Андрей Льгов - Непобедимый Олаф
Олаф положил руку на меч и принял величественную позу.
- Я - хозяин этой земли, король Ингленда Олаф Торкланд! - гордо заявил он.
К великому гневу Торкланда и его свиты, скрывающиеся за деревьями не пали ниц. Ветви могучих дубов закачались, сотрясаемые хохотом множества голосов.
- Может быть, ты и хозяин, но не далее вот этого ручья,- последовал ответ,- за ручьем нет королей. Там правит Старый Сакс, и вы там можете быть либо добрыми гостями, либо тихими покойниками.
- Это еще что за урод? - возмутился Олаф. Незнакомец говорил с ним по-датски, причем очень хорошо, и у конунга закралось подозрение, что его противник опять ломает комедию. Викинги еще не успели спешиться, и это было на руку Торкланду.
- С кем хоть я разговариваю? Выйди, покажись,- попробовал выманить неизвестного Олаф.
- Слишком много чести, урман. Я прекрасно знаю, как коварно ваше разбойничье племя. Уж лучше убирайся подобру-поздорову. Я уже вижу, что ты за человек, и думаю, Старый Сакс будет недоволен, если вы войдете в его лес.
- Ну уж нет!
Олаф махнул рукой и давно ожидавшие этого воины сорвались с места, на ходу обнажая мечи. Торкланд не умел торговаться. Он привык брать то, что хотел.
Навстречу вылетел град стрел, но он нанес лишь незначительный урон, так как воины, предвидя это, перебросили свои круглые щиты со спины на грудь. Но все же кое-кто кубарем покатился по земле. Одни оказались менее проворны, чем стрелки, а под другими убили лошадей. Но враги второй залп сделать не успели. Всадники были уже под лесной кроной. Подавляемый мощью исполинских дубов подлесок, лишенный солнечных лучей, был здесь чахлый, и воинам не пришлось даже слезать с коней. Хотя некоторые все-таки предпочли биться пешими. Викинги быстро рассеялись по роще, атакуя засевших в кустах лучников. Началась рукопашная, правда, стрелы продолжали изредка посвистывать в воздухе.
Подданные Старого Сакса оказались лучшими бойцами, чем можно было подумать о простолюдинах, но все-таки равняться с викингами, проведшими в боях всю жизнь, им было не под силу. Мечи у лесных жителей были редкостью. В основном они дрались короткими копьями и тяжелыми дубинами, утыканными острыми гвоздями.
Торкланд так и не смог понять, кто их предводитель. Одно было ясно - его догадка оказалось неверной. На этот раз это были не козни его заклятого соперника.
Крушились головы, свистели стрелы, по пути ломая кустарник. Лес окрасился кровью и огласился стонами. Раздался свист, и лесное воинство как по команде развернулось и, скучившись, бросилось бежать, да так резво, что давно спешившиеся викинги оставили всякую попытку за ними угнаться. Они кинулись ловить своих разбредшихся коней. Когда погоня возобновилась, врагов и след простыл.
Переходя от одного убитого товарища к другому, Торкланд был погружен в размышления, стоит ли продолжать погоню. По имеющимся сведениям, отряд его обидчика составлял не более десятка человек. Их наверняка перебили стрелки Старого Сакса. Но с другой стороны... Соперник короля был большим пройдохой и не однажды успел доказать это на деле. Он мог провести этих наивных дикарей и в данный момент успешно продолжать путь.
Потери королевской дружины составили тринадцать человек. Враги потеряли восемнадцать. Это соотношение было не в пользу викингов, привыкших обычно выигрывать бой один против десятка, и хирдманы призадумались. Поход их оказывался более серьезным предприятием, чем можно было предположить изначально.
Единственным положительным моментом было то, что тяжелораненых не было и все воины могли прекрасно держаться в седле. Едва похоронив на скорую руку своих товарищей, они продолжили путь.
В лесу дорога, заваленная гнилым валежником, совсем потерялась. Но почти сразу преследователи наткнулись на свежий след тех, за кем охотились. На толстом слое прогнившей листвы, укрывающей землю, были четко видны вмятины, оставленные копытами десятка лошадей. Местные воинствующие керлы, как показалось викингам, не пользовались услугами этих трудолюбивых животных. Сомнений быть не могло. Олаф приказал прибавить ходу. Следы говорили, что преследуемые здесь были не далее как утром.
Викинги проехали лесом еще пару миль и очутились на открытом пространстве. Перед ними было обычное крестьянское поле, но, в отличие от виденных ранее, обширное и ухоженное. Следы были заметны и здесь. Те, за кем они гнались, не пошли напрямую, через пашню, а двинулись по кромке. Олаф повел своих людей след в след.
"Вот недоумки, какой крюк сделали,- подумал Олаф,- могли бы и срезать, если бы знали, что эти разбойники проявят такую заботу о крестьянских посевах".
Следы действительно огибали ровно половину поля и снова сворачивали в лес. Здесь росли молодые деревца, нижние ветви которых сплетались между собой и хлестали по лицу всадников, да и кустарник пока не потерял надежду в борьбе за солнечные лучи с совсем еще юными деревцами. Двигаться вперед было крайне тяжело. Воины спешились.
К их величайшему удовольствию, рощица скоро кончилась, и викинги вышли на окраину поселка.
Деревня была не в пример виденным раньше. Ее улочки были довольно широки и вымощены досками, а хижины просторны и не казались ветхими. Но одного взгляда было достаточно, чтобы определить, что люди покинули деревню.
Королевские воины осторожно вошли в поселок, обшаривая дом за домом. Нигде никого. Никаких следов паники или поспешного бегства тоже не было видно. Свиньи стояли в своих свинарниках, а коровы в стойлах. Хирдманы нашли даже золото, спокойно оставленное местными жителями в домах.
- Что?! - вскричал Олаф когда ему доложили о последней находке.- У крестьян золото?!
Это действительно было нахально до неприличия. И у него на родине в Урмании, и в Дунленде, и в Гардарики, во Франкленде и в Ингленде, везде, где ступала нога великого воина, Торкланду ни разу не доводилось видеть, чтобы простые пахари и скотоводы имели за душой более чем несколько медяков. Да и то такой керл считался в своей среде очень состоятельным человеком. А тут куча золота!
Воодушевленные находкой викинги с рвением приступили к мародерству. Они переворачивали все вверх дном, по пути проверяя и погреба, чье содержимое тоже не разочаровывало.
Торкланд, как обычно, не занимался самолично грабежом. Он сидел в самой просторной хижине и принимал добычу, с удовольствием потягивая ароматный эль, обнаруженный им тут же. В хижину входили все новые хирдманы, втаскивая охапки барахла, показавшиеся им более-менее достойными внимания, и, бросая их на пол, присоединялись к королю. Олаф молчал, он утомленно смотрел на скапливающиеся на полу тюки и наконец не выдержал:
- Эй вы, недоумки. У вас что, в этих дебрях припрятан драккар, который пойдет посуху до самого моря, загруженный этими тряпками? Даже если бы мы были на корабле, я все равно выкинул бы этот мусор в море, на поживу старику Ньерду. Вы хоть чуть-чуть шевелили своими прокисшими мозгами? Как вы собираетесь это везти? Мы преследуем коварных врагов в непроходимых лесах, а не прогуливаемся вдоль побережья. А ну, цыплячьи умишки, вон отсюда этот хлам. Делайте с ним что хотите, но чтобы я его не видел. С собой возьмем только золото и серебро.
Приказ был безропотно выполнен. Викинги и сами прекрасно понимали, что переусердствовали. Но в голове уже бродил легкий хмель, и это дело сейчас больше всего заботило людей. Они не церемонясь выкинули на улицу награбленное и поспешно вернулись в хижину, торопясь присоединиться к своему королю.
Два дня без эля были тяжелым испытанием для суровых морских волков, и они с радостью принялись наверстывать упущенное. К тому же уставший от противоречий конунг сам потерял над собой контроль и стал похож на обычного викинга, их вожака, старого доброго Олафа Торкланда, каким его помнили хирдманы до завоевания Ингленда. Таким же беззаботным буйным пьяницей, не замороченным никакими проблемами.
Гулянка была в разгаре, когда неожиданно захлопнулась дверь. Саксонские хижины не имели окон, и внутри сразу стало темно.
- Наверное, ветер,- послышался во мраке голос одного из хирдманов, и последовал пинок в дверь.
Она не поддалась. Удар повторился. Опять никакого результата. В хижине воцарилась тишина.
- И не пытайтесь вышибить двери,- раздался снаружи тот же ехидный голос, который говорил с Торкландом на опушке леса у ручья.
- Что ты хочешь, урод? - спросил вмиг протрезвевший конунг.
В хижине было тесно и душно. В полной тишине было хорошо слышно тяжелое дыхание множества ртов.
- Я хочу от тебя, рыжий убийца, исполнения всего лишь трех своих желаний.
- Трех! Не много ли для первого знакомства? - усмехнулся Торкланд.
- Нет, немного, тем более что знакомство второе, а прутья, из которых сделана хижина, просохли за десятилетия и теперь вспыхнут, как пергамент, от малейшей искры. Выйдет неплохой погребальный костер, хоть наши боги и не поощряют это, но сейчас у меня безвыходная ситуация.
