Терри Пратчетт - Делай Деньги
— Бесы, — объяснил Мойст. — Они всего лишь вид умного заклинания. Им даже необязательно иметь форму. Будем их печатать на банкнотах более высокого достоинства.
— Вы думаете, университет на это согласится? — произнес Спулс.
— Да, потому что я собираюсь поместить голову Чудакулли на пятидолларовую банкноту. Я пойду и поговорю с Думмингом Тупсом. Это похоже на задание для нерационально прикладной магии, какое я только видел.
— И что деньги будут говорить?
— Все, чего мы от них захотим. «Тебе и впрямь нужна эта покупка?», может быть, или «Почему бы не оставить меня на черный день?» Возможности бесконечны!
— Со мной они обычно прощаются, — сказал печатник к ритуальному веселью.
— Ну, возможно, сможем сделать так, что они вам еще и воздушный поцелуй будут слать, — отозвался Мойст. Он повернулся к людям Отсеков, которые сияли и лучились недавно обретенной важностью. — А теперь, не мог бы кто-нибудь из вас, джентльмены, помочь мне отнести эту кучу в банк…
Стрелки часов догоняли друг друга к вершине часа, когда прибыл Мойст, и все еще не было признаков мистера Бента.
— Эти часы точные? — спросил Мойст, когда стрелки начали расслабляющую прогулку к получасу.
— О да, сэр, — ответил служащий за прилавком. — Мистер Бент подводит их дважды в день.
— Может быть, но его здесь не было больше, чем…
Двери распахнулись, и вот он появился. Мойст почему-то ожидал клоунский наряд, но это был начищенный, наблищенный, с-одеждой-отутюженный мистер Бент в опрятном пиджаке, брюках в светлую полосочку и…
… с красным носом. И он вел под руку Мисс Дрэйпс.
Персонал, слишком шокированный, чтобы как-то отреагировать, воззрился на это все.
— Леди и джентльмены, — сказал Бент, его голос эхом откликнулся в неожиданной тишине, — Я должен принести вам столько извинений. Я сделал много ошибок. Действительно, вся моя жизнь была ошибкой. Я верил, что истинная ценность хранится в кусках металла. В сущности, многое из того, во что я верил, ничего не стоит, но мистер Липовиг верил в меня и поэтому я сегодня здесь. Давайте делать деньги, основанные не на выходке геологии, а на мастерстве руки и разума. А теперь… — он остановился, потому что мисс Дрэйпс сжала его руку.
— О, да, как я мог забыть? — продолжил Бент. — Во что я теперь верю всем сердцем, так это в то, что Мисс Дрэйпс выйдет за меня замуж в Часовне Веселья в Гильдии Шутов в субботу, церемонию будет проводить Преподобный Брат «Чокнут» Хоппли. Вы все, конечно, приглашены…
— …Но осмотрительнее выбирайте одежду, потому что это побелочная свадьба, — жеманно, по крайней мере, она думала, что жеманно, добавила мисс Дрэйпс.
— И мне остается только… — Бент попытался продолжить, но до работников дошло, что именно услышали их уши, и они окружили пару: женщин притягивало к скоро-уже-не-мисс-Дрэйпс легендарной высокой гравитацией обручального кольца, тогда как мужчины, начав с хлопанья мистера Бента по спине, дошли до немыслимого, что включало в себя поднимание его с пола и таскание на своих плечах по всему помещению.
В конечном счете это уже Мойсту пришлось сложить ладони и прокричать:
— Посмотрите на время, леди и джентльмены! Наши клиенты ждут, леди и джентльмены! Давайте не будем стоять на пути у деланья денег! Мы не должны быть преградой экономическому потоку!
…И ему стало интересно, чем сейчас занимался Хьюберт…
С высунутым от сосредоточенности языком, Игорь убрал тонкую трубу с булькающих внутренностей Хлюпера.
Несколько пузырьков зигзагами взвились к вершине центрального гидроэлемента и с хлюпаньем лопнули на поверхности.
Хьюберт глубоко и облегченно вздохнул.
— Хорошая работа, Игорь, осталось всего одна… Игорь?
— Я вдефь, фэр, — откликнулся Игорь, делая шаг откуда-то из-за спины Хюберта.
— Похоже, что работает, Игорь. Старый добрый кремний с дефисами! Но ты уверен, что он после этого все еще будет работать как изготовитель экономических моделей?
— Да, фэр. Я уверен в новом наборе клапанов. Город будет влиять на Хлюпер, ефли вам захочетфя, но не наоборот.
— Даже так, ужасно, если Хлюпер окажется не в тех руках. Я вот гадаю, не лучше ли нам передать Хлюпер правительству. Ты как думаешь?
Игорь немного над этим поразмыслил. Судя по его опыту, главнейшим определением выражения «не в те руки» и было «правительству».
— Я думаю, вам нужно вофпольвоватьфя флучаем рафчитать немного больфе, фэр, — доброжелательно сказал он.
— Да, полагаю, я переборщил, — сказал Хьюберт. — Эм… Насчет мистера Липовига…
— Да?
Хьюберт выглядел как человек, борющийся со своей совестью и получивший коленкой в глаз.
— Я хочу вернуть золото в хранилище. Это положит конец всей этой беде.
— Но оно было украдено много лет навад, фэр, — терпеливо объяснил Игорь. — Это была не вафа вина.
— Нет, но они обвиняли мистера Липовига, а он всегда был очень добр к нам.
— Я думаю, он отделалфя от этого, фэр.
— Но мы могли бы вернуть его, — настаивал Хьюберт. — Оно вернется оттуда, куда бы его не забрали, так ведь?
Игорь почесал голову, отчего раздался глухой металлический звук. Он следил за событиями с большим вниманием, чем использовал Хьюберт, и, насколько он понимал, пропавшее золото Роскоши потратили много лет назад. Мистер Липовиг был в беде, но Игорю казалось, что беда настигала мистера Липовига также, как большая волна настигает флотилию уток. В конечном итоге никакой волны нет, но уток все еще полно.
— Мовет быть, — признал он.
— Так что это будет хорошим поступком, да? — продолжал настаивать Хьюберт. — И он был к нам очень добр. Мы должны ему эту маленькую услугу.
— Я не думаю…
— Это приказ, Игорь!
Игорь воссиял. Наконец-то! Вся эта вежливость начинала действовать ему на нервы. Чего ждал любой Игорь, так это безумных приказов. Вот для чего любой Игорь был рожден (и, в какой-то степени, сделан). Выкрикнутый приказ совершить что-то сомнительной морали и с непредсказуемым исходом? Чудефно!
Конечно, гром и молния больше бы соответствовали моменту. Вместо этого не было ничего, кроме бульканья Хлюпера и тихих стеклянных звуков, от которых Игорю постоянно казалось, что он на фабрике по изготовлению «музыки ветра». Но порой просто приходится импровизировать.
Он наполнил маленькую колбу Золотого Запаса до отметки в десять тонн, минуту-другую повозился с рядом блестящих клапанов, а затем отступил.
— Когда я поверну это колефо, мафтер, Хлюпер внефет в хранилифе аналог волота и ватем вакроет фоединение.
— Очень хорошо, Игорь.
— Э, вы не могли бы фто-нибудь прокричать, фэр, нет? — подсказал он.
— Что, например?
— О, ну не внаю… мовет: «Они называли… Простите, навывали… профтите… Меня бевумтфем, но это им покажет!!»
— Это не совсем я.
— Нет? — задумался Игорь. — Мовет, тогда фмех?
— А это поможет?
— Да, фэр, — ответил Игорь. — Это поможет мне.
— О, ну ладно, раз ты думаешь, что это поможет, — согласился Хьюберт. Он глотнул из кувшина, которым только что пользовался Игорь и прочистил горло.
— Хах, — сказал он. — Э-э, хахахх ха ХА-ХА ХА-ХА-ХА…
Какой замечательный талант пропадает, подумал Игорь и повернул колесо.
Хлюп!
Даже отсюда, из подвалов, можно было услышать шум деятельности в банковском холле.
Мойст шел, согнувшись под весом ящика банкнот, к раздражению Адоры Белль.
— Почему ты не положишь их в сейф?
— Потому что они все заполнены монетами. В любом случае, нам придется пока что держать их здесь, пока не уладим все.
— По правде ведь просто все дело в успехе и торжестве, так? Твоя победа над золотом.
— Немного, да.
— Ты снова вышел сухим из воды.
— Я бы не совсем так сказал. Глэдис обратилась с просьбой стать моим секретарем…
— Вот тебе совет: не давай ей сидеть у себя на коленях.
— Я серьезно говорю! Она беспощадна! Теперь она, наверное, хочет мою работу! Она верит во все, что читает!
— Ну вот тебе тогда и ответ. Боги милосердные, она меньшая из твоих проблем!
— Каждая проблема — это возможность, — чопорно заявил Мойст.
— Ну, если ты еще раз потревожишь Ветинари, тебе представится выпадающая-раз-в-жизни возможность никогда больше не покупать еще одну шляпу.
— Нет, по-моему, ему нравится небольшое противодействие.
— И ты имеешь хоть какое-нибудь представление, насколько небольшое?
— Нет. От этого я и получаю удовольствие. С последнего рубежа открывается отличный вид.
Мойст открыл хранилище и положил ящик на полку. Она выглядела немного потерянной и одинокой, но он мог распознать удары пресса, в то время как люди мистера Спулса усердно работали, чтобы обеспечить ей компанию.
