Сэнди Митчелл - Избранные воины Императора

Он тяжело вздохнул.

— Я останусь в своей квартире, пока вы сможете созвать военный трибунал.

— Вы не сделаете ничего подобного, — отрезал я, — если вы действительно виноваты во всем этом безобразии, то будь я проклят, если позволю вам так легко уйти от ответственности, просто встав перед расстрельной командой.

Ортен и ДюПанья уставились на меня, и хотя Астартес оставались такими же невозмутимыми, как и всегда, что-то в их позах выдало не меньшее изумление, чем у остальных.[15]

— Комиссар Каин прав, — согласился Грайс, — сейчас не подходящее время, чтобы лишать себя старшего офицера СПО.

Я кивнул, развивая неожиданную поддержку.

— Сейчас нам нужно ваше знание местных условий. А разобраться, кто виноват, мы сможем позже, когда справимся с повстанцами.

— Разумеется, я в полном вашем распоряжении, — произнес Ортен. Своим выражением лица он напоминал прыгуна со шпилей, беспечно сиганувшего в отверстие в обшивке улья прежде, чем оглянуться и осознать, что оно ведет в выгребную яму.

— Боюсь, я все ещё не понимаю, — сказал ДюПанья слегка извиняющимся тоном и Грайс ткнул в гололит рукой в желтой латной перчатке.

— Подобное расположение отрядов совершенно логично, если повстанцы действуют как единая сила. Они могут весьма эффективно оборонять город от внешнего вторжения, так и препятствовать движению любых имперских подразделений, пытающихся развернуться внутри него.

— Имперская Гвардия должна была приземлиться на аэродроме, — добавил я, указывая на посадочную площадку в окрестностях Фиделиса, где в более спокойные времена приземлялись и взлетали самолеты и орбитальные шаттлы.

— Это единственное достаточно большое открытое место, которое можно использовать как плацдарм. Но как только они опустятся, то окажутся в роли уток в тире под скоординированным огнем вот этих подразделений "Василисков" и "Мантикор".

Ортен кивнул.

— Которые в это время вроде бы как обстреливают друг друга, или делают вид, чтобы мы в это поверили.

— Они могут быть нейтрализованы, — спокойно произнес Грайс, — теперь мы знаем о масштабах обмана и их хитрость не сработает.

— В любом случае не сейчас, пока мятежники все ещё думают, что мы одурачены, — сказал я, задаваясь вопросом, как мятежникам удалось провернуть столь выдающийся фокус.

Требовалась потрясающая степень координации, которая напряжет навыки даже самого опытного штаба высшего командования, не говоря уже о толпе разочаровавшихся ополченцев. Мои ладони снова начали зудеть, но на этот раз я не видел никакого смысла в моем смутном беспокойстве, поэтому вернул своё внимание к текущим проблемам.

— Плохо то, что как только мы выдвинемся отбить эти позиции, они поймут что их раскусили.

— Я тоже так считаю, — согласился Грайс, — перенаправление наших боевых отделений сразу выдаст наши намерения, поскольку сейчас враг наверняка знает их текущие цели.

Он снова изучил гололит.

— Однако батарея "Мантикор" находится близко к тому маршруту, который ведет к осажденным защитникам обители Администратума. Если я с боевыми братьями сделаю третью вылазку, то они слишком поздно поймут, какова наша настоящая цель.

— После этого останутся только "Василиски", — сказал я, в его логических доводах не было ошибок.

— Может ли их уничтожить "Громовой Ястреб"? — Спросил Ортен и я отрицательно покачал головой.

— Сомневаюсь в этом, — ответил я, — мне довелось служить с артиллерийским подразделением, и я могу сказать, что они всегда готовы к воздушному налету. Через минуту после того как он появится на ауспексах, "Василиски" рассредоточатся. Мы сумеем уничтожить несколько, но нет гарантии, что оставшиеся не смогут устроить эффективный обстрел аэродрома.

— Тогда вам придется подкрасться к ним, правда? — Вмешался новый голос и, повернувшись, я оказался перед молодой женщиной в ещё более абсурдной версии той сложной униформы, которую носили большинство солдат в бункере. Темно-красная ткань была украшена серебряным галуном, а полковой герб на погонах был вышит золотой нитью, которая сверкала под люминаторами почти так же ярко, как пуговицы её туники. Две верхние были не застегнуты, оставляя роскошный разрез. Весь этот ансамбль явно был обязан своим происхождением кутюрье, а не интенданту. Хотя лазерный пистолет в кобуре на поясе создавал впечатление боевого оружия, но может быть это была его единственная функция — создавать впечатление.

— Комиссар, уважаемые астартес, это моя дочь Мира, — сказал ДюПанья, хотя сходство было настолько сильным, что я и сам уже это понял. Мира ДюПанья явно унаследовала конституцию своего отца, хотя пока генетическая склонность к полноте не пошла дальше намека на пышную зрелость лица и приятных округлостей во всех нужных местах под туникой и брюками. Ради них я, несомненно, выкроил бы время, чтобы оценить в более спокойных обстоятельствах. Её светлые волосы были тщательно заплетены в косы, а зеленые глаза смотрели на нас с легким разочарованием, так, словно не нашли ничего более интересного.

— Это легче сказать, чем сделать, — ответил я ей тоном, который хотя и был формально вежливым, но все же смог передать невысказанное пожелание бежать отсюда и оставить военные дела профессионалам. К сожалению Мира, как я вскоре узнал, не смогла бы распознать намек, даже если бы его поднесли ей в подарочной упаковке с привязанным ярлыком "Намек".

— Только если вы достаточно глупы, чтобы оставаться на поверхности, где они смогут вас увидеть, — презрительно ответила она и подошла к отцу, который, похоже, начал чувствовать себя не очень комфортно. Не могу сказать, что я его осуждал, поскольку он явно лучше понимал, кто мы такие и что из себя представляем. Хотя, к моему удивлению, Ортен задумчиво кивал.

— Ты предлагаешь пройти по подземельям? — Спросил он и Мира повторил его жест.

— Конечно предлагаю, — ответила она. Презрение и самоуверенность смешивались в её голосе, я нашел это довольно раздражающим.

— Мы же провели немало времени в технических туннелях, расставляя ловушки, чтобы туда не могли войти мятежники? Почему ваши бойцы не могут выйти тем же путем?

— Это вполне убедительно, — сказал я, к тому моменту уже успев потратить немало времени на беготню по подземельям различных миров и хорошо представляя себе природу растянутых коммуникаций, наверняка подпиравших Фиделис.

— У вас здесь есть какие-то карты, с которыми мы можем ознакомиться?

— Должны быть, — сказал Ортен и отошел поговорить с помощником. Я повернулся к Грею.

— Мне уже приходилось спускаться в туннели, — сказал я, — они обычно довольно тесные.

Я попробовал представить его со своими воинами, протискивающихся через трубопроводы, в которых я играл в детстве[16] и уныло потерпел фиаско.

— Кажется, вам лучше придерживаться вашего первоначального плана и оставить "Василиски" местным.

— Действительно, — согласился Грайс, — двойная атака, через подземелья и по земле, похоже, лучшая стратегия. Как только мы вступим в бой, нас смогут поддержать боевые отделения и "Громовой Ястреб".

— Чудесно, — согласился я.

— Тогда мы приступим, как только вы выберете себе отряд сопровождения, — сказал Грайс и я слишком поздно понял, во что только что вляпался. Разумеется, я ни в коем случае не собирался лично возглавить нападение на "Василиски", но зная, что Грайс поверил в справедливость моей, фактически дутой, репутации, я запоздало понял, почему он сделал такое предложение. Теперь я не мог отступить, не ударив лицом в грязь перед астартес, с которыми мне ещё предстояло служить, и не уронив своего авторитета перед губернатором, так что мне оставалось просто сделать все как можно лучше. По крайней мере, думал я, ситуация не может быть хуже.

— Я займусь этим, — снова вклинилась Мира со всем мимолетным высокомерием надоедливого богатого ребенка, рожденного чтобы управлять планетой. Она спокойно кивнула капитану астартес.

— Мы будем готовы выдвинуться в течение получаса.

НА самом деле прошел почти час, прежде чем СПО смогли организоваться. За это время мы получили воодушевляющие новости о том, что боевые команды добрались до своих целей не понеся потерь, а рыскающий "Громовой Ястреб" подействовал на мятежников как палка, засунутая в муравейник. К тому же, я поучаствовал в совершенно неприятной беседе с дочерью губернатора. Ей кажется и в голову никогда не приходило, что чья-то власть может превосходить её собственную.

— Мне очень жаль, миледи, — сказал я, собрав все дипломатические навыки, чтобы подавить порыв высказаться без изысков, — но я на самом деле не могу позволить вам пойти с нами.

Мира посмотрела на меня с выражением, которое, по моему мнению, предназначалось для горничной, неправильно выставившей ей температуру в ванной.