Ю. Жукова - Замуж с осложнениями
Азамат практически доносит меня до каюты, и вид у него такой виноватый, что мне даже становится его жалко. Как он ухитряется быть хорошим капитаном, если так не уверен в себе?
Сворачиваюсь клубочком на диване. Кто бы знал, как мне надоела эта короткая юбка. Только и следи, чтобы выглядеть прилично. Хорошо хоть туфли на мне удобные были, танкетки, не каблуки. Но на кроссовки готова хоть прямо сейчас поменять. А так приходится разуться, чтобы дать ногам отдохнуть. Капитан уходит, ещё раз извинившись, и дверь за ним защёлкивается.
Я довольно быстро перестаю изображать из себя несчастную жертву обстоятельств. Всё-таки обошлось без травм, так, синяк на ключице да шишка на затылке. Вот напугалась я конкретно. С этим и надо бороться.
Встаю, раскапываю свой мешок: тэк-с, этого внутрь от нервов, этого в нос для соображаловки, а этим шишку помазать. Красота. Какая же я всё-таки умная! Про удачливость я в данной ситуации, пожалуй, промолчу.
Стук в дверь. Кого это принесло? Добивать пришёл? Спрашивать бессмысленно, закрытая каюта на звездолёте всегда звуконепроницаема. Осматриваю пульт, кнопки подписаны по-муданжски. Ладно, в случае чего, скажу, нажимала наугад. Будем надеяться, «окно» — это то, что мне нужно.
И правда, дверь становится прозрачной. Не исчезает совсем, к счастью, а то бы меня точно кондратий хватил, а так — мутненько, но видно. Там капитан. Стоит, переминается, в руках что-то держит, не разберу. Один, вроде. Ладно, не могу же я капитана не пустить… у него, наверное, всё равно пульт от всех дверей есть. Открываю.
— Простите за вторжение, — начинает он. Поклонись ещё поясно. — Подумал, может быть, поможет успокоиться.
Ставит на стол пиалу с дымящимся чаем. Скажите, что мне этот бред снится, а? Потому что иначе я пошла искать чемпионат по неадекватному поведению, я знаю, кто его выиграет.
Нет, правда же на сон похоже? Особенно такой… в изменённом состоянии сознания… Вот и повторяющийся мотив, и всем, кроме меня, происходящее кажется естественным. Но самое ужасное, что я не могу просто проигнорировать Азамата, как надоедливого ухажёра в чате. Надо как-то реагировать.
— Ой, да не надо было, — всплёскиваю руками, хоть и с задержкой. — Мне прямо неловко, прислали бы кого-нибудь, на худой конец…
— Да, наверное, так и надо было сделать, — неожиданно соглашается он, глядя в сторону. Да он обиделся! О господи, что же это за кошмар такой?!
— Я… то есть… в смысле… — что можно сказать капитану, чёрт возьми, пиратского корабля, чтобы он перестал на меня обижаться?! Что он, решил, что я его видеть не хочу?
— Ничего-ничего, — говорит, поворачиваясь к двери. — Я вас больше не побеспокою.
Приходится всё-таки вскакивать и догонять его босиком, а я так не люблю в общественных местах без тапочек… Хватаю его за руку, мелодраматичненько так, но ничего лучшего в голову не приходит. Впрочем, действует хорошо, останавливается, как будто я на паузу нажала.
— Подождите, — говорю. А чего ещё сказать, не знаю. Он послушно ждёт, смотрит на свою руку, как будто впервые видит. Если я когда-нибудь в старости буду преподавать в космическом колледже, я там организую спецкурс о повадках инопланетян, потому что знания языка тут явно недостаточно. Я ведь только догадываться могу, на что он обиделся. А если не на это? Я, кстати, до сих пор не знаю, что его так развеселило в столовой. Но, похоже, выбора у меня нет. Была — не была и прочие пропавшие паны.
— Я вас не прогоняю, просто мне страшно неудобно отнимать у вас столько времени. Вы так обо мне заботитесь, как будто я какая-то особенная, а я самая обычная, и мне очень неловко.
Надеюсь, это он не воспримет как "отстань, без тебя справлюсь"?
Улыбается, шевелит бровями. Фух, пронесло…
— Вы ведь с Земли, — говорит. Тонко подмечено, однако…
— Ну да, — моргаю.
— Ну и какая же вы "самая обычная"?
А, то есть, я — редкий экспонат в коллекцию, так что ли? Меня надо держать в удобном вольере и кормить предпочитаемой пищей?.. А чего это я так разозлилась внезапно? Пускай царь диковинкой потешится, лишь бы вернул на место в целости.
Однако часть моего возмущения, видимо, всё-таки отражается на лице, и капитан замечает. Тянет руку, чтобы я отпустила. Теперь поверх прочего мне ещё и стыдно.
— У вас на корабле, — говорю, — кроме меня ещё сорок семь человек землян.
— Они меня боятся.
— Я тоже.
Ой, зря я это сказала, сейчас опять обидится! Быстро, быстро всё исправить!
— Правда, Алтонгирела я боюсь гораздо больше, — выдаю с нервным смешком.
Так, кажется, на этом канате я научилась балансировать. Он снова улыбается. Вернусь на Землю, попробую себя на поприще дрессировки диких зверей.
— Не стоит, он теперь к вам на пять метров не подойдёт.
— Или просто подстроит несчастный случай.
Азамат так широко открывает глаза, как ему только позволяет природная узкоглазость.
— Вы же не можете всерьёз предполагать, что он хотел вас убить? — спрашивает он меня в благоговейном ужасе.
— Мне жаль вас разочаровывать, — говорю, — но я в этом твёрдо уверена.
Этот непредсказуемый человек покатывается со смеху.
— Извините, Лиза, — говорит он. — Но это совершенно невозможно. Я сам виноват, надо было вам сразу всё объяснить. Ни один муданжец не причинит вреда землянину нарочно. Это абсолютное табу. Алтонгирел вёл себя, как полный идиот, но он действительно просто не рассчитал силу.
— А как вы тогда воюете? Чтобы без травм? — это что, новый шаг в буддизме?
— А мы с Землёй и не воюем. И земных заложников вот впервые осмелились взять, — хмурится. — Мне слава в голову ударила. До сих пор у меня ещё ни один заложник не пострадал, вот я и соблазнился. Мне очень жаль, что вам пришлось так переживать, но на этом корабле вас никто не тронет. По-хорошему, мы вообще не имеем права к вам прикасаться и даже знать ваше имя. Я почему-то был уверен, что вы это понимаете. Земляне для нас — те же боги.
Меня снесло лавиной новой информации ещё где-то на середине его монолога, и теперь я пытаюсь осмыслить сказанное. Так вот почему он мне руки не подал.
— А тогда зачем вы пытались, — осмысление начинает потихоньку порождать вопросы, — заставить Алтонгирела довести меня до каюты? Он ведь тоже не должен меня трогать?
— Не должен, но он духовник, и он красивый, так что из нас двоих для него нарушение этого запрета — меньшее зло.
Ну я и попала. Нет, это всё, конечно, прекрасно, но… ой, я же его за руку взяла!
— А мне-то можно вас трогать? — спрашиваю в лёгкой панике. Ещё не хватало, чтобы я ему какой-нибудь запрет нарушила.
Удивлённая улыбка — это, видимо, выражение его лица по умолчанию.
— Можно, конечно, хотя меня несколько озадачивает, что у вас возникает такое желание, — хмыкает капитан. Он всё-таки вогнал меня в краску. Ну ладно, хоть с третьего раза, вот, знайте, что я сопротивлялась.
Ой, а ведь он же меня сюда волок…
— А это ничего, что… — начинаю я, но он, похоже, уже просёк ход мыслей моей паранойи.
— Если вас это устраивает, то всё в порядке.
Облегчённо вздыхаю. Меня так и будет сегодня швырять из паники в облегчение и обратно? Где там мой чай? Если уж капитан сам принёс, грех не пить. Да и вообще, мы уже минут пять, как идиоты, стоим около двери.
— Может быть, присядем и обсудим всё спокойно? — предлагаю, немедленно подавая пример. Он, склонив голову, наблюдает, как я на цыпочках гарцую обратно к кровати — полы тут вроде чистые, но не люблю я босиком ходить. Он как-то выкручивает компьютерный стул лицом ко мне и садится, откинувшись на спинку. Ему этот стул маловат, правда. Капитан у нас всё-таки очень крупный дядя, не только ростом, но и в прочих измерениях.
Впиваюсь в чай, отчего Азамат несколько приободряется. Думал, вылью, что ли? Нет, как ему всё-таки удаётся людьми управлять, с такой-то самооценкой? Надо с ним быть повежливее, если уж я для него такая важная персона. Может, комплексов ему поубавлю.
— Азамат-ахмад, — начинаю вроде как вежливо, запоздало вспоминая, какая на это была реакция последний раз. Ну и он, конечно, хохочет.
— Не называйте меня так, — отмахивается.
— Ну почему? — спрашиваю несчастным голосом.
Отворачивается, бормочет что-то на муданжском. Похоже, я его всё-таки дожала до того порога, где кончается его знание всеобщего.
— Это я вас должен титулами называть, а не вы меня, — объясняет наконец. Ага, ну хотя бы я не сказала ничего неправильного.
— У меня никаких титулов нету, — говорю, — и я лечу на вашем корабле. Не могу же я вас просто по имени называть!
Смотрит на меня долгим изучающим взглядом, а потом вдруг выдаёт:
— Вы, очевидно, не понимаете, насколько вы красивы.
Да что у него за пунктик с этой красотой? Я не жалуюсь, конечно, но как-то до сих пор за мной не водилось устилать улицы обморочными юношами. С другой стороны, если он Алтонгирела красавцем считает, то на его фоне я, конечно, суперзвезда.
