Сергей Платов - Собака тоже человек!
Черный колдун был вне себя от ярости, позвал к себе Филина, долго с ним шептался, после чего старый слуга как сквозь землю провалился. А весь отряд не торопясь направился домой. Однако в виду города, на последнем привале, Гордобор вдруг спешно собрался, велел всем продолжать путь и исчез, как и его слуга. Судя по всему, весточку получил.
По прибытии в Кипеж-град, братьев освободили, взяв с них слово не выходить за крепостную стену. Так как кабаков за пределами оной практически нет, то условие оказалось посильным. Вот именно в кабаке на третий день отмечания счастливого завершения опасного путешествия они и услышали знаменитую балладу «Про великого Даромира и возлюбленную его Селистену» (как луговые умудрились так быстро сварганить и распространить песнь, ума не приложу!). На радостях ребята загуляли еще на пару дней, но тут вернулся Антип и бесцеремонно прервал затянувшееся веселье.
Как ни странно, Антип оказался в курсе всех событий. Щедро наградил братьев и велел разослать по всем дорогам ратников, чтобы они встретили возвращающуюся издалека дочурку с белым колдуном.
— То есть с тобой! — радостно заявил Фрол.
— Но встретили вас, к сожалению, не мы, — закончил Федор.
— А теперь расскажи нам, как ты расправился с Филином и Гордобором! — в один голос попросили ратники.
Вот не поверите, но чуть ли не в первый раз в жизни не захотелось расписывать свои великие победы. Вот говорила мне Матрена: все проблемы от недоедания. А я, дурак, ее не слушал.
— Да что тут рассказывать? — промямлил я. — Филина одолел я, а Гордобора — вместе с моим наставником.
Докатился! Даже ничего не приукрасил и не приврал. Что ни говори, а это для меня ненормально. Видимо, точно так же подумали и братья, ошалело уставившись на меня.
— Ты, чай, не заболел? — робко поинтересовался Федор.
— Матрена, принеси-ка нам еще пару кувшинчиков, Даромиру освежиться надо! — тут же выдал второй брат.
Матрена с явным неудовольствием поставила на стол медовуху, а братья все так же неотрывно смотрели на меня.
— Точно заболел, — наконец резюмировали оба.
— Ребята, ну честное слово, я просто сейчас не в настроении. Давайте как-нибудь в другой раз, — устало пробурчал я и наполнил кружки.
Звук наливаемой медовухи подействовал на братьев благотворно, и после исчезновения в луженых глотках источников этого звука, они наконец сдались.
— Ну не в настроении, значит, не в настроении! Тогда тебя развлекать будем мы.
— Точно! Ты парень серьезный, вона какого монстра завалил, так что вполне заслужил право на отдых.
— Хочу сказать тебе по секрету, — перешел на шепот Фрол, — нас с братаном Антип скоро сотниками сделает.
Я удивленно посмотрел на ребят. Вроде как раньше сотников князь назначал.
— Точно, так оно и есть, не сомневайся! — так же громоподобно зашептал и Федор. — Так сказать, за большие заслуги и за личную преданность.
— Ну так, наверное, князь все-таки назначит, а не Антип.
— Тьфу ты, так мы же главного тебе не сказали! Только это секрет. Никому, понял?
— Могила! — утвердительно кивнул я.
— Завтра объявят о свадьбе Селистены и Феликлиста. Смекаешь? Так при таком раскладе Антип будет не просто премьер-боярин, а уже нечто большее.
— Так вопрос о свадьбе уже решен? — обреченно спросил я.
— Конечно! Уже с неделю весь двор шепчется.
У меня аж в глазах помутнело от таких подробностей. Я залпом осушил кружку и выдавил из себя последний вопрос:
— А невеста что ж, согласна?
— Ну ты, малый, и вправду не в себе. Так кто же откажется княгиней стать, конечно, согласна.
Далее ребята наперебой хвалили Антипа и живо обсуждали радужные перспективы, связанные с предстоящей свадьбой. Честно говоря, я их почти не слушал, только кивал и поддакивал время от времени, чтобы они не очень меня доставали.
Так, выходит, все уже решено… Все в курсе, кроме меня. Неужели Селистена все знала и ничего мне не сказала? Что-то не верится. Хотя… Почему бы и нет. Разве я могу ее упрекнуть, что она хочет быть княгиней, а не женой недоученного колдуна? Еще пару часов назад я с присущей мне уверенностью сказал бы, что да, могу, и упрекнул бы. Но теперь я уже не был бы так категоричен.
Я решительно встал из-за стола. Братья удивленно вскинули на меня глаза.
— Знаете, мне пора. Вы пейте, гуляйте и не поминайте меня лихом.
— Ты куда собрался, Даромир? Ведь только гудеть начали, — изумился Федор.
— Да так, есть еще небольшое дельце в Кипеж-граде.
— Ну ладно, иди. А если помочь надо, так мы мигом!
— Да нет, тут мне ничем не поможешь.
— Ну как знаешь, — обиженно пробурчал Фрол.
— Впрочем, у меня будет к вам небольшая просьба.
— Да все что угодно! — обрадовался Федор.
— Вы, наверное, завтра увидите боярышню, так передайте ей… — Я замялся. Чуть ли не впервые в жизни я не знал, что сказать. — Ничего не говорите. — Я помолчал. Братья в недоумении переглянулись. — Просто скажите, что я искренне желаю ей счастья.
— И все?
— Все. Пока, ребята!
— Пока. — Братья были озадачены моим поведением. Ну да ладно, вот такой я загадочный.
Пройдя через зал, я остановился у стойки, где нахмурившаяся Матрена яростно терла полотенцем какую-то плошку. Я отцепил от пояса кошель с теми самыми золотыми, что мне проиграл Беня Вийский, и положил перед хозяйкой. Матрена удивленно посмотрела на меня:
— Я же сказала, что ты мне ничего не должен. Этих обалдуев я тоже накормлю бесплатно.
— Возьми, Матрена. Может быть, у какого-нибудь посетителя не хватит денег на еду, так ты накорми их.
— Ты чего это? — Матрена смотрела на меня с недоумением.
— Я прибыл в этот город с пустыми карманами, таким же и хочу его покинуть. Настоящему колдуну деньги не нужны.
— Так ты решил исчезнуть?
— Да, — кивнул я. — Так будет лучше для нее.
— Что бы ты ни сделал, все равно будешь неправ.
— Да, наверное. Но лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Прощай, Едрена-Матрена, я больше никогда не вернусь в этот город!
— Нет! До свидания.
Могу поклясться, что в этот момент в уголках глаз у женщины-горы сверкнули слезы. Что ни говори, но женщины все одинаковые.
Я толкнул дубовую дверь и вышел на воздух. Вот, собственно, и все, приключение закончилось. Я возвращаюсь в «Кедровый скит». С него все началось, им и закончится. Вроде всего ничего прошло, как я его покинул, а сколько событий произошло. Да что там, я сам стал совершенно другим. Не знаю пока, хорошо это или нет. Время покажет. Но уже сейчас ясно, что никакое время не вытравит из моего сердца рыжие кудряшки и очаровательные конопушки на миленьком носике. Будь счастлива, Селистена! Я тебе искренне этого желаю. Будь счастлива и прощай.
Я даже не стал выбираться за городскую стену, а просто огляделся вокруг и, не заметив ни одной живой души, обернулся соколом и резко набрал высоту.
* * *На этот раз летел я медленно и печально. А куда, собственно, мне теперь торопиться? Перед тем как вернуться в скит, я решил пару дней погостить у Серафимы, как раз до конца каникул. Про Селистену я старался не думать. Это, конечно, было невыносимо, но я изо всех сил гнал мысли о ней и о ее предстоящей свадьбе. Поделать уже ничего нельзя. Всё, прекрасная, чистая глава в моей жизни дописана и поставлена точка. Я возвращаюсь в скит, Селистена идет под венец. И эта сердечная рана затянется еще очень не скоро, если затянется вообще.
В Кипеж-град я уже никогда не вернусь, мое слово верное. Да и Селистена никогда не найдет ни скит, ни Серафимину избушку, даже если очень захочет: ориентироваться в лесу она так и не научилась.
Вот и ведьмины хоромы. Из печной трубы вьется небольшой дымок — кормилица, наверное, пироги печет. Что ж, очень кстати, за все время пути у меня во рту и маковой росинки не было. Вот что любовь с людьми делает: я даже о еде думать перестал.
Плавно приземлившись перед избушкой, я вернул себе человеческое обличье. Стряхнул с себя прилипшее перо (у пернатых сейчас линька), поднялся на крыльцо и открыл дверь. В нос ударил приятный запах. Точно, Сима пироги затеяла.
— Ты вовремя, как раз пироги поспели, — раздался звонкий голосок, и мое сердце сжалось.
Боясь поверить своим ушам, я вошел в комнату и замер на пороге. В Симином переднике как ни в чем не бывало у печки хозяйничала Селистена. Раскрасневшаяся от печного жара, она казалась еще более рыжей, чем обычно, а мои любимые конопушки сияли как маленькие звездочки.
— Ну чего стоишь, проходи. Стол уже накрыт, поди, проголодался с дороги? Вообще-то тебя легче прибить, чем прокормить, но я попробую все-таки прокормить, — улыбнулась боярышня и поставила на стол огромное блюдо с румяными пирожками.
В оцепенении я сел на скамью. Этого просто не могло быть! Селистена никак не могла оказаться здесь, да еще раньше меня. Хотя не могу сказать, что меня это не радует. Между тем Селистена выставила на стол еще пару блюд с какой-то вкусностью и, наконец, уселась напротив. Я же будто потерял дар речи.
