Алексей Лютый - И Будда – не беда!
Брахма сказал, что пытался объяснить это Рабиновичу, но мой хозяин бездоказательных утверждений слушать не желал. Когда после общего собрания Сеня немного успокоился и вроде бы думать о Ганеше забыл, у Брахмы отлегло от сердца. И он жутко заволновался, когда позже вечером мой хозяин приказал приготовить все для завтрашней атаки на жилище экстравагантного бога. Творец понял, что Сеня от этой мысли не откажется. И если другие боги не станут нам помогать, мы и сами разнесем жилище Ганеши по кирпичику и надаем тумаков ему самому. И в этом Брахма не ошибся! Так бы мы и поступили.
Вот тогда, прямо посреди ночи, бог-творец собрал экстренное совещание самых влиятельных членов пантеона и изложил им причину своего беспокойства. Зла Ганеше никто из них не желал, и был придуман этот план. Для создания видимости серьезных намерений все боги прихватили с собой небольшие отряды и инсценировали войну.
Танцовщиц у стен захотел видеть извращенец Ганеша, жаждущий массовых садомазохистских сцен. Это ему дружными усилиями и обеспечили Шива, Вишну и Вирупакша. Высоченную иллюзию стены огня создал Брахма, а остальные пытались изобразить видимость боевых действий и страшных потерь. Ну а эпизод со своей гибелью придумала сама Кали. С момента их ссоры во дворце Брахмы и до самого финала, когда Кали должна была воскреснуть из-за самопожертвования Попова, а затем воскресить и его! Видите ли, эта бракованная корова с перебором конечностей очень хотела увидеть, бросится ли Попов рисковать собой ради того, чтобы отомстить за нее. Мнимую же смерть нашего эксперта должны были обеспечить массажисты Ганеши, прекрасно знавшие, на какую точку нажать, чтобы человек минут пять выглядел абсолютным трупом.
Ну а в целом индусские боги, отвлекая нас инсценированным сражением с многорукими массажистами Ганеши, под шумок хотели пробраться за стену и сделать вид, будто бог-извращенец арестован и готов к суду. Флакон Рудры, конечно, ничего бы не показал, Ганешу отпустили бы, и мы стали бы заниматься поисками истинного виновника приближающейся гибели мира. Да все испортил сам хозяин этого дворца.
Ганеша, не удовлетворенный инсценировкой массового побоища, решил получить на десерт сцену битвы чужеземцев с огромными чудовищами. Он не стал ждать в том месте, где его должны были захватить и тем самым остановить битву, а пошел к пролому в стене. Затем, по словам Брахмы, то ли его массажисты оказались слишком изнеженными, то ли у нас было больше сил, чем боги могли предположить, но многоруким уродам здорово досталось, и они отказались продолжать игру. Да и сам Ганеша не мог за них не заступиться, чем окончательно испортил все представление.
– Как видите, мы вас обидеть не хотели, – закончил свой рассказ Брахма. – Просто старались избежать возможных жертв и разрушений, которые бы могли только ускорить гибель нашей вселенной. Но мы должны отдать вам должное. Вы своей храбростью превзошли все наши представления о людях. Вы – действительно герои!
Тут же над дворцом Ганеши раздались истошные вопли «ура», «слава» и тому подобное. Ни меня, ни моих коллег эти крики не впечатлили. С начала рассказа Брахмы мои менты выглядели раздраженно-удивленными, затем обиженными, а под конец – откровенно злыми. И я их прекрасно понимал. Розыгрыши обычных людей разве что первого апреля, в день дурака, простительны. А вот российских служителей правопорядка разыгрывать не рекомендуется. Можно даже сказать, опасно! Мы для таких шутников, любящих, например, сообщать о заложенных где-то бомбах, даже статью соответствующую придумали – до семи лет лишения свободы.
– Значит, это была шутка? – дав крикам смолкнуть, поинтересовался у Брахмы мой хозяин.
– Ну, можно и так сказать, – подумав, согласился бог-творец.
– А ты не обидишься, если я тоже пошучу? – спросил Сеня. Брахма кивнул, соглашаясь, и мой хозяин что есть силы врезал ему в нос. Творец тут же ушел в нокаут.
– Сеня, ты чего? – оторопел омоновец.
– А ничего! – рявкнул Рабинович и, потирая ушибленный кулак, двинулся к пролому. – Пошли отсюда.
В гробовой тишине мы один за другим пошли на выход, не глядя по сторонам. Мне жутко захотелось оставить свою метку на неподвижном Брахме, но делать этого я не стал – посчитал ниже своего достоинства. А вот Ушинасу, обидевшийся за столь непочтительное обращение со своими новыми повелителями, презрительно плюнул под ноги Шиве и Вишну, а затем догнал нас. Никто дорогу нам не преградил, и лишь у самого пролома подошла Кали.
– Красавчик, ты был просто великолепен! – с улыбкой заявила она. – О такой доблести с твоей стороны я даже и мечтать не могла.
Андрюша очень медленно повернулся в ее сторону, а затем рявкнул:
– Уйди отсюда, дура! Не была бы ты бабой, нос бы набок свернул.
И, оставив оторопевшую богиню в состоянии ступора, криминалист быстрым шагом обогнал всех нас и пошел к одинокому Дакше. Слон ничего не спрашивал. То ли слышал весь рассказ Брахмы, то ли заранее знал об инсценировке, выяснять мы не стали. Достаточно того, что меланхоличный слон теперь выглядел грустным и, позволив моим ментам забраться в паланкин, без слов двинулся подальше от дворца Ганеши.
Не скажу, что мои коллеги выглядели подавленными, но и веселым никто из них не был. Согласитесь, кому приятно узнать, что из него делают дурака, особенно когда этот человек изо всех сил искренне старается помочь тому, кто его разыгрывает? Вот и нам жутко не понравилось, что, пока мы спасали задницы здешних богов и сотворенные ими миры, они сделали из нас шутов на потеху Ганеши. Да их за такое убить мало! Жаль только, что некоторое время они нам еще будут нужны, а потом и следа нашего в этом мире не останется.
Впрочем, последнее я преувеличил. Следов нашего пребывания тут будет вполне достаточно, и еще долгое время его обитатели нас забыть не смогут. Интересно, как это отразится на мифологии и состоянии нашего мира в целом? Хотя, наверное, узнать об этом мне так и не удастся! Все-таки, если мы что-то и изменили, это уже давно на нашей жизни отразилось, и перемен мы попросту не заметим. Если, конечно, они не будут настолько глобальными, что мы свою родину не узнаем по возвращении. И все же я дал себе слово перечитать все книги о здешних богах, которые смогу найти дома. Пусть даже ради этого мне придется хватать зубами тома с уличных лотков и приводить их в нетоварный вид, вынуждая Рабиновича к покупке!
– Извините, а вы не скажете, куда мы направляемся? – поинтересовался Дакша, прерывая всеобщее молчание. – Хотя сам не знаю, почему меня это волнует.
– Раз не знаешь, то молчи, – отрезал мой кинолог и повернулся к эльфу. – Лориэль, тут есть где-нибудь место, в котором нет этих дебильных богов?
Эльф задумался.
– Пожалуй, нет, – после небольшой паузы ответил он. – Разве что дворец Шакьямуни. Хозяин сейчас пытается достичь нирваны в запредельных пространствах, а в дома будды боги предпочитают не соваться.
– Я заметил, – хмуро буркнул Попов. – Стоило нам начать там отдыхать, как сначала Брахма приперся, потом дэвы и Кали.
– Ну, это только потому, что мы несколько нескромно себя вели, – развел руками эльф. – Если теперь не станем буянить, то нас там не скоро искать начнут.
– А буянить никто и не будет, – покачал головой мой хозяин. – Просто надоело все. Напиться хочу!
– Вот! Слышу речь не мальчика, но мужа, – обрадовался Жомов и рявкнул на эльфа: – Чего ждем? Тащи нас к этой Шакальной Муське.
Если честно, такая идея Рабиновича мне очень не понравилась. Что-то сильно я сомневался, что у нас есть время для попоек, и уперся всеми четырьмя лапами, когда меня попытались затащить на слона. Впрочем, Жомов моего выражения протеста даже и не заметил. Подхватил меня как перышко и влетел обратно на спину Дакше. Ушинасу забрался туда самостоятельно, и через мгновение – спасибо Лориэлю! – я потерял сознание, провалившись в черноту.
Как выяснилось после того, как мы отошли от перехода, во дворце Шакьямуни мало что изменилось со времени нашего недавнего визита. Оставленные без присмотра слуги, которым велено было заниматься починкой дворца, почти ничего не делали и либо бесцельно шатались по двору, либо спали в тени деревьев. Верхом на Дакше внутри здания мы появиться, конечно, не могли, поэтому Лориэль нас выбросил в центре двора. И зрелище нашего прибытия вызвало среди слуг настоящую панику. В считаные секунды все пришло в движение, и едва мы успели слезть со слона на землю, как все до единого слуги работали в поте лица.
– Пошли все отсюда! – рявкнул Рабинович, входя внутрь так и не отреставрированного зала. – Чтобы через две минуты у нас выпивка и закуска на столах были.
Пока мои менты устраивались на топчанах, я обошел дом, принюхиваясь к обстановке. Что-то неуловимое вокруг вызывало у меня опасение, и я не спешил присоединиться к пирующим, пытаясь разобраться в своих чувствах и понять, что же меня тревожит? Вроде бы все было, как прежде, и в то же время ощутимо изменилось. Казалось, само существование этого дворца вызывает у меня тревогу, и я долгое время никак не мог понять почему? А затем сообразил!
