Елизавета Шумская - Сказ о ведьме Буяне
Варун усмехнулся:
– Ну что – пойдешь ко мне жить, а, ветерок-ветерочек?
Но тот уже и так чуть ли не подпрыгивал, мельницу увидев. Хоть и водная она была, а все равно явно ветерку понравилась. Ребенок еще, что с него возьмешь.
Забрал Варун его, улыбнулся вновь.
– Не бойся, Буяна Гориславовна, пригляжу за ним… Да и мне не так скучно будет, – признался он.
На том и порешили.
– Кручу-верчу, увидеть хочу…
Посох ходит по кругу. Зелье же в котле послушно движется за ним, лишь иногда возмущенно булькая.
Тихая комната… «колдовской покой». Травки разные, мышки засушенные, шар хрустальный, колода карт, камушки волшебные. Ночь за окном синим бархатом небо накрыла, щедро разбросав по нему крупные огоньки звезд. Дом любимый – крепкий, добротный. Только недавно его переделали, большой стал. Веденя опять о чем-то с Кузьмой ругаются. Тихо, правда. Чтобы, не дай боги, хозяйке колдовать не помешать. Давно это они уже усвоили. Лихослав с Тимошей какие-то трюки изучают, дети малые. Ворон в конюшне отборным зерном похрумкивает, вот уж проглот, что ему ночью не спится? Правда, вечер только-только в нее перетек. Даже город еще не утих полностью. Лето же, летом поздно все ложатся. Особенно те, кто помоложе. Для них самое время. Время игрищ и поцелуев. Лето…
– Кру…
Тут в ворота раздался стук. И тут же Череп на весь дом оповестил:
– Принимайте гостей, хозяева!
Буяна коротко взвыла. Вот и поколдуй тут! Такую ночь испортили! Взмахнула посохом – зелье чуть из котла не вырвалось.
– Ну кто там еще?! – Вопль такой, что за воротами точно слышно.
Однако варлок уже приказал открыть. Впрочем, Буяна быстро сообразила, о ком это Череп мог так сказать. С другими он и сам мог разобраться. Если дело несрочное, то могло и до завтра подождать. А срочное было бы – сами крик бы подняли. Но есть гости, для которых никогда не поздно.
– Ну Велислава Ладимировна, ну подружка… – зло – правда, больше на показ – прошипела ведьма, – если ты снова погадать…
Что будет, коли так, становилось ясно без слов.
И направилась к лестнице. Лихослав о чем-то уже болтал с охранниками княжны, а сама девушка как раз входила в сени. Веденя поприветствовать ее выскочил. «Сейчас еще на чай зазывать будет», – недовольно хмыкнула колдунья. И будто в ответ на ее мысли первые слова, которые она услышала, ступив на верхнюю ступеньку лестницы, были:
– Ой, Велислава Ладимировна, может, чайку откушаешь? Я как раз ватрушки испек. И варенье есть. Земляничное, твое любимое. А может…
Буяна усмехнулась.
– Веденя, отстань от нашей княжны, – оглядела ту взглядом недовольным. – Принеси-ка нам чай со всяким разным в «колдовской покой», оно лучше будет.
Вид княжны не понравился ведьме. Хотя… она, кажется, знала ему объяснение.
Они сидели в «колдовском покое» и пили чай в полном молчании. Ватрушки исчезали со стола так же. Наконец Велислава не выдержала:
– Посоветуй, Буяна. – Это было все, что обычно неумолкающей княжне удалось выдавить из себя.
«Да, Велислава Ладимировна, это тебе не заговоры раскрывать, дружинников гонять».
Буяна еще какое-то время рассматривала подругу.
– Посоветую, – кивнула она наконец.
Княжна изогнула красивую бровку.
– Завтра пойдем вместе Красной Девице Заре поклонимся.
Лицо Велиславы аж вытянулось.
– Что?! – возмутилась она. – Я к тебе за советом пришла! А на капище я и сама могу сходить!
– А мы на капище и не пойдем. С утра в поле выедем. На каком-нибудь лугу Зарю встретим. И не спорь со мной. Сама пришла, так что будь добра подчиняйся. Отправляй кого-нибудь из своих молодцов к батюшке с вестью, что у меня заночуешь, и спать ложись. Раньше утра выедем.
– Вот какая же ты вредная, Буяна, – покоряясь, но не сдаваясь, буркнула княжна. – А мне теперь еще ночь мучайся!
– Это тебе за то, что ты мне зелье испортила!
Строго говоря, Велислава мало в том была повинна, но когда такие мелочи ведьму смущали?
Подняла Буяна подругу, и пары часов не прошло. Сели они на метлу и в путь отправились. Не тот это был случай, чтобы охрану из мужчин брать. И сами справятся, ежели что.
Путь девушек лежал к одному лужку заветному. Ничем он в принципе от любого другого не отличался. Только вот было что-то в нем… нет, не колдовское – волшебное. Словно улыбкой он людей встречал.
Опустилась метла у самого его края. Уже светлеть начало небо, но не заря еще. Ох, не заря. Ее приход жители города, прозванного в ее честь, всей кожей чувствовали.
И пока девушки просто шли по лугу. Трав высоких ладонями касались. Росу босыми ногами чувствовали. Губами ветерок легкий ловили. Кожей прохладу утреннюю ощущали. И ждали…
Ждали, когда из-за горизонта появятся первые лучики, когда небосвод окрасится всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками красного, розового, желтого, оранжевого, многих других цветов и робко выглянет из-под земли самый краешек огромного-преогромного солнца.
– Холодно, – тихо произнесла Велислава.
И вправду было прохладно. По рукам то и дело мурашки пробегали. Роса ступни и щиколотки холодила. Зато пели птицы, радуясь, предчувствуя приход дня нового. И в воздухе было разлито сладкое чувство ожидания. Будто вот-вот сейчас произойдет неведомое чудо.
Буяна усмехнулась:
– Пойдем взберемся вон на тот холмик. Оттуда будет лучше видно.
Холмиком эту возвышенность можно было назвать, только очень сильно польстив оной. Однако над совершенно плоским лугом и такая сгодилась. Девушки сели на подстеленный платок Буянушки и уставились туда, откуда должно было появиться солнце.
Им не надо было говорить или что-то объяснять. Есть вещи, которые в этом не нуждаются. И заря была одной из них. Она жила в душе каждой девушки из Зареславы. Рождалась с каждой из них и сопровождала всю жизнь. Ей молились, и ее просили о помощи. Но чаще всего просто славили. Потому что мало что в жизни есть краше ее. И потому, что не все измеряется пользой или благом, а есть то, что дает радость одним своим существованием. И пока мы видим такие вещи и славим их, все для нас будет хорошо. Хотя бы потому, что тот, кто умеет видеть красоту и радоваться ей, умеет и быть счастливым.
Девушки сидели на холмике. Пригрелись. Молчали. Думали о чем-то своем. Есть такая странная тишина в мире. Вроде и птицы поют. И травы колышутся. И шуршит что-то. А все равно тихо. И воздух невероятно прозрачен. И темнота уже не темнота, а будто морок – взмахнешь рукой, и пропадет он. И даже прохлада – словно будит что-то внутри. Дарует чувство легкости какой-то, радости и сладости.
И вот в эти минуты и рождается Заря. Небо светлеет потихоньку. Незаметно сперва. А потом все больше и больше. Появляются новые краски. Сначала блеклые, а затем все ярче. Птицы начинают заливаться совсем уж сильно. И в какой-то один миг ночь сменяется на утро. И первым его встречает самая красивая из богинь – Красна Девица Заря. Юная и шаловливая. Кокетливая и неприступная. Та, которой низко кланяются, и та, которой всегда рады.
Ей не надо мольбы высокопарные возносить. Ею надо просто восхищаться. Как восхищаются любимой. Как любуются дочерью. Как рады сестре.
В первые мгновения все и случается. Тебе не надо ни о чем просить. Все, что надо, лучики ее пальчики сами в душе твоей увидят-почувствуют. И коли на самом деле нужно тебе то, о чем молит суть твоя, коли угодно это земле и богам, то так тому и быть.
Да, и на это все мгновения уходят. А может, года. Время тоже неодинаково. Им нельзя наши чувства, нашу душу измерить. Вот и сейчас, может, секунды прошли, а может, и куда больше.
– Красиво, да? – улыбается Буяна, небом, цветами дивными разукрашенным, любуясь.
– Красиво, – шепчет княжна, все еще прикосновениями Красны Девицы Зари пораженная.
И сидят они дальше молча. А солнце все взбирается и взбирается выше. И небо все уже бело-голубое. Да и свет вокруг разлит.
Повернула Буяна голову к подруге:
– Всегда заря красива, Велислава. Но она проходит. Краткий миг красоты и тишины сменяется ярким солнцем и шумом дня. Иногда это в радость, иногда нет. Только этого не избежать. Нельзя вечно бежать за зарей. Приходит день, как приходит и… нет, не зрелость. Приходят новые идеи. И это не хорошо или плохо. Это просто по-другому.
Буяна не стала дальше развивать свою мысль, она просто смотрела в небо, зная, что подруга поймет ее и так. Заря похожа на юную деву, милую и замечательную. День похож на повзрослевшую женщину – роскошную в осознании себя таковой.
Это был первый день ярмарки. С утра все еще суетились, бегали, доделывали то, что не успели (а отчего-то так бывает всегда) вчера. Но к полудню все более-менее утихомирилось и все радостно предвкушали начало ярмарки.
По традиции ярмарку всегда открывал князь. И первый день был праздничным, полностью отданным на откуп скоморохам, веселью, а также различным соревнованиям – от самый вкусной плюшки до самого точного выстрела.
