Клиффорд Саймак - Волшебный квартет
Навстречу путникам по лугу, что лежал между ними и чудесным зданием, двигались какие-то существа. Расстояние не позволяло различить, какие именно; заметно было только, что одно из существ намного выше других.
— Разрази меня гром,— буркнул Джонс.— В прошлый раз я тут все облазил, и мне не попалось ни единой живой души, а теперь извольте-ка — целая куча встречающих!
От группы неведомых существ отделилась крошечная фигурка. Чувствовалось, что ее переполняет радость: она пронзительно верещала и выкидывала всяческие коленца, делавшие честь ее ловкости.
— Мэри! — верещала она.— Мэри! Мэри! Мэри!
— Ой,— воскликнула девушка,— да это же Ловкие Пальцы! А я-то все гадала, куда подевался мой маленький дружок!
— Тот, который лепил с тобой «куличики»? — уточнил Корнуолл.
— Тот самый,— отозвалась Мэри.
Она опустилась на колени, и Ловкие Пальцы с разбегу прыгнул к ней в объятия.
— Мне говорили, что ты идешь,— всхлипнул он,— а я не верил, не верил! — Он извернулся и поглядел ей в лицо.—Ты выросла,—заявил он сурово.—А я не расту вообще.
— Я спрашивала про тебя в Доме Ведьмы,— проговорила Мэри,— и мне сказали, что ты пропал без следа.
— Я здесь уже много лет,— ответил брауни.— Мне столько надо тебе показать!
К тому времени к паломникам приблизились остальные существа. Большинство встречающих составлял маленький народец — брауни, тролли, эльфы и феи. Все они шумели, приплясывали на ходу, выражая так или иначе свою радость. Их сопровождал человек, вернее, подобие человека: фигура в длинном черном плаще с капюшоном, который закрывал лицо; Корнуоллу показалось даже, что лица у фигуры нет вовсе. Странного человека окутывала легкая дымка, словно он шагал сквозь туман, что стелился по земле для него одного. Подойдя к путникам, он остановился и произнес голосом столь же мрачным, как и его платье:
— Я Хранитель университета. Добро пожаловать в наши края. Сдается мне, у вас возникли неприятности с гарпиями. Порой они становятся донельзя наглыми.
— Ничего страшного,— сказал Хэл,— Мы с ними очень мило побеседовали.
— Мы не обращаем на них внимания,— продолжал Хранитель,— потому что гости к нам заходят редко. Твои родители, милая,— прибавил он, обращаясь к Мэри,— гостили у нас несколько лет назад, и с тех пор больше никого не было.
— Я заглядывал к вам на днях,— возразил Джонс,— а вы никак не отреагировали на мое появление. Если хотите знать мое мнение, вы нарочно старались меня убедить, что университет заброшен.
— Мы наблюдали за вами, сэр,— отозвался Хранитель.— Прежде чем открыться вам, мы желали узнать, что вы собой представляете. Но вы покинули нас в некоторой спешке...
— Вы сказали, что мои родители были здесь,— перебила Мэри.— То есть были и ушли?
— Да,— подтвердил Хранитель,— ушли. Я расскажу вам обо всем, но чуть-чуть попозже. Вы ведь не откажетесь разделить с нами нашу пищу?
— Теперь, когда вы упомянули о еде,— заявил Сплетник,— я почувствовал, что слегка проголодался.
Глава 38
Хранитель восседал во главе стола. Сейчас уже не оставалось никаких сомнений в том, что лица у него не было. Под капюшоном, там, где полагалось быть лицу, клубился туман, в котором время от времени сверкали алые искорки. «Может,— подумал Корнуолл,— они заменяют ему глаза?» К еде он не прикасался, просто сидел и поддерживал беседу, избегая, впрочем, говорить о сколько-нибудь важных вещах: расспрашивал, как проходило путешествие, рассуждал об урожае, жаловался на капризы погоды — в общем, вел обычные застольные разговоры. «По-моему,— подумал Корнуолл,— он весь состоит из тумана, этакий призрак, который вот-вот либо растает в воздухе, либо улетит по ветру».
— Не знаю, что и сказать,— прошептал на ухо Корнуоллу Плакси.— Я и слыхом не слыхивал, чтобы в Пустынном Краю обитало что-то подобное. Вроде бы привидение, а вроде — нет. Словом, он мне не нравится.
Угощение было не то чтобы изысканным, но обильным и хорошо приготовленным.
— Кушайте, кушайте,— уговаривал Хранитель.— Всем хватит.
Однако какое-то время спустя стало ясно, что путники насытились; тогда Хранитель сказал:
— Что ж, теперь вы услышите мои объяснения и зададите вопросы, которые у вас на языках.
— Мы хотели...— тут же вылез Плакси. Хранитель взмахом руки заставил гнома замолчать.
— Лично ты хотел узнать, кто я такой,— проговорил он.— Я удовлетворю твое любопытство, ибо все равно должен это сделать. Представляясь вам, я назвался Хранителем. В каком-то смысле так оно и есть, но по роду занятий я — философ. Впрочем, тому, чем я занимаюсь, нет точного названия в вашем мире. Вас, мистер Джонс, пожалуй, больше устроит «специалист по философии», а вы, сэр Марк, пожалуйста, воздержитесь пока от расспросов...
— Я воздержусь,— отозвался Корнуолл,— если вы объясните мне вот что: откуда вам известны наши имена?
— Боюсь, правдивый ответ вызовет у вас недоверие ко мне,— вздохнул Хранитель,— но будь что будет: я могу читать мысли. Я проникаю в ваше сознание, могу забираться очень глубоко, но обычно, не желая оказаться невежей, предпочитаю скользить по поверхности. Впрочем, пойди я наперекор собственным принципам и проникни туда, где хранится ваше сокровенное знание, вам не пришлось бы смущаться и раздражаться. Я родом с другой планеты, и мои воззрения не всегда совпадают с вашими; к тому же я вам не судья. Годы научили меня уважать чужие взгляды...
— Будьте добры,— воскликнула Мэри, опасаясь, по-видимому, что ее кто-то опередит,— скажите, пожалуйста, что стало с моими родителями?
— Они вернулись домой,— ответил Хранитель.
— Без меня? Они не могли вернуться домой без меня!
— Ты возненавидишь меня и будешь, без сомнения, права,— сказал Хранитель,— Они ушли по моему настоянию. Я убедил их в том, что ты умерла.
— Да как вы смели? — всхлипнула Мэри.— Зачем? Что вы задумали?
— Дорогая моя, у меня были на то веские основания,— отозвался Хранитель.— Я утешался тем, что в конце концов все наладится...
— Выходит, в придачу к остальным своим талантам вы еще и ясновидящий? — справился Джонс.
— Разве что немного,— Хранителю явно польстило, что его принимают за провидца,— Скорее, я ощущаю, предчувствую судьбу, делаю то, что нужно, и...
— Бог с ней, с судьбой,— проговорила Мэри ледяным тоном,— лучше скажите, зачем вам понадобилось...
— Скажу, если вы дадите мне возможность и перестанете на меня кричать.
— Я вовсе не кричу,— возразила Мэри.
— Мы дадим вам возможность,— произнес Корнуолл,— однако предупреждаю вас, сэр: вы идете по тонкому льду.
— Пожалуй,— заметил Хранитель,— начать следует с начала, с чего мне, собственно, и надо было начать. Раса, представителем которой я являюсь, зародилась в глубокой древности на планете в самом центре Галактики. Мы создали великую цивилизацию задолго до того, как на Земле появился первый человек, вероятно, даже раньше, чем жизнь переместилась из моря на сушу. Мне известно, сэр Марк, что вы, если можно так выразиться, предубеждены...
— С ним все будет хорошо,— заверил Джонс,— Что не поймет, потом спросит. Он, похоже, сообразил, что одним колдовством всего не объяснишь. Так что продолжайте.
— Хорошо. Наша культура могла бы развиться до таких высот, что мы выделились бы из Галактики, если не из Вселенной. Ведь мы были одними из первых разумных существ и к тому же значительно опережали других. Образ жизни, которого мы могли бы достичь, превосходил бы всякое воображение, однако еще в древности среди нас нашлись мудрецы, показавшие нам последствия такого развития. В итоге мы остались бы в полном одиночестве, ибо сами разорвали бы все связи между собой и иными формами жизни. Поставленные перед выбором, мы приняли решение: жить не только для себя, но и для тех существ, которые обитают или будут обитать на планетах нашей Галактики.
— Мистер,— заявил Джонс,— в моем мире таких, как вы, пруд пруди. Знаю я вашего брата! Доброжелатели, которые лезут туда, куда их не просят, без чьей помощи людям гораздо проще.
— Вы ошибаетесь,— сказал Хранитель.— Мы — всего лишь наблюдатели. Мы стараемся не вмешиваться — разве что в критические моменты.
— По-вашему, сейчас как раз критический момент?
— Боюсь, что да. Не то чтобы должна произойти грандиозная катастрофа, нет; однако я опасаюсь, что может не случиться то, чему суждено случиться. Этот край ожидает величие, но если ожидание окажется напрасным, то Галактика, а быть может, и вся Вселенная, потеряет уникальную культуру. Ко всему прочему, если вам, мистер Джонс, станет от этого легче, то знайте: меня заботите отнюдь не вы, а население Галактики. Мне бы не хотелось, чтобы вы воспринимали нас как миссионеров. Мы не занимаемся благотворительностью. Мы всего лишь наблюдаем и надеемся и выступаем на свет только тогда, когда у нас не остается иного выхода.
