Федотова Юлия - Очень полезная книга
— Стра-а-жа! Ау-у! — принялся орать Иван. — Где вы есть? Крыльцо спустите! Мы к господину Мастеру, по делу! Мы ему тапки принесли!
— Божественные Сандалии! — взвыл дух, да так громогласно и возмущенно, что изящное крыльцо с коваными перилами молниеносно выехало им под ноги.
— Добро пожаловать, любезнейшие господа! — расшаркался лакей.
Начало было обнадеживающим.
Чего нельзя сказать о продолжении. Шагов этак пятнадцать успели сделать они по коридору замка, прежде чем пол предательски разверзся под ногами, и вся компания, включая героя и духа, рухнула в темноту.
Приземление вышло мягким — внизу что-то спружинило. И темнота кромешной не была — слабое свечение исходило от стен. Скоро глаза пленников (в том, что именно пленниками они стали, сомнений не возникало) привыкли к полумраку и смогли различать детали обстановки.
Впрочем, какая там обстановка? Не было никакой обстановки — совершенно пустое помещение скругленной формы, без окон, дверей и каких-либо иных отверстий. Пол, потолок, стены имели уже знакомую эластичную и волокнистую поверхность, и, хотя цвет их в сумраке был плохо различим, Иван поспорить был готов, что они мясо-красные. И во мнении своем он был не одинок.
— Похоже, эта птиценогая скотина… — он имел в виду замок, — …нас проглотила! Мы у нее в желудке! — в сердцах выпалил Кьетт и пнул стену ногой. Вместилище болезненно дернулось.
— Не надо! — взмолился снурл. — Больно ему! Оно же не виновато!
— Не буду больше, — обещал нолькр поспешно, он вовсе не собирался мучить странное, но несомненно живое создание безумной магии.
Но Иван их добрых намерений не разделял, возразил жестко:
— Наоборот, надо его бить как можно сильнее! Может, тогда оно нас выплюнет!
— Ну что ты, Иван, разве можно?! Ведь мы не знаем пока, со зла нас упрятал сюда Зичвар или ради соблюдения условия! Вдруг он не имел в виду ничего дурного, а мы так невежливо поведем себя в гостях! — убеждал снурл, хотя на самом деле ему просто жалко было чужой желудок.
— Хороши «гости»!
— А чего плохого? Ведь не убили нас сразу, и упали мы аккуратно, не ушиблись почти… — Это «почти» к самому же снурлу и относилось. При падении он единственный пострадал — стукнуло по темечку корзиной с героем. Хорошо еще, что вскользь пришелся удар, не то могло и череп проломить, золото — оно тяжелое, это вам не ивовый прут!
— Ладно, поживем — увидим. — Иван больше не спорил. Хотят сидеть в замковом нутре — пусть сидят, раз такие добрые. А ему больно надо себя живодером выставлять! Так что сменим тему! — …Кстати, что это у нас герой молчит? Может, разбился уже о золотище свое?
— Я жив и здоров! — пискнуло из корзины. — Просто не вижу, о чем в нашем положении разговаривать.
— Ну не видишь — и молчи! — обозлился Кьетт, надо же было на ком-то выместить досаду.
— Господин Мазувил, а не можем ли мы выбраться из этого вместилища с помощью ваших Божественных Сандалий? — вежливо осведомился Болимс Влек, он еще не умел видеть то, что сразу понял Кьетт: эти мягкие с виду стены зачарованы таким образом, что никакая магия не проникнет сквозь их живую плоть, ни внутрь не пройдет, ни наружу не выйдет. Не только духа — демона удержат, даже высшего, пожалуй.
Ну, примерно так Мазувил снурлу и ответил. Тот не очень огорчился, он ждал чего-то подобного. Иначе слишком уж все вышло бы просто, как в сказке. В жизни так не бывает.
Довольно долго пришлось сидеть без дела. Даже планов побега они пока не строили. Ведь если бы и была такая возможность, какой смысл бежать, не выяснив планы Зичвара? Поэтому сидели смирно, говорили о вещах отвлеченных. А именно — дух Мазувил принялся излагать им житие Наззиравезина, бога-посланника, коему, собственно, и принадлежали Божественные Сандалии до того, как легендарный хумский герой Айзу выкрал их самым бессовестным образом у спящего, оставив того босым посередь дальней дороги.
Повествование вышло увлекательным, слушали его охотно. Хоть и старался Мазувил быть осмотрительным в словах, остерегался выказать неуважение к любимому богу, а все равно из рассказов его становилось ясно, что был Наззиравезин изрядный пройдоха, плут и бабник. Вечно он попадал в какие-то двусмысленные истории с чужими женами, как смертными, так и бессмертными, сам любил украсть, что плохо лежит, и в возлияниях не всегда знал меру (а потому без обуви оставался регулярно). И с каждой новой подробностью божественной биографии Болимс Влек все больше удивлялся: как получилось, что в сандалиях персоны столь разнузданной и безнравственной завелся такой серьезный и положительный дух? Ивану же Наззиравезин напомнил греческого Гермеса — прослеживались явные аналогии, хотя бы в том, что оба покровительствовали торговцам и ворам.
А Кьетт был занят тем, что снова и снова повторял имя «Наззиравезин» в уме. Ведь если его как следует затвердить, то потом, в казарме, можно будет спорить с желающими, что они не смогут его с первого раза правильно повторить — для каждого из пяти флангальдских наречий это сочетание звуков было совершенно непроизносимым, как говорится, язык свернешь.
Вот так время и шло, медленно, но достаточно приятно.
Потом был обед. От стены отпочковался похожий на кисту нарост, громко лопнул, заставив невольных наблюдателей в панике отскочить. Но вместо ожидаемой гадости внутри оказался красивый низкий столик с мозаичной крышкой и толстыми гнутыми ножками. На столе было полно богатой снеди, обычно пленникам такую не подают… если только не хотят порадовать их напоследок. Гордые и принципиальные герои есть ее, конечно, не стали бы, отказались демонстративно — рыцарь Симиаз именно так и поступил, ни крошки, ни капли не принял. А чужаки — те не побрезговали, съели. Опустевший стол исчез, провалившись в пол. Стало неприятно: где гарантия, что кто-то из них не провалится следом?
— Если мы у замка в желудке, интересно, что там внизу, под нами? — задумался Иван.
— Кишки! — бодро откликнулся Кьетт. Но Иван был не согласен.
— Мне казалось, кишки — это коридоры, а они выше расположены.
— Просто этот замок весь опутан кишками. И снизу кишки, и сверху кишки… — пояснил нолькр и сделал неожиданный вывод: — Так что давайте спать! А то голова кругом идет. Зачем я опять позарился на вино? Иван, это все твое дурное влияние, ты меня спаиваешь!
Человек его наглостью даже восхитился:
— Ну здрассте! Нашли крайнего! Зичвар вино прислал, я тут при чем?!
Кьетт завозился, устраивая голову на коленях у снурла.
— А вот если бы ты сказал: «Друзья, давайте не станем пить, что-то мы в последнее время слишком увлеклись спиртным», то я бы тебя обязательно послушался, потому что уважаю как старшего товарища. Но ты только и делал, что подливал. Разве это хорошо?
— Спи уже! — Иван слегка толкнул нолькра ногой в бок и обещал: — В другой раз не стану подливать, сам все выпью!
Но Кьетт заявил, что на данный момент ему от этого не легче.
Как следует выспаться не удалось. Из стены вырос новый пузырь, больше прежнего, и Иван решил, что пришло время ужина. Но вместо стола из пузыря возник слуга в розовой ливрее и предложил следовать за ним. Куда? Да вот оно, отверстие…
Отверстие было похоже на диафрагму, оно раскрылось в стене и вывело в ничем не приукрашенный коридор-кишку, плавно поднимающийся вверх и постепенно превращающийся в коридор более или менее обычный, с твердым полом и красивой мебелью. Слуга вел их в Тронный зал. Но уже не в Малый.
Да, он был БОЛЬШИМ. Устрашающе огромным. Размерами мог бы поспорить с хорошим стадионом. Ивану сперва пришло в голову, что помещение таких грандиозных размеров внутри замка просто не может поместиться, потом сообразил, что дело в магии, и решил разговор на эту тему не начинать, чтобы вновь не выставить себя профаном.
Обстановка Большого тронного зала резко контрастировала с залом Малым и всеми остальными интерьерами замка. Она была опереточно-зловещей, будто здесь собрались разыгрывать любительский спектакль про графа Дракулу: черные и красные драпировки, банкетки в форме гробов, огромный обсидиановый трон, украшенный золотыми черепами, и тому подобная замогильная атрибутика…
— Готичненько! — хмыкнул Иван, и его никто не понял.
Сам господин Мастер тоже отошел от привычного цыплячьего образа, теперь он изображал злодея: белое лицо, черные одежды гестаповского покроя, черный плащ с кровавым подбоем, высокие сапоги, хлыстик в руке…
— Садомазо! — сказал Иван и снова остался непонятым.
А Зичвар, несмотря на свой мрачный облик, заговорил весьма любезно (или это они не умели прочесть в его голосе скрытой угрозы?):
— Ах-ах! Какая приятная встреча! Душевно рад вновь видеть вас у себя в гостях! Надеюсь, вам было не слишком неуютно в чуланчике?
