Лоуренс Уотт-Эванс - Отмеченный богами
Это хорошо, подумал солдат. Атака была чрезвычайно мощной, но Имперский авангард держался отлично. В этой связи ветеран вспомнил о Малледе — для новобранца он сражался превосходно. Оннел обернулся и посмотрел на друга.
Маллед все так же обшаривал округу диким взором, высоко подняв меч.
— Успокойся, Маллед, — сказал Оннел. — Все закончилось. Настало время подкрепиться и поспать.
— Точно? — засомневался Маллед.
— Абсолютно. При солнечном свете Бредущие не способны двигаться, а охраняющее их войско не может пересечь реку.
Маллед медленно опустил меч.
— Да защитят меня боги! — произнес он, глядя на валявшиеся кругом тела.
— Защитят, можешь не сомневаться, — рассмеялся Оннел. Его позабавило, что любимец богов произнес слова, к которым прибегают обычные люди. Уж если кого боги и решат защищать, так это его, Малледа.
— Так много мертвых, — пробормотал кузнец.
— Большинство из них уже успели побыть мертвецами, — заметил Оннел. — Нам надо будет оттащить их к погребальным кострам, однако прежде не помешает что-нибудь пожевать — я едва жив от усталости и вдобавок помираю от голода.
Только сейчас Маллед заметил, что трое солдат из их группы уже отправились завтракать. Они бессильно волокли за собой мечи, царапая землю, а один даже бросил оружие.
— Да, конечно, — тряхнул головой Маллед, — я тоже проголодался.
Он вложил меч в ножны и направился вслед за Оннелом подальше от реки и вала к западной стороне лагеря, где размещались полевые кухни и стояли фуры с припасами.
— Насколько я заметил, для новичка ты дрался очень хорошо, — сказал по дороге Оннел.
— Спасибо.
— Хорошо для новичка, но это и все. Выходит, боги не одарили тебя магическим искусством владения мечом?
— Похоже, нет. — В голосе Малледа слышалась нотка разочарования. — Просто я старался изо всех сил.
— Нет, нет. Это было действительно хорошо. Немного диковато, пожалуй. Но держался ты отменно. Особенно к концу. Ты не выглядел утомленным.
— А я вовсе и не устал, — заявил Маллед. — Я вообще никогда не устаю.
Оннел взглянул на друга — тот в самом деле говорит вполне серьезно.
— Это любопытно, — пробормотал ветеран.
Маллед лишь пожал плечами.
— Полагаю, — продолжал Оннел, — ты явился сюда, потому что рожден Заступником и теперь призван повести нас на битву с врагом.
— Я явился сюда, чтобы остановить Ребири Назакри.
— Ну, это не очень много, — понимающе кивнул Оннел. — Кроме того, мне кажется, многие не захотят признать новичка своим вождем. Да, ты большой, ты сильный, но для всех ты — просто многообещающий новичок. Вот если б ты прибыл сюда вместе с нами и познал все, чему обучились мы…
— Да, мне следовало быть здесь, — согласился Маллед. — Но в то время я этого не знал. К тому же я не хотел быть здесь.
Он подумал было об Анве и детях, но тотчас прогнал эти мысли. Теперь он должен сосредоточиться на уничтожении Ребири Назакри и на разрушении замыслов Баэла погубить Империю Домдар. Это был самый короткий путь домой. Все остальные эмоции лишь задержат его возвращение к Анве.
— Понимаю, — сказал Оннел.
— А почему здесь оказался ты? — спросил Маллед. — Разве ты не можешь уйти, если захочешь? Лорд Дузон сказал, дезертирство здесь очень распространено.
— Да, дезертиры были, — подтвердил Оннел. — И я их не осуждаю. Но я остаюсь, по крайней мере пока. Кто-то ведь должен не допустить этих тварей в Зейдабар.
— Мне было это предначертано с рождения. Думаю, из нас двоих ты, Оннел, более благороден.
— Просто у меня в Грозеродже не осталось жены. Я теряю гораздо меньше, чем ты.
— Ты можешь потерять жизнь, а это больше, чем что-либо иное. Разве не так?
— Видимо, не так, — улыбнулся Оннел, — в противном случае меня бы здесь не было.
Маллед не стал притворяться, что понял слова друга, и оба великана зашагали бок о бок к столу, за которым женщины раздавали солдатам черствый хлеб и жиденькое пиво.
— Неужели нет ни сыра, ни фруктов? — спросил Оннел. — Я, конечно, понимаю, интересоваться мясом — это уж слишком…
— Никакого сыра! — выпалила ближайшая к ним женщина. — Кончился. И пиво на исходе, так что постарайся не пролить.
— У нас осталось немного лука, — грустно заметила вторая женщина, показывая на кучку пожухлых коричневых луковичек.
— Это лучше, чем ничего, — буркнул Оннел, беря пару луковиц.
Маллед принял из рук женщины хлеб и пиво и, немного отойдя от стола, уселся рядом с Оннелом прямо на землю.
Вскоре к ним присоединился Бузиан. Левый глаз у него был прикрыт толстой коричневой повязкой.
— Маллед! — ещё издалека воскликнул он. — Я слышал, что ты явился!
Маллед широко улыбнулся — было приятно видеть знакомое лицо.
— Пережили ещё одну ночь, Бузиан? — промолвил Оннел.
— Что касается меня, то я вроде бы пережил. Если это не видение моей души, уже вознесшейся на небеса.
— Надеюсь, там у нас будут более приятные видения, — усмехнулся Оннел.
— Я тоже, — согласился Бузиан и тут же добавил:
— Но, увы, не всем нашим надеждам дано осуществиться.
Он сел рядом с земляками.
— Рад видеть тебя, Маллед. Теперь нам, возможно, удастся дожить до того часа, когда все это закончится.
— Я всего лишь один человек, — повторил свою присказку Маллед, а затем промолвил неожиданно мягко:
— Даже учитывая то, что я собой представляю, я все равно один. Боги не сотворили меня непобедимым.
— Он сражается, как очень способный новичок, — пояснил Оннел. — Не более того.
— Неужели? — сразу помрачнел Бузиан. — Это плохо.
— Да, я таков, — подтвердил Маллед.
— Если мне будет позволено высказаться откровенно…
— Валяй. Нам троим известно, кем я являюсь, — ободрил его Маллед.
— Хорошо, — кивнул Бузиан. — В таком случае ты, как Богоизбранный Заступник и Защитник Империи Домдар, должен повести нас в бой против Бредущих в нощи и против черного мага Ребири Назакри.
— Возможно, — криво усмехнулся Маллед. — Да, я — Заступник. Но я не уверен, что мое предназначение — вести вас за собой.
— Но такова традиционная роль Заступника.
— Мы живем во времена, когда места традициям не осталось. А Ребири Назакри никак нельзя назвать традиционным противником.
— Но воля богов не могла измениться…
Маллед поднятой дланью остановил приятеля.
— Бузиан, ты сейчас говоришь о вещах, о которых не имеешь никакого представления. После нашей последней встречи мне довелось поговорить с богом один на один, и мои познания в этом вопросе значительно превосходят твои.
Бузиан не знал, что ответить. Если б эти слова произнес любой другой человек, — кроме жреца, разумеется, — то Бузиан не колеблясь объявил бы такого человека сумасшедшим. Но Маллед был отмечен богами.
— Неужели ты говорил с богом?
— Да, с Баранмелем.
— Ты говорил с Баранмелем?! — У Бузиана от потрясения округлились глаза.
— Да, с ним. Это произошло на свадьбе одного моего знакомого в Зейдабаре. Он рассказал мне кое-что по просьбе Самардаса.
Бузиан был вынужден признать, что история Малледа выглядит абсолютно логично. Самардас вполне мог использовать Баранмеля в качестве посыльного.
— Значит, Самардас, — вымолвил Бузиан. — Интересно. Правда, мне кажется, тобою больше должен был интересоваться Баэл. Ведь это он оставил свой знак на тебе при рождении?
— Баэл, наверное, не очень силен как собеседник, — высказал предположение Оннел. — Он предпочитает действовать.
— Да, в этом он не промах, — подхватил Бузиан. — Последние сто ночей мы только тем и занимаемся, что действуем. Скоро наступят его дни поддерживать огонь на солнце. Может быть, он нам улыбнется и подарит победу?
Маллед посмотрел на восходящее солнце — золотой полукруг над линией горизонта.
И похолодел.
Бузиан совершенно прав. Через каких-то три дня наступит День Середины Лета, и Малледу исполнится двадцать семь лет, а Баэл окажется на вершине своего могущества.
И он на стороне Назакри.
Лорд Дузон говорил, складывается впечатление, будто враг чего-то выжидает, и вот в этот миг Малледа осенило, чего ждет враг и в какой именно день его ожидания реализуются.
Глава пятьдесят первая
— Постарайтесь поспать, — сказал Лорд Дузон, тяжело шагая к своей палатке. — Мы сможем поговорить вечером.
— Нет, милорд, — стоял на своем Маллед, следуя за офицером по пятам. — Дело чрезвычайно важное и отлагательства не терпит.
Дузон на ходу обернулся и с любопытством посмотрел на кузнеца.
Этот человек не проявлял никаких признаков усталости, в то время как все прочие от изнеможения валились с ног. Сам Дузон мечтал только об одном — рухнуть на койку и уснуть, забыв хоть ненадолго об остальном мире. Он так устал, что с трудом заставил себя поесть, несмотря на то что его желудок был столь же пуст, как душа Бредущего в нощи. У него не оставалось сил, чтобы как следует почистить одежду. Стряхнув с себя лишь запекшиеся сгустки крови, он отправился спать. Это было вполне нормально. Именно так он чувствовал себя каждое утро в течение целого сезона или даже чуть больше. Каждый, кто сражался за Империю, испытывал то же самое. Однако этот Маллед… Внешне он не отличался от других. Его руки, лицо и одежда были в грязи и крови. На теле — множество ушибов и порезов. В тунике по меньшей мере дюжина дыр. Однако глаза его оставались ясными, плечи не повисшими, спина не согбенной. И вдобавок он требует аудиенции.
