Дариуш Ришард - Отголоски прошлого

Обреченно воздев глаза к небу, Лауритц не успел толком посетовать на свою невезучую судьбу, как к нему спустился не иначе как посланник свыше. Божественным знамением был мастер парусов, работавший на крюйсель-рее, а сейчас уже быстро скользивший по шкотам в направлении палубы. И был он явно в хорошем расположении духа, как и практически всегда. Чернявую голову Элоиза венчала любимая бандана, на этот раз комично завязанная узелком под подбородком.

— Внучок! — воскликнул он при виде Лауритца «бабушкиным голосом» и стиснул его в объятьях, видимо, решив, что на лице доктора написано еще недостаточно недоумения. — Ну, наконец-то! Что ж ты писем не пишешь, в гости не заходишь, а? А я ведь соскучился!

— Да мы виделись на этой неделе…бабуля, — постарался спокойно ответить рыжий.

— Ну и что? Может, у меня к шевелюре прилагается девичья память, — парень рассмеялся, стягивая с головы косынку, намотал на палец смоляно-черную прядь и заговорщически подмигнул. — Но тебе-то, я гляжу, было не до скуки. Видно, что вы славно тогда развлеклись в капитанском обществе.

— Да, наверное… Кажется, мне уже стыдно. Мне должно быть стыдно?..

— Ой, чего уж там! Подумаешь, все мы люди и имеем право немножко отдохнуть… Ты расскажи лучше, что вы там…

— Красотка! — гаркнула по-кошачьи тихо подкравшаяся к болтавшим мадам Гайде. — Обратно на рею сам поднимешься, или мне тебя туда вздернуть? Совсем сдурел, оставлять неопытного мальчишку на такой работе одного? — она указала наверх, где с парусом возился Луи, выросший, наконец, из детских вещей и звания корабельного юнги.

— Есть, кэп! — и мастера парусов снова как ветром сдуло.

— Шивилла!.. — воскликнул Ларри, с какой-то безмолвной мольбой простирая руки к капитану.

— Ах, проснулся, наконец, — девушка очаровательно улыбнулась, как ни в чем не бывало, потрепав Траинена по щеке.

— Который час?.. Хотя начинать, пожалуй, стоит даже не с этого. Какой сейчас день?

— Пятница.

— О, ужас… Почему вы меня не разбудили?!

— Ты так сладко спал, — невинно пожала плечами рыжекудрая. — Был таким милым, умиротворенным, улыбался…а еще бормотал: «Верю…не верю…пики в отбой!»… Мне было жаль тебя будить. И прерывать партию. Ты хоть выиграл?

— Нет… Не помню. А мои вещи?..

— В лазарете, в рундуке. Я покидала туда все необходимое, все как ты любишь. Даже утрамбовала, чтобы больше влезло.

— Шивилла!.. — обреченно простонал доктор. — Ну как так можно?..

— Я пока еще капитан, так что мне тут все можно. Ты лучше скажи, что ты успел рассказать этому балбесу, — она указала наверх.

— Ничего не успел… А разве цель нашей поездки — секрет даже для команды?

— Нет. Не совсем. Я просто уже по-быстрому распустила часть экипажа… Оставила ровно столько человек, сколько хватит для управления судном. Во-первых, такие приключения, как намечается у нас, не любят большого количества свидетелей… А во-вторых, многие из моих людей все-таки не были пиратами и не готовы к подобному плаванью. Тем более, у большинства из них большие семьи. А мне не очень-то хотелось бы, чтобы в случае чего по моей вине матери врали свои детям, что их папаши — первооткрыватели и много лет исследуют какие-нибудь новые земли на другом конце света. Так для всех будет лучше.

— Так мы что, все уже дружно направляемся Туда? — судовой врач многозначительно махнул рукой в неопределенном направлении.

— Нет, еще не Туда. Всего лишь на Трилистник. В запасе есть немного времени на сборы, и там нужно уладить еще кое-какие дела…

— И то хорошо. Отлично… — проворчал Ларри, так сосредоточившись на застегивании манжет рубашки, как будто это было самым важным занятием в мире.

— Ты чего, обиделся, что ли?.. — не поняла девушка…или сделала вид, что не поняла.

— Обижаться — удел горничных, — с достоинством изрек доктор Траинен. — А я огорчен тем, что ты принимаешь такие решения, не посоветовавшись со мной. Я, конечно, понимаю, что капитан корабля — ты, и последнее слово всегда остается за тобой. Но разве не для того ли ты стала меня так громко величать «вторым помощником», чтобы хоть чуточку прислушиваться к моему мнению?

— Так мы вчера со всеми советовались, и с тобой в том числе.

— Может быть, я давненько не заглядывал в большой толковый словарь…но мне кажется, понятия «советоваться» и «прислушиваться» носят несколько иной характер, чем просто дать человеку выговориться, а потом все равно сделать по-своему.

— Так ты до сих пор против нашей затеи?

— Если в общих чертах… Да.

— Ларри, попытайся не быть скучным консервативным занудой!..

— Я зануда?.. Да как ты можешь обзывать скучным и консервативным человека, который надевает зеленый камзол поверх желтого жилета… А теперь без шуток скажу, — он сосредоточенно нахмурился. — Я понимаю, что решение принято коллективно, и назад уже не повернуть. Но я не изменил своего мнения о том, что предприятие это — очень опасное и рискованное. И я боюсь отчасти этого риска, а отчасти того, что он может оказаться совершенно неоправданным. Я не имею права приказывать капитану, но тебя я могу попросить об одном — впредь не утаивать от меня важных подробностей. Потому что если вдруг из-за твоих дружков я отправлюсь на тот свет, повиснув в петле, с ножом в спине или с золотыми монетами на глазах, я хочу хотя бы знать, почему именно это произошло.

— Хорошо. Прости, — Шивилла поймала левую руку доктора, сама защелкнула маленькую запонку, с которой он сам долго не мог совладать, и сжала его кисть в своей. — В следующий раз я обязательно посоветуюсь с тобой. А за моих дружков не беспокойся. Им я доверяю на все восемьдесят процентов.

— Щедро… А куда подевались остальные двадцать? И, кстати, где сам капитан Пратт?

— На те двадцать, они, к сожалению, уже не тянут…рожи пиратские.

— Интересно, а сколько процентов доверия банк Гайде выделяет мне?..

— Вот, смотри, — Шивилла резко взмахнула рукой и ткнула указательным пальцем в сторону крупного трехмачтового судна, идущего у них в кильватере. — Он своим ходом доберется до острова, а там уж присоединится к нам.

— Мда уж… А как называется его корабль? Этого я спросить вроде как еще не удосужился…

— «Трехмачтовый».

— Я видел… А называется как?

— Его корабль так и называется — «Трехмачтовый», — терпеливо объяснила Гайде. — Это судно он приобрел уже после того, как… — она постучала себя по лбу, — так что не пытайся понять логику, которой он руководствовался. Но зато как выглядит со стороны, когда у него в порту спрашивают, где его корабль, а он тычет куда-то пальцем и отвечает: «Вон „Трехмачтовый“ стоит»… А в знак наших доверительных отношений Хельмут оставил мне свою хваленую карту. Ах да… — как бы спохватилась капитанша и самым деловым тоном добавила: — Сегодня после ужина потрудитесь зайти ко мне в каюту, господин второй помощник, нам нужно детально рассмотреть наличествующие карты.

— Мадам Гайде, ты ведь знаешь, что я в картах не очень силен, тем более, когда курс нужно прокладывать самому, а не идти по готовому. Почему бы тебе не посмотреть их, например, с…

— Ларри, ты дурак или прикидываешься? — тут же вспылила девушка. — Ты что ж, не хочешь смотреть мои карты? — она многозначительно прижмурила один глаз.

— Ой, у тебя глаз дергается. Это все от нервов.

— Очень смешно, щас помру от смеха… Курс я и сама проложить могу. А ты просто заходи, я найду, чем тебя занять…

Буквально через несколько дней оба корабля уже пришвартовались в западном порту Трифолиума. Пожалуй, очень вовремя, так как погода начала потихоньку портиться, а весенние ветра — штука непредсказуемая, меняют свое направление, как им заблагорассудится… На острове наши друзья решили временно столоваться в трактире «Стойло морского конька», заведении шумном, веселом, с далеко не самой хорошей репутацией, но зато и не оправдывающем слово «стойло» в своем названии. Большому рту — большая ложка, а большой компании нужна была просто огромная толпа народу, в которой легко было раствориться, сливаясь с чудной, разномастной массой. Уже в радиусе ста ярдов вокруг трактира на улице и в подворотнях даже в будний день царила атмосфера неизменно праздничного веселья, а у практически круглосуточно открытых настежь дверей толпились всякие подозрительные личности.

— Девицу на ночь не желаете? — деловито обратился к судовому врачу парень, стоявший у входа в трактир в компании нескольких ночных бабочек.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался Ларри.

— Ах, вы со своей пришли, — сутенер расплылся в ухмылке, мельком глянув на Шивиллу, — очень предусмотрительно.

Тут капитанша резко развернулась и без лишней агрессии, аккуратно так впечатала свой кулак в живот наглеца. Это было для нее нечто само собой разумеющееся, как сказать чихнувшему: «Будь здоров!». Улыбку сутенера как рукой сняло, он согнулся пополам, но шуметь не стал — понимал, что заслужил.