Кровавая Ведьма (СИ) - Кувайкова Анна Александровна
— Ансельмом? — вскинул брови Волк.
— Нет, — еще тише, почти на грани слышимости, вздохнула ведьма. — Мной.
Звук чашки, разбитой Ядвигой, показался оглушительным.
По моему телу прошлась нервная дрожь, заставляя сглотнуть, а глаза Волка вновь запылали желтым. Дрейк молча стянул с носа очки…
— Бабушка, — как бы ни хотела Яга остаться незамеченной, чтобы ее не выгнали, она всё же всплеснула руками. — Да как же это⁈
— Ох, дочка, — застонав, Верховная сгорбилась, закрывая лицо ладонями, и словно за миг состарившись на несколько лет. Я даже не удивилась — она частенько Ягу называла именно дочкой. Да и куда было еще удивляться-то! — Люди, порой, делают непростительные и непонятные вещи. Когда влюблены.
И тут я поняла снова:
— Вы обе были в него влюблены, верно?
— Да, — с грустью призналась ведьма, отнимая руки от лица и глядя куда-то за окно, в сторону темного хвойного леса. — Безумно. Но Ансельм с Амелиссой познакомился намного раньше, и я не возражала. Более того, об ином даже помыслить не могла — на меня, увы, претендовал прежний император. А таким, как известно, не отказывают. Да, безусловно, я была польщена стать его фавориткой, но и только. Император был немолод, слабохарактерен и довольно жесток. Малейший намек на отказ карался угрозой отлучения от двора. А Ансельм… Он был очень обходительным мужчиной, талантливым магом, с большими амбициями, но довольно скромными силами. И я сама не заметила, как стала очаровываться им всё больше и больше. Слово тут, улыбка там, несколько случайных встреч — я вскоре я поняла, что пропала. А он меня поначалу и не замечал словно. Мне же признаться в своих чувствах казалось кощунством. Он ухаживал за моей подругой, почти сестрой, ну как я могла? Да и силы его, малое влияние: как ему тягаться с самим императором?
— А потом оказалось, что ваши чувства взаимны? — рискнул предположить Дрейк.
— Чувства, — грустно усмехнулась ведьма, и рука ее с острыми ноготками невольно сжала край скатерти. — Не было там никогда чувств, лишь его алчность. Он очаровывал при дворе всех ведьм, отыскивая сильнейшую для своих нужд. А вот мои чувства застилали мне глаза. И хотелось бы сказать, что приворожил он меня, но, увы. Во всем виновата лишь моя глупость, молодость, наивность и попытка сбежать от алчных рук коронованного, престарелого страстолюбца. Один раз ему стоило поманить, и я пошла за ним. Влюбленная идиотка! Когда я проболталась о набросках Амелиссы, Ансельм заинтересовался, и попросил их достать и не говорить ей. Мол, он похлопочет перед императором, и получит добро на испытания, тогда и скажем. Сюрприз сделаем, подарок! А коль нет, не выгорит, тогда и не узнает ничего, расстраиваться не станет. И я поверила. Волкодлак меня задери, я поверила!
Мне в этот момент стало больно. Больно так, что даже не выдохнуть!
От осознания даже кровь застыла в жилах. Столько ведьм… столько поколений ведьм было обессилено и загублено на алтаре из-за ее влюбленности!
Яга от шока едва не уселась мимо стула, забыв про травяной отвар.
Дрейк, едва вздохнув, сначала усадил ее нормально, а после занялся чайником, насвистывающим над ярким магическим огоньком в печке, как бы невзначай интересуясь:
— Когда Амелисса узнала, она его прокляла?
— Да, — скупо признала Купава Ратиборовна, продолжая комкать край скатерти, избегая смотреть на кого бы то ни было в избе. — Не знаю, как она прознала, но она ворвалась прямо в ритуальный зал, едва всё было закончено. Я думала, Ансельм станет извиняться и оправдываться, но он лишь рассмеялся Амелиссе в лицо, заявив, что теперь он сильнее ее и ему она теперь без надобности. Что теперь он сам станет императором, и ему не будет равных. А она… Я никогда не забуду то мгновение. Когда Амелисса, лишь усмехнувшись, молча взяла ритуальный клинок, разрезала свою ладонь и припечатала ее ко лбу Ансельма, навечно проклиная его и его еще даже обретенную империю.
— И вы всё это время стояли и ничего не делали? — собственный голос узнавался с трудом. Таким глухим и мертвым я его никогда не слышала, и даже не поняла, когда сорвалась на крик. Руки снова пылали болью, но мне стало уже всё равно. — Вы видели, как он пролил кров ведьм, как он забирает их силы, и не сделали ничего? Может, еще и помогали⁈
— Я не могла, Доминика, пойми! — всхлипнула женщина в отчаянье. — Я со страхом смотрела на ритуал, но верила, что он во благо моей подруге и страны. Если бы полученная сила была направлена на развитие Ансгара, то имя Амелиссы будет прославлено в веках. Мне казалось это правильным, хоть так я могла отдать долг и успокоить собственное чувство вины. Да, я помогала ему. Ведьмы пришли по его просьбе добровольно — он сумел очаровать и их. А когда я увидела алчный блеск в его глазах и дикую, ненормальную жажду власти, стало поздно. И меня не манило даже возможное избавление от опостылевшего полюбовника.
— Поздно? — я жестко усмехнулась, задирая рукава рубашки и куртки, показывая алые руны на руках. — Тогда было не поздно, Купава Ратиборовна. Вы могли сделать многое, объединившись с моей бабушкой. Рассказать людям правду, поставить в известность имперских магов, предупредить старого императора. Но вы сбежали, оставив вот этот подарок своим потомкам, в том числе и мне!!
— Я не могла поступить иначе, Доминика, пойми! — не сдержала рыданий Верховная, тоже повышая голос. И я даже не знаю, кого в этот момент трясло больше. — Твоя бабушка даже видеть меня не могла! И имела на то право. И остаться я тоже не могла, мне пришлось бежать, чтобы скрыть свой очередной позор, не первый, к сожалению, в этой истории.
И снова моя догадливость меня едва не погубила:
— Нет…
— Да, — тихо роняя слезы и дрожа, кивнула женщина. — Я была беременна.
Если б Волк не успел меня подхватить, я бы точно рухнула на пол.
Первым звуком в повисшей, тяжелой тишине стал нервный смешок Ядвиги:
— Так я… королевских кровей?
— Возможно, — откликнулся единственный из нас относительно спокойный Дракон, по очереди выставляя перед всеми нами чашки с успокоительным отваром. Хотя, коли подумать, я б сейчас что покрепче предпочла, хоть и не пью обычно. — Однако, как я понимаю, вы не могли знать, от кого именно зачали ребенка?
— На тот момент да, — с трудом сглотнув, пытаясь взять себя в руки, произнесла Верховная. — Я понимала, что при любом исходе моя честь опорочена. Но если бы это был ребенок прошлого императора, мне бы грозила еще и смерть. Ансельм конкурентов бы уничтожил. Что до моего бегства — ему было не до того. В ту же ночь, едва Амелисса покинула Калами, твари Рунха заполонили Ансгар, пытаясь добраться до столицы. Но и тут этот проклятый маг вывернул всё в свою пользу, объявив о смерти императора. Полученной силой он установил барьер, стал в глазах народа героем и сел на престол. До меня ему уже не было никакого дела. Что до Амелиссы… он понимал, что ему с ней не справится. Никогда.
Я молчала, просто не зная, что сказать.
Но, кажется, мы только что получили подтверждение о существовании реального, кровного наследника Ансгара.
— И что случилось дальше? — сухо спросил Волк, едва сжимая мои плечи. Ни он, ни я к отвару так и не притронулись. И, не знаю, почему этого не сделал он, но я едва сдерживалась, чтобы не плеснуть горячий напиток Верховной в лицо.
Не смотря на всё хорошее, что она для меня сделала, в этот момент я ее просто ненавидела!
— Я… смогла его родить и выносить, — обхватив кружку трясущимися ладонями, горько признала ведьма еще один свой грех. — Но не могла на него даже смотреть. И я оставила младенца в сиротинце.
— Ты сделала что⁈ — ахнула Ядвига, снова роняя кружку. Кипяток расплескался по столу, намочив скатерть, но всем снова было не до того. — Бабушка!!
— Я не могла его воспитывать, Ядвига, пойми! — отчаянно взмолилась Верховная, и мне показалось, что она вот-вот упадет перед единственной правнучкой на колени. — Он был живым воплощением моего позора и предательства! Причем предательства дважды: моей лучшей подруги, и мужчины, с которым я была в вынужденных, но всё же отношениях. Боги, я даже не знала, кто его настоящий отец! Ему грозила беда, если б я его оставила. А еще — ненависть. Потому что обоих его возможных отцов я всей душой ненавидела! Что я ему могла дать? А так… у него появился шанс на достойную жизнь. Быть может, ему повезло больше, чем мне.
