Андрей Белянин - Тайный сыск царя Гороха. Пенталогия
Я напружинил ноги и приготовился к низкому старту, Горох уже поднял руку вверх, и тут…
– Никитушка! Держись, милай, иду-у-у! – Двери вынесло вместе с бедными стрельцами. Грозная, как цунами, Баба Яга бодро шагнула в царские покои мне на выручку! Прыгнув вперед, я закрыл спиной обомлевшего государя… Глаза Яги отсвечивали красным.
– Бабуля, бабуля, все в порядке! Никаких проблем, мы мирно побеседовали.
– Да неужто? – недоверчиво сощурилась моя хозяйка. – Ты не врешь ли мне, Никита? Я ить сама, своими ушами слышала, как тебя здесь смерти лютой предают…
– Э… шутка! – выдавил царь Горох, осторожно высовываясь из-за моей спины. – Чтой-то вы, бабушка, сегодня шуток не понимаете?
Переглянувшись, мы все облегченно выдохнули.
– Раз уж такое дело, давайте поставим дверь на место и все-таки просканируем сундучок на предмет использования магии. Возражений нет? Прошу эксперта пройти вот в этот угол… приступайте.
Домой было решено прогуляться пешочком. Горох предлагал карету и эскорт, но мы отказались. Кое-какие вопросы следовало обсудить на свежем воздухе, без лишних свидетелей, поэтому пошли мы не напрямик, а обходной дорожкой, вдоль речушки со странным названием Пучай. Я выкладывал свое мнение первым.
– Факт исчезновения чертежей приходится признать. Не уверен, что там имела место именно кража, царь все-таки мог их куда-нибудь засунуть и забыть, но пока давайте разработаем версию предполагаемой кражи. Итак, основной вопрос во всех подобных случаях: зачем?
– Да мало ли… – вздохнула Яга. – Может, какому жулью в небе полетать захотелось?
– Обычный вор найдет, что взять из царского терема и кроме чертежей. Не доросли у вас тут еще, чтобы ценную техническую информацию воровать. Тогда встает вопрос о возможном заказчике…
– Так ведь, Никитушка, царь же говорил вроде, что не выгодно энто никому.
– Это по его мнению – невыгодно, а кое-кто считает иначе. И кое-кому эти чертежи нужны просто до зарезу. Я мельком поглядел, что лежит в гороховском тайнике, там та-а-кие секретные документы… Да разведки всех соседних держав заплатили бы сумасшедшие деньги за возможность их перефотографировать! Но ничего из этого не пропало… Вора, если он, конечно, есть, интересовали исключительно чертежи летучего корабля. А что показала экспертиза?
– Обнюхала я все, что могла… – по-простому объяснила бабка. – Колдовства черного не было. Видать, так, по-простому взяли. Замочек без всяких заклинаний, ключом открыли, но кража все ж таки была! Запах от сундучка шел… женский.
– А, ну это не доказательство. Там, как в доме свиданий, все этими ароматами пропахло.
– Не то, Никитушка, – досадливо поморщилась Яга. – Уж чем там царь-государь занимается – его забота, и не нам о том судить. Но запах был… чужой какой-то, не наш, не лукошкинский.
– Хм… отрабатывать версии о всех девицах Гороха будет очень непросто, – призадумался я.
– Так всех и не надо, нам тока бы за последние две неделечки порасспросить.
– Хорошо, бросим на это дело Митьку, его девки любят, он у них за семечками все и разведает.
– А мы с тобой чем руки займем?
– А мы попробуем выяснить, какие из иностранных посольств в стенах столицы ведут сейчас самую активную деятельность и не связаны ли они каким-то образом с представителями местного криминального мира…
– Думаешь средь послов заморских заказчика тайного отыскать?
– По крайней мере, стоит попробовать. Что мы теряем?
Баба Яга согласно кивнула. Терять нам пока действительно нечего. Это в прошлый раз нам даже опомниться не дали, устраивая одно покушение за другим. А сейчас мы мирно гуляли вдоль реки, наслаждаясь последними теплыми денечками. Дело о краже чертежей начиналось как-то лениво и буднично, казалось, что и само расследование соответственно будет спокойным и неторопливым, без особенных эксцессов… Ну все почти так и было, почти…
Крики, песни, смех и музыку мы услышали задолго до того, как свернули к отделению. У наших ворот толпилась куча народу, многие висели на заборе, и все шумно обсуждали все, что происходило внутри. А там, судя по всему, стоял дым коромыслом!
– Че вытворяют, че вытворяют-то, а?! Вот гульба так гульба-а… Отродясь такой срамоты не видели!
– Бабоньки, а моего там не видать? Как ушел с утра за поллитрой в честь крещения, так до сих пор и нет кровопийцы…
– Ох и лихо цыгане пляшут! Бедовый народ! А бабы ихние как юбками трясут, ажно все поджилочки ходуном ходют… А вон, вон одна плечи заголяет!
– Постыдился бы, дедуля! В твои-то годы на заборе сидеть…
– Бабоньки, а моего-то там точно нет?! Он ить, супостат, как примет, так по цыганкам и шарит. Говорит, песни про любовь у них дюже жалостливые… Ну, он придет, я ему сама спою!
– Глянь, православные, как стрельцы пошли… От ить головушки забубенные, и споют, и спляшут, и службу милицейскую справить не постесняются!
– А в центре-то кто?! В бабьем сарафане, сам с каланчу, частушки орет да лаптями грязными во все стороны шарит? Видать, деревенский… городские такую похабщину не поют… Ох и складно выводит, стервец, аж сердце радуется!
Пока мы с Бабой Ягой деликатно проталкивались к воротам, меня догнал сумрачный Еремеев. Видимо, слухи о несанкционированной дискотеке на территории милицейского отделения распространились по городу быстро.
– А куда ж это сыскной воевода спешит?
– Ругаться, видать, что без него начали! Наш Никита Иванович – человек строгий, но справедливый. Вот глянь, щас все песни кончатся, одни крики пойдут, как он все отделение зараз пороть начнет!
– Бабоньки, так там моего-то не показалось? И не надо! Уж коли батюшка участковый всех самолично пороть станет, пусть и моего не обойдет. Все ему, борову ненасытному, наука! Вдругорядь будет и законную жену на гулянки брать…
Тут народ примолк, потому что мы вошли в калиточку. Нас ждали… Пьяный в никакую Митька, обряженный в девичий сарафан и кокошник набекрень, поклонившись до земли, сунул мне под нос тарелку с рюмкой водки и полуобкусанным соленым огурцом. Коварные цыганки поддержали спевшимся многоголосьем:
– Выпьем за Никиту! Никиту дорогого! Свет еще не видел хорошего такого-о! Пей до дна, пей до дна, пей до дна!!!
– Еремеев, – сквозь зубы процедил я, – цыган со двора в шею! Сотрудника Лобова – в вытрезвитель… тьфу!… в смысле в поруб, пока не протрезвеет! Со стрельцами своими сам разберешься…
– Слушаюсь, Никита Иваныч, – глухо буркнул он, махнув рукой своему конвою. Экзекуция была короткой, но действенной. Ругающиеся цыганки вылетали за ворота как пестрые взъерошенные курицы. Между прочим, одну, особо шуструю, Яга поймала уже у нас на кухне. Нахалка пыталась присвоить бабкину шаль… Напрасно, с моей домохозяйкой такие шутки не проходят. Бабуля увеличила ей нос втрое, чтоб не совала куда не надо! Четверо стрельцов, дежуривших при нашем отделении, получили по загривку от командира сотни и были на неделю лишены хлебного довольствия. Народ с забора слезал неохотно, однако, расходясь, повторял, что «сыскной воевода свое слово держит». Черт меня побери, если я и в самом деле обещал им «продолжение концерта вечером», то в этом плане, конечно, не обманул. Из показаний тех служак, что были потрезвее, раскрылась общая картина бессовестного преступления. Оказывается, стрельцы вместе с Митькой доставили с базара аж восемь цыганок. Как уж эти танцовщицы из «Ромэна» ухитрились протащить с собой спиртное – ума не приложу! Наверняка прятали в десятках своих юбок. Я давно подозревал, что у нас на рынках кто-то приторговывает крепчайшим самогоном, а теперь видел его в действии. Короче, после первых же глотков наши сотрудники сдали свои позиции, и пьяный разгул захлестнул все отделение. Держать цыганок здесь смысла не было – шуму не оберешься, а все вещественные доказательства выпиты. Осталось выяснить у Митьки, с чего он вообще к ним прицепился, но это уж когда проспится… Алкогольная зависимость – самая сильная его слабость (если так можно выразиться), но мы с ней боремся.
– Никитушка, иди к столу, – ласково позвала Яга. – Садись-ка да ешь. Вот пироги да расстегайчики, сметанка да грибочки жареные.
– Спасибо.
– Ты чтой-то задумчив весь? Али из-за шороху этого опечалился? Да брось, милай, и в голову не бери! Уж такой они народ, цыгане… Даже святого напоят и сплясать заставят! Тут им равных не сыскать…
– Нет, нет, все нормально, – улыбнулся я, налегая на пирог с капустой и яйцами. Мне почему-то вспомнилась та смуглая девушка с большими глазами. Еще показалось, будто я видел ее у наших ворот. Но говорить об этом Яге почему-то не хотелось. Бабуля меня очень любит, еще бросится искать незнакомку с тем, чтобы срочно засылать сватов. А я же не влюблен, так… просто девушка симпатичная…
Вечер выдался спокойный. Ну, не считая того, что какой-то забитый мужичонка бодал головой наши ворота, умоляя пустить его переночевать в поруб. Видимо, тот самый, которого активно разыскивала жена. Стрельцы его выперли без всяких скидок на мужскую солидарность. Здесь все-таки отделение милиции, а не приют для преследуемых мужей, сами разберутся… Разговор с нашим младшим сотрудником безоговорочно откладывался до утра, раньше он попросту не проспится. С другой стороны, дело не терпит, Горох дал самые сжатые сроки, и стоило хотя бы попробовать успеть. Я приказал стрельцам до ужина привести в отделение того самого царского дворника, с дочерью которого сейчас государь решает самые личные вопросы. Стрельцы кивнули и пошли. Баба Яга что-то раскладывала на картах, а я со скуки достал из планшетки грамотку, врученную мне дьяком Филимоном Груздевым. Как уже упоминалось, этот церковный чин думского приказа в последнее время крепко заболел «борьбой за правду-матушку». Отчасти в этом была и наша вина… В свое время мы с Ягой ради эксперимента подсыпали ему «вакцину истины» от Кощея Бессмертного, порошок оказался действенным, и счастливый дьяк с крыши собственного дома лепил народу всю правду в глаза! Много он тогда рассказал и про царя, и про ближайшее боярское окружение, и про… короче, всем досталось. Стрельцы упекли несчастного под замок, на следующий день выпустили. Гражданин Груздев до конца недели ходил тише воды, ниже травы, ожидая справедливого наказания за длинный язык… Потом понял, что казнить его пока не собираются, проникся бурным самомнением и теперь твердо стоял в самых первых рядах борцов за нравственность и социальную справедливость.
