Терри Пратчетт - Последний континент
— А что он делает? — поинтересовался аркканцлер Ринсвинд.
— Разделяет две среды, к примеру… сахар и песок. При помощи специальных няне-бесенят.
— Аркканцлер, вы хотели сказать нано-бесенят, — устало поправил Думминг.
— А-а, это навроде Зашибенного Решета Бонзы Чарли? Как же, есть у нас такое.
— Параллельная эволюция, значит? Понятно. Ну что ж, в таком случае засучивайте рукава, сейчас мы тут кое-что устроим.
Аркканцлер Ринсвинд кивнул одному из волшебников и вдруг понимающе улыбнулся.
— Кажется, я догадываюсь, — пробормотал он. — Думаешь, с солью этот фокус тоже прокатит?
— Именно! Одно заклинание, одно ведро морской воды — и никаких проблем…
— Э-э, это не СОВСЕМ так, — вмешался Думминг Тупс.
— А по-моему, звучит замечательно!
— Это заклинание требует массу магии. А выработка бесов — примерно пинта в две недели.
— Ну да. Существенное замечание, господин Тупс. Спасибо.
— Не за что, аркканцлер.
— Но мысль все-таки чертовски хороша, пусть даже она не сработает!.. И что это они, право, так разорались?
Крики снаружи неожиданно умолкли.
— По-моему, аркканцлер, вас испугались, — заметил Думминг.
«Дон».
«Дон, дон…»
— Они что, чем-то швыряются по крыше? — поинтересовался аркканцлер Ринсвинд.
— Нет, скорее всего, это просто дождь, — отмахнулся Чудакулли. — Гм-м, а если попробовать испарять…
Он понял, что его никто не слушает. Все, задрав головы, таращились вверх.
К этому времени отдельные удары слились в ровный непрерывный стук. Снаружи донеслись безумные радостные вопли.
Волшебники разом бросились к выходу и образовали там небольшую пробку, но после краткой борьбы все вырвались наружу, где на них обрушился водяной поток: вода ровным полотнищем падала с крыши, и там, где поток достигал земли, уже образовалась приличных размеров канава.
Аркканцлер Ринсвинд резко затормозил и осторожно, как человек, пробующий температуру плит, потянулся к луже.
— Вода? С неба? — неверяще произнес он.
Пробившись сквозь жидкий занавес, он выскочил на улицу, где стащил с головы шляпу и, перевернув ее, подставил дождю.
Толпа заполонила университетскую территорию и прилегающие улицы. Все лица были обращены вверх.
— А эти темные штуки? — выкрикнул аркканцлер Ринсвинд.
— Это и ЕСТЬ облака, аркканцлер.
— Их чертовски много!
Их и в самом деле было много. Они громоздились над башней гигантским, истекающим чернотой грозовым фронтом.
Кто-то ненадолго отвел глаза от неба и увидел промокших волшебников. Из толпы донеслись приветственные крики. И вдруг все людское внимание обратилось на них: волшебников мигом расхватали и, подняв на руки, торжествующе понесли по улицам.
— Они думают, это мы вызвали дождь! — воскликнул аркканцлер Ринсвинд.
— А кто сказал, что это не так? — прокричал в ответ Чудакулли, заговорщицки постукивая себя по носу.
— Э-э… — начал было кто-то.
Чудакулли даже не стал оглядываться.
— Господин Тупс, ты лучше закрой рот, — велел он.
— Уже, аркканцлер.
— Слышите гром? — спросил Чудакулли, когда город содрогнулся. — Пожалуй, стоило бы найти укрытие…
Облака над башней нагромождались друг на друга, как сдерживаемая дамбой вода. Думминг впоследствии утверждал, что причиной этого явления мог служить тот факт, что башня УП была одновременно и низеньким зданьицем, и высоченной громадой, поэтому гроза и обтекала башню, и переваливала через нее, и проходила сквозь — все разом.
У самого горизонта в облаках вдруг образовался просвет. Он медленно расширялся, пока не превратился в светящийся дымоход с голубой дымкой электрических разрядов внутри…
…А потом как рвануло! Один ярко-синий разряд угодил прямо в башню, охватив ее снизу доверху, что было технически невозможно. Деревянные обломки и клочья гофрированного металла с ревом взлетели в воздух и дождем обрушились на город.
После чего остались лишь шипение да шорох дождя.
Опасаясь продолжения, люди подниматься не торопились, но фейерверк на этом закончился.
— Итак, все вы стали свидетелями явления, у нас называемого молнией, — провозгласил Чудакулли.
Он, поднявшись, попробовал величественно смахнуть с балахона грязь, но после нескольких попыток понял, что это невозможно.
— Хотя обычно молнии не такие мощные, — добавил Чудакулли.
— Правда? Это хорошо.
В недрах курящегося паром завала, возвышающегося на том самом месте, где до недавних пор стояла башня, что-то громко стукнуло, а потом один из жестяных листов поднялся и отлетел в сторону. Медленно-медленно, предприняв не один фальстарт, из груды обломков поднялись две поддерживающие друг друга почерневшие фигуры. У одного из погорельцев на голове была шляпа, все еще дымящаяся, хотя дождь быстренько прибил язычки пламени.
Опираясь друг на друга и раскачиваясь из стороны в сторону, фигуры двинулись на волшебников.
Затем одна фигура произнесла очень тихое «У-ук» и упала мордой вниз.
Другая же мутным взглядом обвела двух аркканцлеров и отдала честь. И поморщилась, когда с пальцев сорвалась искра и угодила фигуре прямо в ухо.
— Э-э. Рядовой Ринсвинд прибыл, — доложилась тлеющая шляпа.
— И где, хотелось бы знать, был ты, пока мы тут спасали мир? — осведомился Чудакулли.
Ринсвинд очень медленно осмотрелся по сторонам.
По его бороде время от времени пробегали потрескивающие синие искорки.
— Что ж, все прошло более чем неплохо. Принимая во внимание обстоятельства, — сказал он и рухнул в лужу.
Дождь лил. И лил. А потом снова лил. Облака толпились вокруг континента, точно чартерные рейсы, у которых разом позаканчивалось топливо. Они проскальзывали без очереди и выплескивали всю содержащуюся внутри воду на иссушенную землю. В общем, воды было хоть залейся.
Самые настоящие водопады сходили с горных склонов и вычищали древние заросшие речные русла. Крошечные креветки особого подвида, чей миниатюрный мирок уже много тысяч лет ограничивался ямкой под камнем, целыми семействами переезжали в озера, которые расширялись буквально на глазах. Сначала переселенцев было чуть меньше тысячи. На следующий день их число существенно увеличилось. Но даже если бы креветки умели считать, им все равно было некогда заниматься подобной ерундой.
Очутившись на новых территориях, неожиданно столь богатых всякими вкусностями и полезностями, некоторые рыбы решили испробовать бессолевую диету. Мангровые деревья приступили к берегоукрепляющему завоеванию новых грязевых угодий.
А дождь все лил.
И лил.
А потом снова лил.
Прошло несколько дней.
Корабль мягко покачивался у доков. Взбаламученная вода была красной от еще не осевшей глины, время от времени на поверхность всплывал то листик, то прутик.
— Неделя-две до Фиглифьорда — и мы практически дома, — произнес Чудакулли.
— Во всяком случае, на нужном континенте, — уточнил декан.
— Весьма интересный отпуск у нас получился. И к тому же довольно долгий, — заметил профессор современного руносложения.
— Наверное, самый долгий из всех, которые были, — добавил Думминг. — Госпоже Герпес понравилась каюта?
— Лично я готов обосноваться в трюме, — преданно заявил главный философ.
— Скорее у самого днища, — уточнил Думминг. — Трюм как таковой забит до отказа. Опалами, пивом, овцами, шерстью и бананами.
— А где библиотекарь? — полюбопытствовал Чудакулли.
— В трюме, аркканцлер.
— Н-да, пожалуй, глупо с моей стороны было спрашивать. И все же приятно видеть его в старом, знакомом облике.
— Может, это молния поспособствовала? Он сейчас такой живчик стал…
А Ринсвинд сидел в доке на верном Сундуке.
Было такое ощущение, будто что-то еще обязательно должно произойти. Когда ничего не происходит — хуже этого нет, потому что потом все ка-ак навалится! Непонятно почему, но так уж устроена жизнь.
Через месяц или около того можно было бы вновь очутиться в Университете, в библиотеке, чтобы — о блаженство! — день за днем тупо и монотонно, прерываясь лишь на краткие периоды скуки, перекладывать книги с одной полки на другую. Он жаждал этого, мечтал об этом. Каждая не потраченная тобой минута — это зря потраченная тобой минута. Яркие переживания? Пусть они случаются с кем-нибудь еще.
Ринсвинд наблюдал, как купцы нагружают корабль товарами. Судно уже изрядно осело: мир с нетерпением ждал, когда в него хлынут иксианские товары. Вернется судно, разумеется, налегке: трудно, черт возьми, представить себе товар, который, черт возьми, стоило бы сюда импортировать, потому что он, черт возьми, якобы лучше того, что, черт возьми, производится на ИксИксИксИксе.
