Трое из Иудеи (СИ) - Леженда Валентин
– Не трусь, дурачина… – хлопнул личного переводчика по вздрогнувшему плечу усмехающийся царь. – Если бы я хотел избавиться от тебя, то прислал бы людей из тайной службы.
И мрачный как туча Соломон повёл полуголого Левенсона в то крыло дворца, где располагались самые роскошные гостевые покои.
* * *– И всё-таки, куда же мы идём? – прошептал Авесалом, бесшумно поднимаясь по лестнице украшенной экзотическими перилами, вырезанными из красного африканского дерева.
– В покои царицы, – коротко бросил через плечо царь, имевший подозрительно разбойничий вид.
– А вам не кажется, что это несколько опрометчиво, тем более в такое позднее время…
– Нет, не кажется…
– Вам конечно виднее, но я со своей стороны хотел бы напомнить, что…
– Тс-с-с-с… – сделав жуткую гримасу, Соломон приложил к губам указательный палец.
– Что такое? – переводчик испуганно вытянул шею, пытаясь разглядеть что же там в темноте так встревожило царя.
– Проклятье!!!
– Что случилось?
– Солдаты!
– Где?!!
– У меня на бороде!
Левенсон тщательно изучил густую чёрную бороду владыки Израиля.
– Косички таки есть, но солдат… что-то совсем не вижу…
– О боги, какой же осёл! – Соломон закатил глаза, после чего сдавленно захихикал. – Разумеется покои царицы Савской тщательно охраняются.
– Полный тухес… – кивнул переводчик, осторожно заглядывая за угол. – Ассирийские головорезы не меньше десятка и вооруженные до самых коренных зубов. А иначе и быть не могло…
– Почему? – удивился царь.
– Слишком много бородатых красавцев по дворцу ходит… – спокойно ответил Авесалом. – Ну вот взять, к примеру, хотя бы меня…
– Ты, ослиная задница, заткнешься, наконец, или нет, – яростно прохрипел Соломон очень близкий к жестокому убийству.
Переводчик внял, вовремя прикусив язык. Царь же включил мозги и, сняв с безымянного пальца золотое кольцо с огромным рубином, швырнул его вглубь коридора. Как он и предполагал неусыпная стража царицы тут же переполошилась, среагировав на внезапный шум. Всей толпой кровавые головорезы далёких песков храбро ринулись на звук.
Замешательство было недолгим.
Аравийцы увидели кольцо, за которое вполне можно прикупить небольшой приграничный ассирийский город вместе со всем населением.
Изогнутые широкие мечи одновременно выскочили из ножен.
– Ну, сейчас начнётся, – удовлетворенно потирая руки, проговорил Соломон.
– Что уже дерутся? – заглядывал через плечо царя Левенсон.
– Ещё как! Вперёд!
Один короткий, но мощный рывок, и вот они уже в покоях знатной гостьи. В спальне экзотической красавицы царил интимный полумрак. Смуглокожая женщина возлежала на роскошном ложе среди множества расшитых золотом подушек. Курились благовония, колыхались от лёгкого ночного ветерка невесомые шторы, хищно поблёскивала красными глазами ручная пантера, с удобством расположившаяся в ногах спящей хозяйки.
– Значит так… – трезво оценив ситуацию, объявил Соломон. – Я бужу царицу, а ты отвлекаешь хищника.
– А можно наоборот? – с надеждой спросил Авесалом, уже заранее трясясь как сухой лист на осеннем ветру.
– Можно, но ты идёшь первым, – легко согласился царь и дал переводчику могучий пинок под зад.
Пантера среагировала мгновенно, красиво прыгнув на взвизгнувшую человеческую фигуру. Царица проснулась, но Соломон был уже рядом, галантно целуя смуглую ручку.
– Вижу, вам не спится? Мне, признаюсь, тоже!
Смуглянка непонимающе рассматривала царя, затем её взгляд переместился на странный визжащий клубок, катающийся по спальне.
– Рамсес, атори нотос фу!!!
В следующую секунду визжащий клубок распался, и пантера недовольно затрусила к ложу хозяйки.
– Рамсес, кутори, питейя кутори!!! – красавица успокаивающе потрепала зверя по стоящей дыбом холке.
– Хороший пёсик… – дрожащим голосом проговорил напоминающий красно-белую зебру Авесалом и, услышав в ответ глухое рычание, тут же поспешно исправился, – то есть хорошая кошечка…
– Иди-ка, братец, сюда, – Соломон властным жестом поманил толмача. – Будешь переводить.
– Что переводить?
– Всё!
– Всё это когда ноги холодные! – философски изрёк переводчик.
– Не умничай мне тут.
Левенсон опасливо приблизился к кровати:
– Ну я… таки готов… почти…
Царь повернулся к играющей с пантерой царице:
– Как ты прекрасна, как привлекательна… – трогательно держа в руках ладонь смуглянки произнёс Соломон, усиленно изображая юношескую пылкую влюблённость. – Твой стан похож на гибкую юную пальму, груди твои спелые виноградные грозди. Подумал я, вот бы прямо сейчас вспорхнуть на эту пальму, дабы посмаковать виноград уж поспевший, пожинать плод страстной любви, погрузившись в сладостное безумство…
– Вы шо с мозгами совсем поссорились? – испуганно выдал переводчик. – Да как же я этот бред-то переведу?
– Переводи, как хочешь, – спокойно ответил царь. – Но чтобы слово в слово…
– Но женские груди вовсе не похожи на виноград. Уж скорее персики или дыни. Как я ей это всё объясню?
– Объясни, как сможешь. И не зли меня, а то… сам знаешь… я уже на переделе…
Авесалом тяжко вздохнул, разразившись неприятно режущей слух длинной тирадой. Царица отреагировала нестандартно, с большим интересом посмотрев на переводчика и даже обаятельно улыбнулась ему.
– Что такое? – слегка занервничал Соломон. – Почему она улыбается тебе, а не мне?
– Мне за это ничего неизвестно… – растерянно развёл руками Левенсон. – Может ей понравилась моя борода, хотя вы её и подпортили слегка в порыве необузданного гнева…
– Ты ещё не видел меня в настоящем гневе, – потряс указательным пальцем у носа переводчика царь. – И молись, чтобы никогда не увидел.
Тем временем потасовка в коридоре перерастала в небольшое побоище. Заинтересовавшись, Соломон поклонился царице и, подбежав к дверям, приоткрыл одну створку. За дверью и впрямь шла нешуточная битва. На шум драки прибежали иудеи, хорошо рассмотрев, что именно не могут поделить аравийские головорезы. Тут то и началось самое интересное. Быстро сориентировавшись, израильтяне схватились за ножи и… численный перевес оказался не на стороне гостей.
Царь смотрел на всё это с большой тревогой, усиленно размышляя над тем, будет ли сей акт иметь неприятные для него дипломатические последствия. Так и не придя к однозначным выводам, Соломон вернулся к ложу царицы и… застыл там как вкопанный. Ложе оказалось пустым, хотя и здорово примятым.
Волшебным образом испарилась не только царица вместе с любимой пантерой, но и негодяй переводчик.
– Что бы всё это значило?!! – задумчиво поглаживая переносицу, спросил сам у себя царь и чуть погодя увидел клок рыжих волос, красноречиво лежащий на одной из подушек.
– Ах, какой мерзавец, какой… – слов не было были одни лишь эмоции.
Конечно следовало немедленно броситься в погоню, но Соломон нутром чувствовал, что уже опоздал. Как говорится «поздно пить целебные отвары, когда пейсы отвалились». Удар по самолюбию царя был нанесён просто сокрушительный. Но в жизни зачастую всё предусмотреть невозможно, будь ты хоть семи пядей во лбу. Чем привлёк экзотическую красавицу плешивый, рыжий, немолодой, кривоногий иудейский урод, так и осталось для Соломона загадкой на всю жизнь. Как говорится «непредсказуемому женскому сердцу не прикажешь» и «любовь зла полюбишь и осла», ну и прочее в таком же роде.
Как выяснилось чуть позже, царица Савская поспешно вернулась на родину, где благополучно сочеталась узами брака с чужеземцем Авесаломом Левенсоном, который нежданно-негаданно из царских переводчиков сделался Аравийским царём.
Разумеется Соломон не мог стерпеть этакого вероломства и заказал подлого предателя самому Ицаху Кровавые Пейсы чьи убийцы по слухам проникали даже в загадочные земли северных варваров. Однако Ицах, взяв золотые шекели у Соломона, так и не выполнил этот заказ, стрясся с царицы Савской ещё большую сумму за то, чтобы не убивать её любимого Левенсончика. Таким образом, знаменитый иудейский разбойник заработал двойную сумму шекелей не пролив при этом даже капли крови.
