Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли

С помощью верно рассчитанных опровержений ему удалось создать вокруг себя некий ореол таинственности, иногда порождавший самые невероятные догадки, как то, что он медиум, маг, телепат, вещун, ясновидящий и даже «психосасическая» летучая мышь-вампир. Что означает слово «психосасическая», никто, разумеется, не знал. Дирк просто сам его выдумал и сам же решительно отрицал, что знает, что это такое.

Пленительное место! Из негоВ кипень беспрерывного волненьяЗемля, как бы не в силах своегоСдержать неумолимого мученья,Роняла вниз обломки, точно звеньяТяжелой цепи…

Дирк всегда был без гроша в кармане. Но в один прекрасный день все переменилось.

И все с легкой подачи его сокурсника, соседа по комнате, студента по имени Мендер. Если на то пошло, Дирк сам его заприметил и выбрал соседом, угадав в нем доверчивую и простодушную натуру.

Именно Мендер обнаружил, что, выпив, Дирк разговаривает во сне. Но главное даже не в этом – с кем такого не бывает. Главное в том, что он говорил во сне. Например: «Открытие торговых путей…» м-м… – невнятное бормотание – «…стало поворотным моментом в истории развития империи…» х-р-р… «Студент, отвечайте!»

Как град или мякина под цепом.

Услышав впервые сонное бормотание Дирка, Мендер замер на постели. Было это перед самыми экзаменами, и то, что бормотал во сне Дирк, чертовски напоминало билеты по экономической истории.

Тихонько встав, Мендер осторожно приблизился к постели Дирка, но ничего, кроме нескольких отрывочных фраз о Шлезвиг-Гольштейне и франко-прусской войне, более не разобрал, ибо Дирк уткнулся лицом в подушку.

Новость, однако, распространилась немедленно – тихо, незаметно, но неумолимо, как пожар в саванне.

…меж этих скал,Где камень с камнем бешено плясал,Рождалося внезапное теченье,Поток священный быстро воды мчал…

Весь последующий месяц Дирка наперебой приглашали в гости, щедро кормили и поили в надежде, что во сне он выдаст тайну билетов предстоящей экзаменационной сессии. Но, странным образом, чем обильнее были яства и чем тоньше вина, тем меньше он вещал в свою подушку.

Задачей Дирка было, не признаваясь в своих якобы необыкновенных способностях, наивыгоднейшим образом использовать ситуацию. Поэтому он с еще большей энергией и даже раздражением опровергал все и отказывался говорить на эту тему.

И пять миль, изгибами излучин,Поток бежал, пронзив лесной туман,И вдруг, как бы усилием замучен,Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,В безжалостный впадал он в океан.И из пещер, где человек не мерялНи призрачный объем, ни глубину,Рождались крики: вняв им, Кубла верил,Что возвещают праотцы войну!

Так же яростно он отрицал, что слышит музыку во сне, и тем не менее случайно напеваемые им во сне мотивы через пару недель кто-то превращал в шлягеры. Впрочем, организовать это не составляло большого труда.

Итак, при минимальных усилиях Дирку вполне удавалось поддерживать созданные о нем мифы. Он был ленив, поэтому предоставил доверчивым простакам самим все делать за него. Лень была спасением, ибо если бы кому-нибудь взбрело в голову с пристрастием изучить его паранормальные деяния, немедленно возникли бы сомнения, потребовавшие объяснений. Но чем туманнее и неопределеннее звучали его «пророчества», тем охотнее все спешили принимать желаемое за действительное.

На первый взгляд казалось, что Дирк ничего от этого не имеет. Но для нищего студента пообедать и выпить за чужой счет – не так уж мало, если сесть да подсчитать.

Однако он всегда все отрицал.

И тем не менее снял в итоге неплохой навар.

Марианна БаконинаИ тень чертогов наслажденьяПлыла по глади влажных сфер,И стройный гул вставал от пенья,И странно слитен был размерВ напеве влаги и пещер.

– Святые небеса!.. – вздрогнул профессор и проснулся. Он действительно задремал. Выпитое за обедом вино разморило его, а монотонный голос чтеца окончательно убаюкал. Испуганно оглянувшись, профессор успокоился, увидев, что вокруг ничего не изменилось. Слова поэмы Кольриджа медленно плыли в согретом свечами воздухе, наполняя звуками тишину огромного зала. Поежившись, профессор приготовился снова погрузиться в дремоту. Однако он решил не выключаться полностью.

Стройно-звучные напевыРаз услышал я во снеАбиссинской нежной девы,Певшей в ясной тишине,Под созвучья гуслей сонных,Многопевных, многозвенных,Ливших зов струны к струне.О когда б я вспомнил взорыДевы, певшей мне во снеО Горе святой Аборы…

Дирк все же дал уговорить себя на сеанс гипноза, во время которого он должен был назвать все экзаменационные билеты предстоящей летней сессии.

Идею подал он сам, когда стал перечислять то, чего никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за что не сделал бы, разве только в крайнем случае, чтобы наконец решительно доказать, что у него нет сверхъестественных способностей, которые ему все время приписывают.

Подготовив таким образом почву, Дирк согласился на подобный эксперимент: раз и навсегда доказать, что все распускаемые о нем слухи – это нелепые выдумки, домыслы и еще Бог знает что. Хорошо, он в состоянии гипноза напишет экзаменационные билеты с предполагаемыми вопросами, затем запечатает их в конверт и сдаст на хранение в банк. Конверт будет вскрыт только после экзаменов.

Неудивительно, что после этого Дирку стали поступать во множестве предложения: за неплохое вознаграждение дать хоть одним глазком взглянуть на билеты. Дирк был шокирован, назвав подобные предложения недостойными…

Дух мой вспыхнул бы в огне,Все возможно было б мне.В полнозвучные размерыЗаключить тогда б я могЭти льдистые пещерыЭтот солнечный чертог.

Вскоре однокурсники, встречая Дирка в городе, заметили его мрачный и озабоченный вид. Сначала он отмахивался от всяческих расспросов о причине угнетенного вида, а затем невзначай кому-то поведал, что его матери требуется весьма сложное зубопротезное лечение, стоящее немалых денег. Какое именно, тут он не пожелал довериться посторонним, но признался, что у них с матерью таких денег нет.

С этого момента обмен добровольных взносов в фонд лечения матери Дирка на возможность познакомиться с экзаменационными билетами стал делом простым и хорошо налаженным. Все шло как по маслу, без шума и ажиотажа.

Когда же выяснилось, что нужный протез может изготовить только лишь один-единственный дантист, тоже выходец из стран Восточной Европы, ныне проживающий в Малибу, то не понадобилось ни слова, ни намека, чтобы взносы резко возросли.

Дирк по-прежнему отрицал свои сверхъестественные способности: их, мол, у него никогда не было, он-де пошел на это, только чтобы развеять заблуждения, но если кто-то продолжает верить в то, во что он не верит сам, он готов дать ему шанс удостовериться еще раз, но против добровольных взносов не возражал, ради бедной мамы разумеется.

Он верил, что с честью выйдет из этой ситуации. Он так полагал.

И крик пронесся б, как гроза:Сюда, скорей сюда, глядите,О как горят его глаза!

Экзаменационные билеты, которые Дирк записал под гипнозом, в сущности, были плодом минимальных изысканий, которые под силу любому студенту, – он просмотрел билеты прежних сессий, сопоставил с предполагаемыми нынешними, а потом сделал выводы. Дирк не сомневался в высоком проценте совпадений, что вполне могло удовлетворить доверчивых простаков, но добавил для страховки небольшое количество оплошностей, чтобы все выглядело вполне естественным и не вызвало подозрений.

Все, казалось, получилось наилучшим образом. Он так Думал.

Каково же было его потрясение, когда проданные им билеты поразительно совпали с официально утвержденными кафедрой. Профессура была в шоке, а для Дирка все закончилось изгнанием из колледжа и неприятным путешествием на твердой задней скамье фургона «Черная Мария».

Да, совпадение было полным, слово в слово и до последней запятой. Бывает же такое!..

Перед песнопевцем взор склоните,И этой грезы слыша звон,Сомкнемся тесным хороводом,Затем, что он воскормлен медомИ млеком рая напоен!

А затем последовала свистопляска в прессе. Сначала его представили мошенником, потом талантом, с тем чтобы снова изобличить как мошенника. Споры длились с переменным успехом, пока прессе и публике не надоело и они не накинулись на новый лакомый кусок – бильярдного шулера, умело объегоривавшего своих партнеров в бильярдном клубе.

В течение последних лет Ричард не раз встречал Дирка, и каждый раз тот приветствовал его сдержанной полуулыбкой, за которой сначала пряталось опасение, что Ричард напомнит ему о каком-нибудь долге, а если этого не происходило, то на его лице появлялись облегчение и надежда – авось удастся выпросить самую малость. Частая смена Дирком фамилий свидетельствовала о том, что Ричард был не единственным, кого он так встречал.