Разборки олимпийского уровня - Леженда Валентин
Ничего хорошего этот взгляд не предвещал. Олимпийцы поежились.
— Допрыгались, засранцы! — с надрывом продолжал Громовержец. — Доигрались, войны вам захотелось. Уже от безделья не знаете, какую пакость выкинуть.
— А что мы? — возмутился Арес. — Как что, так сразу мы…
— Заткнись! — взревел Тучегонитель, и Олимп ощутимо тряхнуло. — Ты только и знаешь, что с мечом по полю боя бегать. Признавайся, придурок, это ты подговорил Эриду яблоко на стол подбросить?
— Что ты, отец, как ты мог такое на меня подумать? — не на шутку испугался бог войны.
— Не мог подумать, — рявкнул Зевс, — а подумал, причем в первую очередь.
— Да вы что? — Арес в отчаянии посмотрел на остальных олимпийцев. — Дионис, скажи им, у меня алиби, я был слишком пьян для такой подлости.
Отщипнув от своего головного убора кисточку спелого винограда, Дионис вытер рукой взмокший лоб и испуганно кивнул:
— Да, это так, Эгидодержавный, Арес был пьян, как морской еж.
Зевс задумчиво потеребил окладистую бороду:
— А что скажет по этому поводу сама виновница скандала?
Боги недоуменно заозирались.
— Я имею в виду Эриду, — пояснил Громовержец, и с потолка тронного зала опустилась на цепи большая черная клетка.
— Мое изобретение, — довольно проговорил Гефест.
В клетке сидела Эрида, которая вертела головой и страшно ругалась, правда никого конкретно в виду не имея.
— Что скажешь, дура, в свое оправдание? — грозно бросил ей Зевс, и богиня раздора мгновенно затихла.
— Да на свадьбу ту ее не пригласили, потому она и злится, — усмехнувшись, пояснил Гермес. — Ох уж эти бабы, чем длиннее волос, тем короче ум.
— Сам дурак, — зло отозвалась Эрида.
— Молчать! — гаркнул Зевс. — Говорить будешь лишь тогда, когда тебя спросят.
Подперев бороду кулаком, Зевс снова тяжелым взглядом обвел присутствующих.
— Ну а вы что же, три идиотки, — обратился он к притихшим Афине, Афродите и своей жене, — неужели не понимали, что это очередная уловка богини раздора?
Пристыженные богини опустили глаза.
— Ну ладно, Афину я прощаю, — махнул рукой Громовержец, — горда, молода, импульсивна, но ты, Гера, как ты могла, в твоем-то возрасте?
— Что?!! — завизжала супруга Зевса. — Что ты сказал? Да это ты сам все специально подстроил, чтобы греки передрались, а ты под прикрытием войны смог бы по бабам спокойно гулять, героев плодить…
В тронном зале Олимпа повисла гробовая тишина.
Испуганные олимпийцы в страхе попятились от трона. Побледневший Дионис, став на четвереньки, спрятался за фонтаном.
Зевс побагровел.
— Ах ты, старая карга, — зловеще прошептал он, занося руку с посохом.
Гера и сама уже пожалела о том, что сказала, но что-либо изменить было уже поздно.
Посох Громовержца с грохотом ударил в пол. Олимпа, и в следующую секунду страшная сила скрутила вопящую Геру, подняла ее на воздух и закружила в бешеном танце по залу. Секунда — и визжащая благоверная Зевса уже летела головой вниз с Олимпа в бурлящие воды царства Посейдона.
Переведя дух и немного успокоив расшалившиеся нервы, Тучегонитель подозвал к себе прятавшегося за колоннами Гефеста.
— Ну что, приятель? — доброжелательно спросил он изобретателя. — Как твой телефонтий, работает?
— Слева от трона, — ответил Гефест, указывая на черную коробочку с ручкой. — Говорить нужно вон в ту продолговатую трубку.
Хмыкнув, Зевс поднес трубку к уху.
— Да? — мелодично донеслось из трубки. — Я вас слушаю, с кем бы вы хотели поговорить?
Громовержец недоуменно посмотрел на Гефеста.
— Это оператор, нимфа Эхо, — пояснил бог огня, — для удобства связи.
Зевс одобрительно кивнул.
— Э… — неуверенно произнес он. — Я хочу поговорить со своим братом Посейдоном.
— Сию минуту, — донеслось из трубки. В устройстве что-то щелкнуло, и знакомый Зевсу булькающий голос произнес:
— Да, Посейдон на связи.
— Здравствуй, брат. — Тучегонитель улыбнулся. — Как там подводная жизнь?
— Ничего, — ответил владыка морей, — помаленьку, нефть вот бурю. Говорят, у вас там на поверхности война назревает?
Зевс нахмурился.
— Назревает, — подтвердил он, — но я звоню по другому поводу. Скажи-ка, братец, моя жена Гера сейчас, случайно, не у тебя?
— У меня, у меня, — ответил Посейдон, — страшно ругается. Это ты ее с Олимпа сбросил?
— Конечно я, а кто же еще. Так вот, окажи, брат, услугу, подержи ее там у себя подольше, а еще лучше в клетку коралловую посади для большей надежности.
— Сделаю, что смогу. — Посейдон тяжело вздохнул. — Но ты же знаешь Геру, она хуже немейского льва.
— Знаю, — сказал Громовержец, — но ты постарайся, а я тебе лицензию на добычу нефти продлю.
— Заметано, — согласился владыка морей, и, распрощавшись, братья прервали связь.
— Полезную ты штуку, Гефест, создал, — похвалил Зевс кузнеца, — телефонтий этот. Молодец, горжусь я тобой, не то что некоторыми. — Косой взгляд в сторону Ареса.
Напряжение на Олимпе после низвержения Геры немного спало. Но хорошим настроение Зевса пока что назвать было нельзя.
Воспитательный момент не был еще закончен, и Тучегонитель взялся за Афродиту.
Включив телевизориус, Зевс продемонстрировал ошарашенным олимпийцам запись ночи любви Афродиты с Парисом. Снято все было на славу, можно даже сказать, с анатомическими подробностями. Четкость звука и резкость изображения были выше всякой критики. Общая сцена то и дело сменялась подробным крупным планом.
— Ага, — ехидно сказала Афина, лукаво посмотрев на залившуюся краской сестру.
— Ого, — произнес Арес, снимая медный шлем.
— Гм… — кашлянул Гефест, пряча глаза, хотя ему было приятно, что еще одно его изделие пользуется на Олимпе таким оглушительным успехом.
— Охо-хо! — закричал Эрот, подпрыгивая на месте и многозначительно перемигиваясь с озадаченным Гименеем.
Видеоролик (или видеоклип, как кому из читателей больше нравится. — Авт.) длился ровно десять минут.
После того как экран погас и сладострастные стоны любовников оборвались, Зевс устремил испепеляющий взор на Афродиту.
Комментарии были излишни, но все же Громовержец не удержался:
— Потаскуха, — громко произнес он, и это слово прозвучало как приговор. (Черт, по-моему, оно уже третий раз встречается в тексте. — Авт.)
Залившись слезами, опозоренная богиня любви пулей (или стрелой?) вылетела из тронного зала.
— Ну что ж, теперь вернемся к нашим баранам, — сказал Зевс, когда пошлые смешки в зале наконец стихли, — то бишь к грекам.
Олимпийцы приготовились внимательно слушать.
— Почему данная неприятная ситуация грозит колоссальной войной? — раздумчиво проговорил Тучегонитель. — Хочу напомнить присутствующим, что по совету хитроумного Одиссея, чтоб ему пусто было, многочисленные женихи прекрасной Елены, которых она отвергла, дали кровную клятву помогать ее избраннику Менелаю, если что случится плохого. Боюсь, что в скором времени Парис предпримет попытку похитить Елену, обещанную ему в жены потаску… гм, то есть богиней любви, естественно, не без помощи Афродиты. Помешать этому я не в силах, поскольку эта дура дала смертному божественное слово, а точнее, честное олимпийское. Итак, товарищи боги, что будем делать?
— Предлагаю повесить Одиссея, — сказал Арес, кровожадно ухмыляясь, — как главного виновника произошедших событий.
Зевс задумался.
— План хорош, — проговорил он наконец, — но, пожалуй, отложим его осуществление на потом. Какие еще будут предложения?
Вперед выступил Гефест:
— Надо будет предупредить царя Трои Приама о грозящей беде.
— Хорошо. — Громовержец кивнул. — Это сделает прорицательница Кассандра. Что еще?
Боги молчали.
— В таком случае сегодняшнее заседание объявляю закрытым. — Зевс величественно встал с трона. — И помните, кто без моего ведома станет впредь помогать смертным, отправится вверх ногами вслед за Герой вниз. Второго предупреждения не будет. Особо меня доставших буду скидывать прямо в Тартар.
