Людмила Безусова - Зеркало Триглавы
— Помирает, — Тимофей, не сомневаясь в своем диагнозе, подальше отодвинулся от затухшего костра. Покойников он боялся, потому что ему не доводилось ещё видеть умирание воочию, не считая Кащея, но то разве смерть была. Кино…
— Что ты мелешь! — чародейка все же услышала слова мальчишки и, закончив заговор, резко оборвала не вовремя раскрывшего рот Тимофея. Убедившись, что Птах опять без сознания, обратилась к Баюну. — Хорты — кто это?
— Понимаешь, — котофей вздохнул, — не хочется тебя разочаровывать, но хортов давным-давно уже нет. Даже былины о них молчат. А вообще-то это волки… Громадные разумные волки… но у них было ещё немало других достоинств, да нам какой прок от этого….
— Разумные… Значит, бредил…
Птах приподнялся на локте и бессильно откинулся назад:
— Позови хортов, иначе не успеть…
— Я не могу, — ведьма склонилась над ним, — я раньше о них ничего не слышала.
— Есть, пара осталась… Помоги…
Людмила приподняла бесенка, взмахом руки отогнав кинувшегося помогать ей Антона. Усадила, поддерживая под спину, и едва не уронила его обратно. Птах закашлялся, отхаркивая сгустки крови. Лающий кашель перешел в протяжный вой, от безысходности которого сердца людей затрепетали в предсмертной судороге.
— Напрасно, — непрошибаемый ничем котофей отошел в сторону, — нету их…
Издалека еле слышно донесся ответный вой, приглушенный расстоянием.
— Отозвались, теперь только ждать… — бесенок в изнеможении прикрыл глаза.
— А мне с хортами не пути. — Перед Баюном появилось туманное белесое облачко объемом чуть больше самого кота. Он нырнул в колеблющуюся взвесь и исчез. Впрочем, не надолго. Через мгновение перед Антоном и Тимофеем, замершим с отвисшими челюстями, снова появилась голова котофея. Она весело подмигнула друзьям: — Я не прощаюсь, здоровье слегка подправлю и вернусь. Не скучайте…
Голова втянулась обратно в бледную муть, которая скоро растаяла в воздухе.
— Минус один, — отмер Тимофей. — А как это он?
— Да наш искусник на всё мастак, — отозвалась ведьма. — Интересно, как давно к нему вернулось умение ладить порталы? — но никто уже не слушал её.
Ели тяжело качнулись, развесистые лапы их расступились, пропуская на поляну исполинских зверей. Немаленький Антон ощутил себя мелкой мошкой перед волком, обнюхивающим его. 'На один укус', - подумал парень и внезапно понял, что есть его никто не будет, — потому что услышал мысленный добродушный ответ: — 'И не надейся, даже на половину не хватит'.
Хорт лизнул Птаха. От ласки зверя лежащий бесенок слегка откатился в сторону, но волка это нисколько не смутило. Он осторожно ухватил его за шкуру и забросил на спину. Перед Людмилой зверь слегка присел, вытянул ногу. Чародейка, слегка робея, оперлась руками о жесткую длинную шерсть волка, потом, решившись, взобралась на него верхом, став невидимой с земли. Второй хорт, не церемонясь, зашвырнул себе на спину сначала Антона, а и сверху пришлепнул Тимофеем. Друзья едва успели отлепиться друг от друга и уцепиться за длинную шерсть зверя, как оба волка взмыли вверх и длинными скачками понеслись через лес, с каждым прыжком приближая страдальцев к дому.
ГЛАВА 39
Распластавшись на спине зверя, Антон обмирал, когда волк взмывал вверх. Впереди тихонько ойкал Тимофей.
Парень малодушно закрывал глаза, чтобы не видеть возникающие рядом тоненькие верхушки высоченных елей. Сердце уходило в пятки, когда хорт из верхней точки своего прыжка-полета опускался вниз. Слыша толчок-остановку, когда зверь касался земли, парень облегченно выдыхал и покрепче цеплялся за шерсть, чтобы ненароком не скатиться со спины. От хорта несло жаром, как от печки, и это тепло могучего тела немного успокаивало, как и осознание того, что помощь громадных волков очень кстати.
Понемногу парень обвыкся. Он даже нашел в себе силы не закрывать испуганно глаза всякий раз, когда ощущал напряжение сильных мышц перед очередным скачком. В голове потихоньку зашевелились мысли, скованные страхом перед хортами, и Антон с изрядной долей иронии представил себя Иваном-Царевичем, который мчится спасать Василису Прекрасную.
'Какой ты смешной… — услышал он внезапно. — Мы никогда не дружили с людьми… Хорты никому не служат, мы всегда сами по себе…'.
Антон нервно сглотнул. Там, на поляне, он решил, что ему почудился мысленный разговор с волком. Да и как зверь может понимать человеческий язык?
'Это просто, твой мозг без затей переводит мои мыслеобразы в понятную тебе речь, и наоборот… — смешливо фыркнул хорт, — наивный, а ещё мыслит себя венцом творения…'.
— Тим, ты что-нибудь слышишь?
— Что? — осторожно повернулся назад мальчишка. — Ты о чем?
— С тобой волк не разговаривает? — крикнул Антон. Порыв встречного ветра отнес звук назад, и парню пришлось крикнуть ещё раз.
— С чего бы это?
— Да, действительно… С чего бы это?
'Я не могу общаться одновременно с несколькими собеседниками, Велс может, но он намного старше меня'.
'Кто это Велс?' — подумал парень и тут же получил ответ.
'Раньше он был главой рода, — голос в голове заметно погрустнел, — сейчас мы остались вдвоем…'.
'Почему?'
'Мы встали не на ту сторону и однажды помогли твоим предкам…'
'Но ведь вы не дружили с людьми?'
'Они не люди, а пришельцы со звезд…'
'Вот те раз, — обалдел Антон, — все интереснее и интереснее. Теперь я не только победитель Кащея и спаситель мира, но ещё и дитя неведомых мне зеленых человечков'.
'Они не были зелеными, они похожи на вас, только вы очень мелкие. И суетные… — чуть позже добавил хорт, — даже туда, куда мы ушли, доносятся ваши мелочные хотенья, которым нет конца и края. Иногда хочется воротиться назад и изорвать ваше племя, чтобы не поганили Явь своим бытием…'.
'И хорт о том же, о чем говорила Людмила. Неужели все так плохо и человек остался той взбалмошной, драчливой, забавной обезьяной, от которой, по словам старика Дарвина, мы произошли? Неужели нет никакой надежды и человек, как змея, пожирающая свой собственный хвост, уничтожит себя само. Но Тимофей… Не верить ему нельзя… Описанное им будущее прекрасно…'
'Если все так, как ты думаешь, значит, не все потеряно и нам будет не страшно умирать, когда придет наш черед…'.
Хорт надолго замолчал.
Антон тоже притих, стараясь бездумно смотреть на звезды, что на миг становились огромными и опять отдалялись, на мгновения приземления скрываясь за раскидистыми кронами деревьев. Но не думать оказалось неимоверно трудно — в голове просто не умещалось все то, о чем поведал мыслящий зверь.
'Мое имя Рисла… Ты ведь это хотел спросить?'
Возникшему после долгого молчания голосу парень обрадовался:
'Спасибо… Ты… — он замялся, не зная, как лучше сказать. Хорта, хортица? — Ну…'
'Я самка хорта… — Антон показалось, что он слышит насмешку в её голосе. — Это у людей назвать жену самкой значит оскорбить её, а у зверей все проще…'
'А где ваша стая? У вас ведь есть детеныши?'
На это раз парень ждал очень долго, пока Рисла не ответила ему. Антон удивился печали, звучавшей теперь.
'Нет, мы остались только вдвоем… и жаль, что повинный в этом оказался недосягаем для нас. Первый раз наша охота была неудачной, слишком крепки оказались стены замка… Для нас… Больше не спрашивай об этом…'.
Антон замолчал, и только тогда заметил, что в разговоре с Рислой короткая летняя ночь пролетела, как одно мгновение. В сером сумраке, предвестнике рассвета, бледнеющие звезды потеряли свое былое великолепие и казались тусклыми и невзрачными, зато тонкая полоска света на горизонте наливалась пунцово-розовым сиянием, обещающим пригожий день. Сбоку мелькнула отливающая свинцовым блеском лента реки. Антон обернулся, стараясь разглядеть в просветах высоченных сосен заросший камышом берег, и вспомнил, как они с Птахом переправлялись через реку на лодке.
'Велс говорит, что мы уже рядом…'.
Парень завертел головой. Насколько он помнил — от реки до дома сестры было не очень далеко, значит, скоро должна показаться и сама избушка, но глянуть сверху на жилище Бабы-яги не получилось. Рисла перескочила через плотную изгородь высоких раскидистых елей со стволами, изножье которых затянул серый мох, и опустилась посреди небольшой поляны. Заросли колючего малинника надежно укрывали прогалину от чужих глаз. Велс уже ждал её там. Людмила с Птахом на руках стояла рядом с хортом. Антон оказался вровень со спиной Велса и опять поразился тому, какой же хорт огромный — сестра едва доставала ему до груди — и тут же плавно, словно с горки, поехал назад. Он крепче сжал колени, чтобы удержаться от неминуемого падения, но Рисла не хотела терять времени напрасно. Она присела на задних лапах, сбрасывая со спины своих невольных наездников.
