивнул полковник, крепко сжимая запястье супруги. — А ты, дорогая?

Миссис Хеллбруннер по–прежнему звонила мне каждый день, но голос теперь звучал радостно и довольно. Она сообщала, что Пекэмы приезжают ежедневно в районе полудня и что с каждым посещением все больше влюбляются в ее собственность.

— Я отношусь к ним как к Хеллбруннерам, — добавила она лукаво.

— То, что нужно, — подтвердил я.

— Я даже приобрела для него сигары.

— Продолжайте в том же духе. Потом вычтете из суммы, подлежащей налогообложению, — подбодрил я.

Еще через четыре дня она позвонила мне сообщить, что Пекэмы приедут к ней ужинать.

— Почему бы вам не заскочить ко мне как бы случайно и не прихватить заодно бланк договора?

— Они говорили что–нибудь о сумме?

— Только изумлялись, какие сокровища можно приобрести всего за какую–то сотню тысяч.

Тем же вечером после ужина я появился со своим чемоданчиком в музыкальной гостиной миссис Хеллбруннер.

— Поздравляю, — сказал я.

Полковник, сидя на стуле у пианино, позвякивал ледышками в своем бокале.

— Как ваши дела, миссис Хеллбруннер? — продолжил я, хотя по внешнему виду старушки понял, что дела — хуже некуда.

— Прекрасно, — хрипло откликнулась она. — Полковник только что сообщил очень интересную новость. Государственный департамент просит его уладить небольшое недоразумение в Бангкоке.

— Единственное отличие на сей раз, — печально приподнял плечи полковник, — они хотят, чтобы я поехал как гражданское лицо.

— Мы уезжаем завтра, — добавила миссис Пекэм. — Подготовить наш дом в Филадельфии…

— И завершить дела с «Национальными Сталелитейными заводами», — подхватил полковник.

— И потом они отправляются в Бангкок, — дрожащим голосом подвела итог миссис Хеллбруннер.